Король-Уголь - Эптон Синклер

— Я уже вам сказал, — холодно перебил его Перси, — что не могу здесь оставаться. Единственное, чего мне хочется, это чтобы вы занимались социологическими исследованиями где-нибудь в другом месте.

— А где же, Перси? Ведь все шахты кому-то принадлежат! А если это крупное предприятие, то мы с вами наверняка знакомы с его владельцем!

— Если мне разрешено высказать свое мнение, — заметил Перси, — вам следовало бы начать с предприятий угольной промышленности, принадлежащих Компании Уорнер.

— Будьте уверены, Перси, это первое, что мне пришло в голову. Но поставьте себя на мое место! Я мог осуществить свой замысел лишь в том случае, если бы меня там никто не знал. А мне случалось встречаться в конторе отца с его управляющими. Они узнали бы меня обязательно. Поэтому мне пришлось поехать в чужие владения.

— К счастью для Компании Уорнер! — ехидно заметил Перси, но Хал ответил с глубокой серьезностью:

— Нет, знайте, что это не навсегда! Я собираюсь включить Компанию Уорнер в свои социологические исследования!

— Прекрасно, — отозвался его собеседник. — На обратном пути мы проезжаем мимо одного из предприятий Уорнера. Ничто не доставит большего удовольствия, чем сделать там остановку и высадить вас на этой территории!

20

Хал вошел в вагон-гостиную. Миссис Кертис и Реджи Портер играли там в бридж с Женевьевой Холси и Эверсоном. Боб Крестон болтал с Бетти Ганисен. Он, несомненно, рассказывал о том, что видел в поселке. Берт Аткинс, зевая, просматривал утреннюю газету. Хал прошел по составу в поисках Джесси Артур и увидел ее в одном купе у окна, залитого дождем. Она знакомилась с жизнью шахтерского поселка тем единственным способом, какой подобает молодой особе ее класса.

Хал предвидел, что найдет ее расстроенной, и был готов просить прощения. Но когда Джесси обернулась и устремила на него взгляд, полный отчаяния, он так растерялся, что не знал, с чего начать. Он сделал попытку завести легкий разговор: она, кажется, уезжает, не правда ли? Но она схватила его за руку и воскликнула:

— Хал, вы поедете с нами!

Он уклонился от ответа и присел рядом с ней.

— Неужели я заставил вас страдать?

Она заплакала.

— Разве вы не знаете. Хал, как я из-за вас страдаю? Ведь я здесь в гостях у Перси, а вы задаете мне такой вопрос! Что я могла сказать? Что я понимаю в делах мистера Харригана?

— Конечно, дорогая, — сказал он покорно, — конечно, я не должен был вмешивать вас в эту историю. Но все так неожиданно обернулось и так запуталось! Поймите это и постарайтесь простить меня. Ведь теперь все хорошо!

Но она не считала, что все хорошо.

— Во-первых, каково мне было увидеть вас здесь, да еще в таком положении! Я ведь думала, что вы где-то в Мексике охотитесь на горных козлов!

Он не мог сдержать смех, но Джесси даже не улыбнулась.

— Во-вторых, зачем вы впутали в это дело нашу любовь так открыто, всем напоказ?

— Неужели это действительно было так ужасно?

Она поглядела на него в изумлении. Подумать только, что он, Хал Уорнер, мог совершить этот поступок и даже не понять, какой это был ужас! Он ведь поставил ее в безвыходное положение: что бы она ни сделала, все равно ей пришлось бы нарушить либо законы любви, либо законы хорошего тона. А как все это было похоже на вульгарную ссору, да еще при людях! Теперь весь город будет обсуждать эту историю — позор!

— Но, моя дорогая, постарайтесь вдуматься в сущность вещей, — взмолился Хал. — Подумайте об этих несчастных шахтерах! Право же, вы обязаны подумать о них!

Она взглянула на него и впервые обнаружила новое, суровое выражение на юношеском лице. Услышала она и нотку сдержанной страсти в его голосе. Хал стоял бледный, измученный, в грязной одежде, с непричесанной головой, неумытым лицом! Это ужасно — можно подумать, что он прямо с войны!

— Послушайте меня, Джесси, — настойчиво продолжал он, — я хочу, чтобы вы все это знали. Наше будущее счастье зависит от того, сможете ли вы расти вместе со мной. Вот почему я так обрадовался нашей встрече здесь: у вас есть возможность увидеть все собственными глазами. Умоляю вас, не уезжайте, пока не увидите этого!

— Но я должна ехать! Разве я могу просить Перси Харригана, чтобы он здесь задержался? Надо же считаться и с удобствами остальных!

— Можете остаться и без него! Можете попросить одну из дам пожить здесь с вами.

Джесси тревожно поглядела на него.

