Хранитель Тёмного императора (СИ) - Гринёва Шейра

— Вот-вот, а то прохожие вмиг обрадуются подарку небесному, — расхохоталась принцесса. — Пошли, провожу тебя.

— А ты что, уже освободилась?

— Ага.

Мы дошли до комнаты, и я с облегчением высыпала из декольте на кровать деньги.

— Чем гремите? — спросил Ксавье. — Ого, да ты куш сорвала, Шаера!

— Угу, еле дошла, да и Камира, видишь, мне помогает, чтоб их из меня не вытрясли.

— Оу, да еду мы с тобой не захватили! — хлопнула себя по лбу Камира. — В общем, вы готовьтесь к ужину, а я вниз.

Ксавье начал переодеваться, и вдруг согнулся пополам. Повалился на пол, стал по нему кататься. Я подбежала к нему, и попыталась понять, что случилось, и чем могу помочь?

— Скажи, где болит? — спрашивала я.

Но император молчал, а я применила исцеляющее заклинание, чем вызвала новою волну боли. Ксавье схватил меня за руку, притянул к себе и вымолвил:

— Кровь… мне нужна кровь!

Я подняла его с пола, и прислонила спиной к кровати. Убрав волосы, пододвинулась поближе к нему и сказала:

— Возьми столько, сколько нужно.

Алые глаза вспыхнули, руки легли мне на плечи, до боли сжали, но даже писку не издала. Я почувствовала его дыхание на шее, стон выдохнул в ухо и сказал:

— Не, я не могу… только не ты!

Я практически прильнула к нему, положила руку ему на затылок, и наклонила к своей шее. Ксавье сопротивлялся жажде. Он не хотел причинять мне боль, но я добровольно отдаю кровь, и доверяю императору.

— Ш-шаера, что ты делаешь?

С этими словами он и погрузил в мою шею свои острые клыки. Руки крепко прижимали меня, а я гладила его по волосам. Ксавье отстранился и с ужасом взглянул на меня, смахивая с губ кровь.

— Шаера.

— Со мной всё хорошо, — ответила я. — Как ты себя чувствуешь?

— Паршиво.

— Ксавье, посмотри на меня.

Император игнорировал мою просьбу, тогда я взяла его лицо в руки и повернула к себе.

— Запомни: я рядом, и всегда окажу помощь.

— Я причинил тебе боль.

Я бы сказала, какую ты мне боль причинил и продолжаешь это делать, но промолчу… эх!

— Какую боль?! Вот что, заканчивай свои стенания и переодевайся. А то сейчас придёт Камира, и пропишет нам звездюлей! Всё, а я в душ. Мне кажется, я пропахла всеми мужиками кабаре. Чтоб через десять минут был готов! — сказала я, и закрыла за собой дверь.

Рану я обработала и перевязала. Вздохнув, залезла под душ. Когда вышла, Камира с Ксавье сидели за столиком в ожидании меня.

— Что с шеей? — спросила принцесса лесных эльфов.

— Да так, порезалась, — отмахнулась я.

Она взглянула на Ксавье, потом на меня, вздохнула, и принялась за еду. А теперь можно и спать ложиться, а то ночка выдалась тяжёлой.

Очнувшись ближе к вечеру, я никого в комнате не обнаружила. Наверно, все ушли на работу. А я пока раскачалась, сделала все дела, оделась и тоже пошла работать. И точно, они уже вовсю бегали.

— Почему меня не разбудили? — поймала я Камиру за руку.

— Честно, забыла. Я ушла раньше, и думала, что Ксавье тебя разбудит, видимо, куда-то торопился.

Едва я переступила порог гримёрной, в которой, кстати, весьма подозрительно, никого не было, на меня напали. Это была девушка, облачённая в тёмные одежды, и великолепно владел кинжалами. Ловко увёртывая от выпадов, защищалась подручными средствами. Лук приходилось использовать в качестве оружия ближнего боя. Например, как сейчас — от всей своей широкой души огрела девушки по спине. В который раз поражаюсь крепости оружия дальнего боя.

Помещение мы разнесли в пух и прах, но перед тем, как девушка собралась покинуть место стычки, я всадила ей в плечо стрелу. Тело моё всё ещё было слабое, но мне удалось отбиться, а это большое достижение. И тут же набежал народ, да что точку? Уже всё кончилось.

— Не успел взять на работу вас, Шаера, уже гримёрную разнесли. И с кого мне теперь за причинённый ущерб деньги взымать? — спросил Эмираэль.

