Миг счастья ускользающий - Татьяна Александровна Бочарова

Он заколебался. Она видела, что он мучается, не может решиться. Ей захотелось его успокоить, оградить от волнений и переживаний.

– Не хочешь – не говори, я не обижусь.

Денис кивнул. Повисла долгая пауза.

Откуда-то прилетела яркая оранжевая бабочка с черными узорами на крыльях. Закружилась в воздухе прямо перед их лицами. Лена отчетливо видела ее рожки и мохнатое, толстое тельце бывшей гусеницы.

Денис прицелился и ловко поймал бабочку в сложенные куполом ладони. Потом приоткрыл одну из них.

– Смотри, махаон.

– Отпусти ее, – попросила Лена.

Он послушно разжал пальцы. Бабочка упорхнула в прозрачную синеву. Лена завороженно смотрела ей вслед.

– Ленка, ты все спрашивала, кто я да что, откуда умею жонглировать и так далее, – неожиданно произнес Денис нарочито равнодушным, обыденным тоном.

– Спрашивала, – подтвердила она осторожно, стараясь не спугнуть вдруг возникшего в нем стремления к откровенности.

– Я тебе скажу. – Он бросил на нее спокойный и твердый взгляд. – Помнишь, когда я перелез через ваши пики, ты обозвала меня циркачом? Помнишь?

– Да.

– Ну вот, я и есть циркач.

– Как? – Лена вскинула на него изумленные глаза.

– Так. Самый настоящий, только недоучившийся. У нас в областном центре цирковое училище есть. Я туда и поступил после школы.

– Постой, – не поверила она, – а твои родители что, тоже в цирке работают? Мама – она кто?

Лена много раз слышала и читала о том, что на арене выступают исключительно потомственные династии, и потому молодое поколение, идущее работать в цирк, – сплошь дети самих циркачей.

– Мама у меня – учительница биологии в школе. – Денис усмехнулся.

– И как она отнеслась к твоему выбору?

– Нормально. Я ей с детства все уши прожужжал, что хочу быть эксцентриком.

– Эксцентрик – это разве жонглер? – удивилась Лена.

– И жонглер, и канатоходец, и акробат. А главное, конечно, он должен уметь смешить. Короче, говоря, Лен, это клоун. – Денис посмотрел на нее с улыбкой.

Она вспомнила, что это слово было запрещенным в их разговорах, и вздохнула:

– Клоун – тебе подходит.

– Ну да, – засмеялся Денис, – я ведь рыжий. Меня и в школе рыжим дразнили, и во дворе.

– Не такой уж ты рыжий, – ласково возразила Лена, – знаешь, какие бывают?

– Для наших, козлянских, этого было достаточно. Вот я и решил оправдать свою внешность.

– Сколько же ты проучился? Год?

– Полтора. Ровно три семестра.

– А потом что?

– А потом вот что. Соревнования были по лыжам. Районные. Проходили они у нас в училище – там рядом парк, здоровенный такой. Ну выбрали человек десять со всех курсов девчонок и ребят, тех, что покрепче.

– И тебя, – тихонько подсказала Лена.

Денис кивнул.

– И меня. А накануне забега, дня за три, у меня вдруг грипп. Температура тридцать девять и пять. Я себе лежу в постели в общаге и не рыпаюсь. Девчонки мне нанесли разных таблеток, меда, чай с лимоном заварили. Одним словом, лафа. И телик можно смотреть сколько угодно.

– Одна, но пламенная страсть, – с улыбкой прокомментировала Лена.

– Это ты верно заметила, – согласился он почти весело. Потом, безо всякого перехода, лицо его сделалось серьезным и мрачным. – День прошел, другой. Температура спала маленько, но есть еще – что-то около тридцати семи с десятыми. И тут вваливается наш тренер. Увидел, что я уже совсем бодренький, и бух чуть ли не в ноги: «Ден, выручай. Горим». Оказывается, половину нашей училищной сборной скосил этот же самый грипп. У меня-то он раньше всех наступил, а остальные аккурат к соревнованиям слегли. Одной девчонке даже «Скорую» вызывали, так ей хреново было.

Короче, бежать некому. Я чего-то промычал в ответ: не сказать, что была большая охота топать на лыжах по периметру парка. У меня и ноги еще ватные были, и башка только-только трещать перестала. А тренер уже тут как тут, сует мне градусник. Через пять минут вытащил – тридцать семь ровно. Он мне и говорит: «Ты, Ден, здоров как гиппопотам и просто филонишь. Мы, дескать, твое несознательное поведение учтем во время сессии».

– Его под суд надо было отдать, вашего тренера, – зло сказала Лена, которой уже было ясно, чем закончится рассказ Дениса.

– Моя мать то же самое говорила. Потом. И еще, что я полный идиот, если согласился бегать на четвертый день после гриппа.

– Правильно говорила, – грустно подтвердила Лена, – нашел чего бояться – сессии.

– Да не боялся я! Просто… не переношу, когда меня подначивают. Мол, не можешь, слабо тебе и так далее.

Лена вдруг отчетливо вспомнила слова Петра: «Если Дену сказать «слабо», он стопудово ответит «не слабо». Хоть с самолета спрыгнуть предложат».

Так оно и есть. Она сама именно этим способом только что легко уговорила его переплыть озеро, и он согласился, зная, что у него вот-вот может начаться приступ.

– В общем, ты побежал этот кросс, я правильно поняла?

– Да.

– И после этого возникли осложнения на сердце.

– Не сразу. Соревнования мы выиграли. Мне за это зачли автоматом общую физподготовку. Потом Новый год наступил. В общаге дискотеку устроили. Мы пошли, всей компанией. Веселились по полной, наклюкались, конечно, до поросячьего визгу, натанцевались. Потом девчонка, с которой я тогда мутил, пить захотела. Непременно фанты. Я в буфет сгонял – там только пепси-кола. Ну мозги уже никакие, хочется выпендриться перед девушкой, вот, мол, я какой крутой, ради тебя луну с неба. Оставил ее в зале, побежал на улицу. У нас за поворотом, у остановки автобусной, палатка. Там все напитки есть.

Вышел. Даже одеваться не стал, так и топаю, в мокрой насквозь футболке. Качаюсь помаленьку – мы до этого банок пятнадцать пива уговорили на четверых, да еще коктейль. Добрался до палатки, тетку-продавщицу с Новым годом поздравил, взял у нее пару фанты и довольный дую обратно. И вдруг – метров двадцать оставалось до общаги – р-раз! Вот тут как сдавит! – Денис показал на левое предплечье. – Я аж дышать перестал. Из глаз – искры. Фанта эта чертова упала в сугроб. Потом ниже схватило. Знаешь, ощущение, будто под каток попал всем боком.

Ну я постоял и упал все-таки. Прямо мордой в снег. Лежу, слышу свой стон. Подняться – ни в какую. Народу вокруг полный ноль, ясно же – Новый год. Все салаты трескают и водку пьют по домам.

– Господи, – ужаснулась Лена, – ты ведь мог замерзнуть!

– Запросто. Меня Юлька выручила. Та, которой я фанту нес. Ей ждать надоело. Она ревнивая была, почти как ты. Все боялась, я куда-нибудь от нее умотаю. Накинула шубку и вышла на крыльцо, посмотреть, чего это я так