— Хал, опомнитесь, что вы мне предлагаете?

— А в чем дело?

— Подумайте, как это будет выглядеть!

— Не могу же я вечно думать о том, как что выглядит!

— А что скажет мама? — оборвала его Джесси.

— Ей это, конечно, не понравится.

— Да она будет вне себя! Она никогда не простит ни меня, ни вас. Она в жизни не простит ту даму, которая останется здесь со мной. А что скажет Перси? Я приехала сюда, как его гостья, а потом осталась шпионить за ним и за его отцом! Разве вы не понимаете, до чего это бестактно?

Да, Хал понимал, но готов был пренебречь всеми обычаями их круга, в то время как Джесси это казалось безумием. Она сжимала его руки, и по ее щекам струились слезы.

— Хал, — вскричала она, — я не могу покинуть вас в этом страшном месте! От вас осталась одна тень… А как вы одеты — чучело настоящее! Прошу вас, сейчас же пойдите купите себе приличный костюм, и уедем вместе отсюда!

Но он только покачал головой.

— Нет, Джесси, это невозможно.

— Почему?

— Потому что я обязан остаться здесь — это мой долг. Дорогая, неужели вы не понимаете? Всю жизнь я живу благодаря труду шахтеров и до сих пор не удосужился посмотреть, как добывается мое богатство.

— Но, Хал, здесь же — не ваши рабочие! Это же рабочие мистера Харригана!

— Совершенно безразлично. Все они трудятся, а мы живем за их счет и считаем, что это в порядке вещей.

— Но что ж тут можно сделать?

— Если не сделать, то хотя бы понять! Наконец, вы ведь знаете, что я сделал кое-что. Ведь я все-таки добился, чтобы открыли шахту!

— Хал, — воскликнула она, — я вас не узнаю: вы стали циником, потеряли веру в людей! Вы почему-то убеждены, что администрация собиралась убить этих шахтеров. Неужели мистер Харриган допустил бы такие порядки у себя на шахтах?

— Кто, мистер Харриган? Может ли это быть, когда он так аккуратно бросает монетку в кружку для бедных в церкви святого Георгия? Вы только там его видели, и это все, что вы о нем знаете.

— Я знаю, что о нем говорят. Папа и братья с ним знакомы, и ваш брат тоже! Скажите, разве Эдуард одобрил бы то, что вы сейчас делаете?

— Боюсь, что нет.

— Вы ополчились против них — против всех своих знакомых! Почему вы решили, что старшие ничего не понимают, а правы только вы? Может быть, все-таки именно вы заблуждаетесь? Подумайте об этом, Хал, прошу вас, ради меня!

Она умоляюще посмотрела на него. Он наклонился и взял ее за руку.

— Джесси, я знаю, что этих рабочих угнетают, потому что сам был рабочим. Я знаю, что виноваты в этом такие люди, как Питер Харриган и даже как мой собственный брат. Но кто-то должен призвать их к ответу, заставить их посмотреть правде в глаза! Вот что я понял нынче летом и считаю это теперь своим долгом!

Джесси глядела на него широко открытыми прекрасными глазами. Несмотря на весь свой испуг и возмущение, она испытывала какой-то восторженный трепет перед этим удивительным чудаком, которого так любила.

— Они убьют вас! — в ужасе вскричала она.

— Нет, дорогая, об этом вам нечего беспокоиться! Я уверен, что меня никто не тронет.

— Но ведь в вас стреляли!

— Нет, они стреляли в Джо Смита, подручного шахтера. Они не станут стрелять в сына миллионера, в Америке так не бывает, Джесси!

— А вдруг темной ночью…

— Успокойтесь, — сказал он. — Я втянул и Перси в эту историю, всем это известно. Убить меня втихомолку теперь уже нельзя, потому что такое дело всплывет моментально. Так что я здесь в полной безопасности, как у себя дома в собственной постели.

21

Хал все еще был одержим мыслью, что Джесси нужно кое в чем просветить. Безразлично — хочет она или нет, она должна это узнать! До отхода поезда оставалось еще несколько часов, и Хал начал прикидывать, как использовать драгоценное время. Он вспомнил, что Роза Минетти пошла домой кормить малыша, и ему представилась Джесси в этом крошечном домике. Ведь Роза — хорошая, приветливая женщина, а уж Джерри Маленький — бесспорно, симпатяга!

— Джесси, ненаглядная моя, — сказал он, — мне так бы хотелось, чтобы вы вышли пройтись со мной.

— Но ведь дождь!

— Ну и что ж — испортите одно платье, у вас их много!

— Я не об этом беспокоюсь.

— Очень прошу — пойдемте!

— Мне это неприятно. Хал. Ведь я здесь гостья, а Перси может подумать…