Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Семенов Юлиан Семенович

Места в отеле я и здесь не нашел, посоветовали поискать в районе Финале. Я нашел там три гостиницы: одна была на самом берегу, номер стоил 60 000 лир; вторая — в ста метрах от моря: стоимость номера — 35 000; в придорожной, правда, без кондиционера, «койку» можно было получить за 20 000, это куда еще ни шло.

Если бы это была моя первая загранпоездка или даже пятая, я бы наверняка остановился во второй гостинице и вынужден был лишить себя ужина и завтрашнего обеда для «выравнивания бюджета», но опыт — великая штука: я знал теперь, что цены здесь «прыгающие», что здесь надо быть жестким в своих условиях, что здесь тебя изначально хотят надуть, ибо хозяина никто не контролирует, своя рука владыка, а туристов — из-за экономического кризиса — все меньше и меньше, поэтому каждому человеку здесь рады и норовят сорвать с него поболее, особенно коли иностранец, и тебе надо проявлять твердость, решительно уходить, заметив, что номер «вери икспенсив», тогда тебя окликнут и начнут говорить, что «овес ноне дорог», но ты не должен поддаваться этому — неумолимость и рассеянность; хозяин в конце концов шепнет, что вы ему очень понравились, и что он благоговеет перед путешественниками, и что только поэтому он даст вам «спешиал прайз», и что он попросит вас за это раздать знакомым визитные карточки его отеля и порекомендовать им останавливаться только здесь.

Словом, я поселился в придорожном отельчике и мог поэтому позволить себе спуститься в «пиццерию» и заказать самую дешевую, но — при этом — самую вкусную еду Италии: «пиццу по-неаполитански», очень похожую на наши батумские хачапури, только без яйца, но зато с помидорами.

В «пиццерии» был накрыт только один стол, все остальные пустовали. За этим большим столом сидело пятеро взрослых — двое мужчин и трое женщин, да дюжина детей, мал мала меньше, невероятно симпатичных, шумных и смешливых итальянчиков. Дети бегали по «пиццерии», женщины без умолку болтали, успевая при этом стремительно вязать, а мужчины не отрывали глаз от газет.

Тринадцатилетний мальчугашка-официант, заглянув через плечо мужчин, шепнул что-то повару, который выпекал пиццу в большой печи, похожей на волшебную, какие снимал в своих фильмах покойный Александр Роу. Вытерев руки о длинный белый халат, повар снял высокую шапочку, подошел к мужчинам и тоже уткнулся в газету, пока ему не закричали что-то поварята, стоявшие у печки, — горела, судя по всему, моя пицца.

Когда компания ушла из-за стола, газеты остались — тяжело таскать, двадцать страниц как-никак. Я поднялся, посмотрел заголовок: «Сенсация Джузеппе Пери, комиссара полиции». По-итальянски я не читаю, но если знаешь английский, чуть помнишь немецкий, учишь испанский (и совсем, к стыду, позабыл два любимых своих языка: пушту — афганский и фарси — персидский), то понять смысл — в общих конечно же чертах — можно. Речь шла о разоблачении группы мафиози, связанных с фашистами. Я записал фамилию полицейского комиссара в блокнот, съел чуть подгоревшую пиццу и завалился спать: после вкуснотищи по-неаполитански кошмар завтрашней расплаты за доверчивое головотяпство человека, привыкшего полагаться на престиж организации, полагая ее государственной, то есть в высшей мере ответственной, не был столь острым, как час назад.

(«Авось вывезет» — все-таки это прекрасно, согласитесь…)

Позже, осенью, в Москве уж, я получил материалы, опубликованные итальянским «Эуропео» о комиссаре Пери. Материал этот настолько интересен, что стоит о нем рассказать подробно.

Журналист Роберто Кьоди, раскопавший дотошливого комиссара, утверждает, что связь между «неофашистами, мафиози и гангстерами не вызывает у Пери никакого сомнения».

Сейчас Пери расследует четыре дела — внешне вроде бы разрозненных, но, как он полагает, внутренне связанных воедино.