— Это не моя вина, — категорично заявила я.

— А чья? Кроме вас здесь никого нет, или хотите сказать, что вина целиком и полностью лежит на том, кто покусился на вашу жизнь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да.

— И где, по-вашему, я должен его искать?

— Не знаю, — сказала я и засобиралась к выходу.

— В таком случае, вы уволены, и не получите ни одной медной монеты! — с апломбом заявил хозяин кабаре.

— И ладно! — нисколько не расстроившись, сказала я.

Я села за барную стойку, и попросила чего-нибудь выпить, но мне не удалось. Народ начал с криками покидать кабаре, а мне в спину едва не вонзили кинжал. Снова эта особа в чёрных одеждах! Ей что, раны зализывать не нужно? «Похоже, что нет», — сделала я вывод, когда она в щепки разнесла барную стойку. Эх, не дают графине нормально отдохнуть!

Двигалась она не так быстро, что сыграло мне на руку. Стол за стулом летали в мою сторону, затем в расход пошли музыкальные инструменты, а от сцены вообще ничего не осталось. Я то и дело смахивала с руки символы, активируя заклинания.

Глаза девушки пылали злостью, и она твёрдо была намерена стереть меня в порошок. Что же мы имеем в итоге? Кабаре в руинах, я под ними, а зеваки собрались, чтобы посмотреть, что же будет дальше?

Я выбралась, пусть и с трудом, и мне отвесили чем-то тяжёлым пощёчину, в глазах мгновенно потемнело, и меня поглотила тьма…

* * *

Сыро, до рвоты воняет плесенью, какими-то отходами. Полутьма, на руках кандалы, холодно, плохо соображаю. Больно, нет сил, но надо сосредоточиться и исцелить себя. Открывается дверь, в глаза бьёт слепящий свет, щурюсь. Кто-то пытается взять меня за руку, отдёргиваю, за что получаю оплеуху, бьюсь обо что-то головой, и вновь темнота поглощает меня.

Прихожу в себя стоя на коленях по причине того, что они затекли, руки подвешены, по обе стороны стоят от меня мужчины. Одежда на мне грязная, рваная и, кажется, я погорячилась назвать эти тряпки одеждой. В кресле сидела Канаку, крутя в руках мой лук.

— Очнулась наконец-то! — недовольно сказала она. — Не люблю, когда меня заставляют ждать.

Я молчу, давая возможность высказаться. Свято верю, что она должна донести до меня какую-то важную информацию. Ага, язвительность так и хлещет с меня. А представительница эльфийской расы выждала паузу и продолжила:

— Умница, молчишь, знаешь своё плачевное положение. Если твоя подружка ещё подождёт с расправой, то ты нет. Слишком близко ты подобралась к моему Ксавье. Никому и никогда не позволю его у меня увести! Ты осквернила его губы своим поцелуем, а вчера с ним кровью поделилась, а это, дорогуша, непростительно! — топнула она от злости ногой, и со всего магу ударила мой лук о кресло. Всё, меня оставили без оружия дальнего боя. Обидно, но гнев её ложился бальзамом мне на душу. Так приятно видеть и слышать недовольство Канаку, что в голове зародились моментально мысли, как я прижимаю императора к стене и страстно целую его губы, шею, грудь… Вот, где Канаку разорвало бы от ревности!

— Завидуешь?

— Тебе никто слова не давал, жрица! — рявкнула она. — Ещё одно слово, и я так своё хорошенькое личико разукрашу, родные вовек не узнают! Продолжим, — спокойно продолжала она, — из-за того что ты дала ему кровь, он будет знать, где ты находишься, как только поймёт, как это делать? В общем так, меня сейчас ты интересуешь меньше всего, так, чтоб ты мне не мешала, я отправлю тебя в бордель. За тебя я получу весьма приличную сумму, а ты останется молить богов, чтобы так тебе сохранили жизнь, а я постараюсь убедить покупателя, чтобы этого не случилось. Прощай, жрица!

— И что, всё? Больше не хочешь со мной разговаривать? — спросила я, готовая увернуться, ну или хотя бы попытаться от удара.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она не ответила, только рукой махнула, и меня резко поставив на ноги, куда-то поволокли. У кареты мне с трудом зацепили ошейник, заклеили рот, втолкнули в карету. Везли куда-то всю ночь, и глаз не сомкнула, а когда карета остановилась, я отключилась. Думаю, меня долго и упорно пытались разбудить, но это оказался дохлый номер.