Есаул из будущего. Казачий Потоп - Анатолий Спесивцев

Разожженный покойным Фердинандом II пожар войны утихать не хотел, несмотря на страстное желание его сына спасти свое государство от разорения, если не уничтожения. Главным препятствием на пути к миру стала позиция дружного парижского тандема, Людовика XIII и Ришелье. Если поначалу они добивались недопущения полного доминирования в Европе Габсбургов, то теперь, после явного ослабления и Австрии, и Испании, французы стремились к захвату как можно больших территорий. Именно этому служил заключенный ими договор со шведами о незаключении мира в ближайшие три года.

Правда, больших побед собственно армия под знаменем с лилиями пока добиться не могла. Не удалось даже вытеснить с французской территории испанцев. Конде проиграл кампанию в Руссильоне маркизу Спиноле-младшему и вынужден был отступить из провинции. Все большие подозрения у Ришелье вызывал герцог Саксен-Веймарский, застрявший с большей частью своего войска в Баварии, осаждая Нюрнберг, явно не собираясь отдавать под власть Людовика Лотарингию. Бернгард почти не скрывал желания стать новым герцогом Лотарингским, и прекращение выплат субсидий из Парижа его не смутило. Проводя оккупацию Баварии, герцог имел возможность насобирать достаточно средств для выплат своим солдатам и закупки всего необходимого для армии.

Обострилась во Франции продовольственная проблема, из Фландрии в страну заглянула и не думала уходить чума. Вовсю шли бои в Нормандии и Бретани, охваченных восстанием «босоногих». Даже привлечение отборных войск, целой армии Гассиона не сразу переломило ситуацию. В декабре тридцать девятого столица Нормандии Руан еще была в руках восставших. Почти полностью французов вытеснили из Северной Италии, чему немало способствовали глупость и упрямство герцогини Савойской, сестры Людовика.

Вдохновляюще на Ришелье подействовал разгром голландцами испанского флота в Дувре. Он даже предложил организовать морские экспедиции к берегам Испании, но в Нидерландах сочли это несвоевременным. В боевых действиях на суше во Фландрии давно и прочно закрепилось патовое положение.

Главный союзник Парижа, шведы, не вынесли испытания голодом и вторглись в беззащитную Польшу, выведя из Германии большую часть своих сил. К счастью для антигабсбургской коалиции, воспользоваться этим император Фердинанд III не мог. Захватив османскую часть Венгрии, трансильванский господарь Ракоци вторгся в габсбургскую часть разделенной страны. Однако легкой победы у него не получилось, быстро оккупировав Словакию, он застрял перед линией мощных крепостей. Имперский генерал Гетц сумел ограничить успехи Ракоци только Словакией, а подошедшая из Чехии армия Галласа отбросила трансильванцев от осажденных ими крепостей. При нарастании недовольства внутри страны господарь вынужден был пойти на переговоры о мире, которые и начались в начале зимы.

Польша к зиме фактически перестала существовать. Казаки с союзниками захватили, разграбили и разорили два воеводства, Люблинское и Сандомирское. Практически сознательно обезлюдили их, создавая пред своей землей полосу препятствий для потенциального агрессора с запада. По достигнутым еще предыдущей зимой договоренностям остальные польские земли (кроме Краковского воеводства, оставленного Хмелем на разграбление в будущем году) предназначались для прокормления шведской армии.

Между тем совсем не случайно шведов называли белокурыми монголами, к этому времени в их поведении и намека на благородство рассмотреть стало невозможно. Тотальное разграбление, насилие при малейшем поводе, а то и без оного (особенно зверствовали финские рейтары), сознательное уничтожение всего, что могло конкурировать со шведскими предприятиями… В общем, сравнение с монголами шведы честно заслужили. После длительного пребывания их армии местность превращалась в необитаемую и безлюдную.

Поначалу встретившие скандинавов с радостью, как потенциальных защитников от дикарских орд, поляки быстро осознали свою ошибку. Вскоре их города перестали открывать ворота перед шведскими отрядами, вынуждая их штурмовать, в сельской местности разгоралась партизанская война против оккупантов. Маленькие фуражирские отряды исчезали бесследно, даже на крупные, хорошо охраняемые обозы совершались нападения. Зачастую от отчаянья – слишком многим полякам без грабежей стало выжить невозможно. Шведы выгребали все найденное продовольствие, насильственно рекрутировали в армию польских мужчин, о судьбе несчастных женщин лучше и не вспоминать.