Среди прочих имен Пери весьма внимательно изучает личность Пьетро Луиджи Конкутелли — мафиози, передислоцированного боссами на север Италии. Он был арестован в феврале 1976 года в Риме; в той комнате, где на него набросились агенты полиции, было найдено 11 000 000 лир, переданных ему мафиози Ренато Валланцаска: выкуп за синьору Трапаньи, похищенную по приказанию штаба. Цепочка потянулась к неофашисту Плачидо Моргайте, который — дабы еще более напугать похищенного Луппино — отрезал у него ухо: «если не внесут денег, я изрежу тебя на куски».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Комиссар Пери настаивает на том, что именно Конкутелли застрелил судью Оккорсио и генерального прокурора города Палермо Пьетро Скальоне. Он настаивает на этом, потому что неподалеку от места убийства было обнаружено тридцать гильз, калибра 9/38; ровно шестьдесят патронов такого же калибра нашли в машине, которую использовали для похищения банкира Корлео, а в тайной квартире Конкутелли изъяли 339 патронов такого же калибра, инструкцию штаба вооруженных сил о том, как обращаться со взрывчаткою и два незаполненных удостоверения министерства обороны Италии — с печатями и подписями.

Четыре уголовных дела, которыми занимается комиссар прежде всех других, следующие: убийство судейских чиновников; катастрофа авиалайнера ДС-9 в горах Сицилии, на глазах толпы, собравшейся на предвыборный митинг возле Палермо; четыре дерзких похищения; серия бандитских налетов на западном побережье Сицилии.

«Эуропео» подчеркивает: «Это все звенья одной цепи заговоров, цель которых — вызвать беспокойство у общественности, дискредитировать государственные власти и воспользоваться создавшимся хаосом для того, чтобы навязать свою преступную идеологию. Не случайно многие из этих преступлений совершены в преддверии выборов при поддержке определенной части мафии, которая из-за „раскачивания“ власти останется лишь в выигрыше».

(Полное смыкание интересов неофашистов и маоистов, замкнутых с двух сторон — на мафии!)

Комиссар Пери исследовал технику организации похищений, которые проводятся, чтобы финансировать движение фашистских организаций.

Похищения, как и политические убийства, тщательно спланированы; более того, они отрепетированы, причем неоднократно.

Первый этап: сам процесс похищения — наиболее рискованная часть операции — поручается мафиози, живущим в том же районе, что и жертва. То есть исполнителей выводят на первый план: «смотрите, вот они — злодеи, знаем мы этих мерзавцев, больше искать некого!»

(Давайте вспомним, как в случае с убийством Кеннеди на первый план выводили Освальда, который «жил» в Москве, и ультраправого банкира Ханта. И то и другое аккуратно и точно делал «солдат героиновой войны» Руби.)

Второй этап: если следствие не удастся повернуть в русло очевидного, того, что лежит на поверхности, дабы отвести закон от поисков истинных преступников, от штаба, который планирует и знает имя чего он это планирует, тогда наступает пора «расплаты», властям отдают мелюзгу. Исполнители — мелкие сошки; ими можно расплатиться — на них и выводят полицию. Сошки не опасны — они ничего не знают, они ничего не смогут открыть: цепь, связывающая штаб и исполнителей, — многоэтажна и заблокирована связями преступного мира с полицией через информаторов, внедренных в аппарат, но служащих боссам.

История со взрывом самолета ДС-9 — еще одно свидетельство того, как отдают сошек. В самолете «Алиталии» находилось 118 пассажиров. Один из них (видимо, исполнитель) опознан не был. Остальные трупы, хоть и разорванные на куски, что является следствием взрыва в самолете, были установлены, прилетели родные, получили урны; и лишь одна урна оказалась бесхозной. Тот, кто держал «посылочку» в саквояже, переданном ему на аэродроме, и мысли не имел, что везет он взрывчатку и что механизм замедленного действия сработает в самом конце рейса, когда горы родной Сицилии будут медленно и величаво проплывать под самым крылом самолета…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пери подчеркивает в своем анализе: «В случае неисправности бортовых приборов у пилота есть несколько секунд на то, чтобы подать сигнал на землю работникам по обеспечению полета и контролю за ним; в этом случае остается запись в „черном ящике“; однако пилот ничего не сообщил — значит, у него и секунды не было: взрыв, глухая тишина и — все»…