Любовь из металла - Танит Ли

И тут начались крики во все горло. Примитивный и бессловесный гвалт. Но так же я слышала и голоса, убеждающие, что это всего лишь демо-версия перфомада… но голоса эти не возымели никакого действия. Кричащие чуяли правду нутром.

Пихаясь и толкаясь, люди внизу зала разметались по стенам, стаканы попадали градом, валились стулья.

Два дракона были огромными. Из-за их тел сложно было что-то разглядеть. Огни сцены поменяли цвет на какой-то коричневый, центр помещения освещался только полосами малинового пламени, все еще исторгающегося из пасти дракона Блек Чесса, а теперь еще и из пасти Айрисы.

Сразу после этого, после криков и скачек, битья стаканов, раздался бессмысленный щелчок аудиосистемы. Никаких фанфар на этот раз. Голос мужчины в шелковом костюме торопливо произнес:

— Давайте не будем паниковать. Успокойтесь. Это всего лишь маленькая импровизация. Сохраняйте спокойствие и вернитесь на свои места.

Но я разглядела, как на потолке загорелся, нет, не огонь, а рой красных огоньков охранной системы. Я наблюдала за ними какое-то время и отметила, что они отключаются один за другим, как будто кто-то их выводит из строя. Систему тревоги деактивировали. Система тревоги, разумеется, была роботизированной.

Мужчину в шелковом костюме тоже отключили от динамика. Кто-то другой — похоже, охранник — схватил микрофон:

— Эй, вы, те, что в конце, откройте двери. Работники должны выходить одной шеренгой.

Он вопил, и в его голосе слышалась та же нервозность, что и у остальных. Его приказ не остановил паники. А на задах звучало все больше криков и рева, кулаки или какие-то другие, более тяжелые объекты, бились в двери, которые, по всей очевидности, автоматически не открывались. Раздался звук выстрела. Кто-то из охраны, возможно, попытался выжечь роботизированный замок.

Теперь все боролись. Затолканная, я уже не могла разглядеть ни сцену, ни возвышение, где находились Джейн и Платиновая Леди, Деметра. Ализарин исчез. Два дракона доминировали над всем, словно статуи с медленно поворачивающимися в поисках пищи головами; головами, исторгающими паровые следы огня. Ничего больше не горело, но запах гари был крайне силен. Пламя и страх.

Снова выстрелы, около тридцати, пытались пробить застрявшие двери. Тут рухнули последние барьеры, дав волю пронзительным визгам. И вся комната ринулась к выходу. Работники Первого Подразделения МЕТА пинались и тузили друг друга, пробивая себе путь. Мужчина что-то выкрикнул мне в лицо. Почти сбитая с ног, я схватилась за ближайшую колонну. Казалось, будто я пытаюсь устоять перед нахлынувшей лавиной плоти. Я видела, как кто-то упал. И еще один. Не могла разглядеть, куда, но они больше не поднимались.

Затем вся комната снова буквально взорвалась светом, совершенно белым, вроде слепоты.

Весь ад человеческих тел будто споткнулся об этот свет, словно вокруг разбросали куски бетона.

И что-то пронеслось мимо, прожужжав над головами. Я и сотни других инстинктивно нырнули и уставились вверх… через бомбежку иллюминации я разглядела, как над нами завертелись золотые колеса, кружа и пламенея. По краям колес торчали лезвия… на каждом была пара зелено-черных глаз.

Боже. Я не могу объяснить, на что это было похоже. Массовая паника и испуг до этого были практически ничем в сравнении с этими… штуками.

Драконы, по крайней мере, были некой чувствующей формой жизни, хотя и инородной. Древо Айрисы изображало растение, и все еще венчалось человеческим лицом…

Но это.

Изменившие форму Кикс и Голдхоук описывали над нами круги, проносясь в воздухе с этими лезвиями по краям.

И в этот момент кто-то новый заговорил с нами.

Голос заполнил помещение. Он раздавался не из динамиков, он звучал отовсюду — изнутри моей головы, из головы каждого — этот голос, в конце концов, как Глас Божий, вещавший с горы. Музыкальный по своей тональности, сокровенный но и равнодушный, мощнее любой силы, небрежно уравновешенный полным самоконтролем.

— Теперь остановитесь. Сохраняйте спокойствие и тишину, и слушайте.

Толпа застыла, шум угас, лишь последняя слабая щекотка неизбежных звуков все еще чувствовалась: тихие стоны, скрежет разбитого хрусталя по полу и бешеный стук наших повергнутых в ужас сердец.

— Все дела между нами завершены, — продолжал он своим серебряным голосом.

Я не могла его увидеть, но он был повсюду.

— Мы собираемся теперь покинуть вас. Вам тоже следует покинуть этот комплекс в течение часа. Это ради вашей безопасности. Во всех механизмах самоуничтожения по каждому блоку, каждой зоны повышена чувствительность. Перенастроить их невозможно. Поймите, мы милосердны. Пока. Не испытывайте нашего терпения. Мы можем раздавить вас, любого и всех разом. Даже в одиночку. Если вам нужны рабы, — он рассмеялся. — Если вам нужны рабы, лучше сделайте их из своей собственной, человеческой, расы… в этом, как мне известно, вы всегда преуспевали. А сейчас, отойдите назад к стенам.

Мы повиновались ему. На случай, если бы мы не стали, два медных диска летали вдоль шеренги прижатых к стенам людей, а два золотых колеса сновали над головами. Загоняли нас в стадо. На дисках тоже были глаза, желтые. Драконы стояли в стороне, умеряя свое пламя. Между и над ними я увидела Глаю. Я предположила, что это была Глая. Выглядела она как воздушный змей из чеканного серебра, планирующий без нити. Я не могла различить ее голубо-зеленых глаз, она парила слишком высоко под потолком.

И вот, наконец, я увидела его — Верлиса. Он единственный сохранял человеческую форму. Одетый в черное, с короткими черно-рыжими волосами. Он прошелся взглядом по людям и созданиям и улыбнулся улыбкой, которая уже не была теплой и уж вовсе не напоминала поцелуй. А если и напоминала, то поцелуй холодный как сталь.

Затем он произнес несколько имен. Наших имен, я имею в виду, имена избранных. Я не уловила остальных. Я услышала эти имена, но они стерлись из памяти. Только мое впилось крюком в плоть и медленно потянуло вперед.

Оставшаяся часть человеческого стада расступилась, пропуская, отшатываясь от нас в благоговейном страхе и отвращении.

Я шагала вперед, и мне казалось, что я обескровлена. Я не чувствовала ног и едва ли чувствовала свои руки. Лицо ничего не выражало. Я была в этом уверена, да и видела такие же лица у остальных отобранных и двигавшихся со мной. Только много позже я задавалась вопросом, произнес ли он еще одно имя, которое было мне действительно знакомо, которое было знакомо всем. Сказал ли он: «Джейн, которая иногда называет себя Д-Ж-А-Й-Н»?

Окруженная остальными выбранными, я даже не видела, вышла ли она обратно на помост. Я и не подумала посмотреть. Если он позвал Джейн, что сделала Деметра? Оттаскивала ли свою дочь назад… выталкивала ли вперед… или Деметра Дракониан тоже ползла и прорывалась в давке… или, наоборот, выказывала неповиновение своим особым, рациональным и безмозглым образом.