Новое королевское войско после нескольких побед попало под удар армии Баннера и было шведами вдребезги разбито. Владиславу пришлось спасаться бегством. Пережив множество приключений, он нашел убежище у тестя, в Вене. Станиславу Любомирскому пока удавалось контролировать большую часть Краковского воеводства, всерьез еще никем не атакованного. В Польше, таким образом, получился настоящий потоп, уносящий ежедневно тысячи жизней.

Литовские магнаты перехитрили сами себя. Разбившись на небольшие группировки, Радзивиллы, Пацы, Сапеги, Огинские и прочие вельможи повели переговоры сразу со шведами и русскими. Зачастую при этом стараясь дискредитировать соседей. Последнее им прекрасно удалось, и в Стокгольме, и в Москве поняли, что их пытаются надурить. Лишнюю порцию недоверия в отношения между представителями правящего класса принесли итоги битвы на Висле, точнее, устойчивые слухи, что причиной поражения стало предательство протестантов. Очень влиятельные в Великом княжестве Литовском иезуиты активно поддержали эту версию событий, чем окончательно похоронили призрачные шансы на литовское единство. Истовый католик, Великий канцлер Литовский Янош Радзивилл так и не решился на заключение договора о переходе в шведское или русское подданство всего Великого княжества Литовского. А потом стало поздно.

Понукаемый и вдохновляемый своим окружением, куда меньше озабоченным положением страны, Михаил Романов отдал приказ о наступлении на Литву для возвращения взад исконных русских земель.

Сразу после прихода вести о разгроме и уничтожении польского войска четыре русские армии двинулись на Литву. Главная, во главе с царем и князем Черкасским, тронулась из Вязьмы на Смоленск. Взяв штурмом по пути пару приграничных крепостей, уже в начале августа они осадили старинный русский город. Вторая по численности, двенадцатитысячная армия, во главе с Василием Шереметевым вышла из Великих Лук на Полоцк.

Невдалеке от цели похода русские столкнулись с трехтысячной литовской кавалерией. Единственное за этот год русско-литовское полевое сражение закончилось неоднозначно, обе стороны объявили себя победителями. Сначала литовцы мощной атакой разгромили и обратили в бегство дворянскую конницу. Затем Кшиштоф Радзивилл, Великий гетман коронный Великого княжества Литовского (чем слабее государство, тем громче звучат титулы), попытался разбить и гуляй-город, в котором засели стрельцы и пушкари. Не имея артиллерии и пехоты, делать этого не стоило, но опытного вояку разобрал азарт. В результате, понеся огромные потери, ему пришлось-таки отступить, а однозначно выигранное сражение превратилось в спорное.

Через несколько дней, пусть заметно прореженная, дворянская конница вернулась, и Шереметев смог продолжить наступление. В отличие от Смоленска, Полоцк отчаянно обороняться не стал. Зато расположенный невдалеке Витебск горожане поклялись защищать до последнего. Небольшие местечки и замки сдавались на милость победителей, понимая безнадежность сопротивления.

Так же успешно продвигались по Белой Руси и две южные русские армии. Василий Ромодановский взял штурмом Стародуб и Брянск, а в Гомеле симпатизирующие русским православные сами открыли ворота перед царским войском. Естественно, совсем не встретил сопротивления Петр Репнин на Черниговщине, захваченной еще в прошлом году казаками. Хмельницкий умел жертвовать малым, чтобы выиграть большое. Пожалуй, именно возможность вернуть без боев старинные владения и стала той соломинкой, которая переломила хребет верблюду сомнений царя. Москва к войне готова не была, но уж очень соблазнительную морковку повесил гетман. А Репнин, подведя под руку государя Черниговщину, застрял под Речицей, доминировавшие в городах иноверцы под власть царя не спешили. Имели для этого все основания. Ничего хорошего для себя католики или униаты ждать от Москвы не могли.

Зато литовская шляхта на востоке страны начала массовый переход в православие. Царь однозначно дал понять, что неправославных помещиков в Белой Руси под его властью не будет. Впрочем, для многих шляхтичей эта смена религии была не первой. Уже в то время для шляхты владение крепостными было несравненно важнее религиозной принадлежности.

Последний островок спокойствия в бушующем море войны захлестнули боевые действия.