Стояние в Вере - Митрополит Иоанн (Снычев)

Соответственно, противники “сергианства” до сего дня сосредотачивают огонь своей критики на двух главных областях: церковно-канонической (законность полномочий) и нравственно-религиозной (“подчинение богоборцам”). Что касается вопроса о канонической безупречности властных прав митр. Сергия, то он достаточно подробно рассмотрен в книге. Исследуя, в свою очередь, нравственно-религиозную проблематику тех смутных лет, любому благонамеренному историку необходимо иметь в виду следующее:

1. В области церковно-государственных отношений Заместитель Патриаршего Местоблюстителя ничего нового не изобрел. Он лишь довел до своего логического завершения ту политику “легализации Церкви” и “мирного сосуществования”, которую последовательно осуществлял в последние годы своего служения Патриарх Тихон.

Общеизвестно, что одной из главных христианских добродетелей является смирение. Смиряясь с волей Божией, которая открывается людям и целым народам в изменении обстоятельств жизни, в скорбях и тяготах, закаляющих дух и укрепляющих веру, мы свидетельствуем перед Господом о признании собственной немощи, о жажде благодатной помощи свыше. Такая вера, такая надежда, основанные на словах Самого Христа: “Яко без Мене не можете творити ничесоже” (Иоанн. 15:5), — никогда не остаются без ответа. Попытки же несмотря ни на что, собственными силами достичь желаемого — даже если цель сама по себе полезна, благочестива и похвальна — свидетельствуют о пагубной гордыне, полонившей сердце такого самонадеянного делателя.

В России богоборцы и христоненавистники, захватившие власть после революции, явились не чем иным, как бичом Божиим, орудием гнева Господня, опалившего Русь за ее отступление от истин веры и православного образа жизни. Об этом задолго до кровавой смуты пророчествовали святые подвижники Земли Русской. “Царство Русское колеблется, шатается, близко к падению, — еще в 1907 году предупреждал святой праведный отец Иоанн Кронштадский. — Если в России так пойдут дела и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвергнуты праведной каре закона, если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и свои беззакония”. “Россию куют беды и напасти. Не напрасно Тот, Кто правит всеми народами, искусно, метко кладет на свою наковальню всех, подвергаемых Его сильному молоту. Крепись, Россия! Но и кайся, молись, плачь горькими слезами пред твоим Небесным Отцом, Которого ты безмерно прогневала!..”

Когда стало ясно, что торжество зла на Руси попущено Богом за наши грехи, что вооруженная борьба с большевиками проиграна, что русскому народу предстоит длительное и тяжкое богоборческое иго, продолжение политической линии на открытую конфронтацию с властью потеряло всякое нравственно-религиозное оправдание. Важнейшей задачей стало — сохранить в сложившихся условиях полноту веры, чистоту святоотеческого православия и каноническя безупречные структуры церковного управления. Иными словами — сохранить возможность спасения души для того “малого стада”, которое, несмотря на разгул святотатства и угрозу расправы, все же осталось в ограде церковной.

Людям духовным стало ясно: время обличений прошло, настало время исповедничества и покаяния, время “пленения вавилонского”, из которого извлечь Святую Русь не может никто, кроме Всемогущего Бога. Один из афонских подвижников, схииеромонах Аристоклий сказал еще в 1918 году: “Сейчас мы переживаем пред-антихристово время. А Россия будет спасена. Много страдания, много мучения. Вся страна сделается тюрьмой, и надо усердно умолять Господа о прощении. Каяться в грехах и бояться творить и малейший грех, а стараться творить добро, хотя бы самое малое. Ведь и крыло мухи имеет вес, а у Бога весы точные. И когда малейшее на чаше добра перевесит, тогда явит Бог милость Свою над Россией”.

Примечателен пример, приводимый И. К. Сурским в первом томе его книги “Отец Иоанн Кронштадский” (Свято-Ильинское издание, 1979 г.). “В начале 1918 г. в усыпальнице о. Иоанна раннюю обедню отслужил прозорливый старец протоиерей о. Михаил Прудников. Один из двух ожидавших его почитателей сказал ему: “Отец Михаил, Россия гибнет, а мы, дворяне, ничего не делаем, надо что-нибудь делать!” На это о. Михаил ответил резко: “Никто ничего поделать не может до тех пор, пока не окончится мера наказания, назначенного от Бога русскому народу за грехи; когда же окончится наказание, назначенное от Бога русскому народу за грехи, тогда Царица Небесная сама помилует, а что помилует — я знаю!”

Из церкви все трое прошли к о. Михаилу чай пить.

Пользуясь старой дружбой, то же лицо стало спорить с протоиереем Прудниковым, говоря: “Позвольте, ведь вот Деникин уже подходит к Москве, Колчак, Юденич, Миллер, — все успешно действуют”. На это о. Михаил опять резко, как бы даже с гневом сказал: “Все это ни к чему, зря только кровь проливают, ровно ничего не выйдет!”

Исходя из такого понимания обстановки действовал в последние годы жизни Патриарх Тихон. Это же понимание положил в основу своей политики и митрополит Сергий. Можно спорить о том, насколько удачно, последовательно и всесторонне удалось ему реализовать на практике свое понимание, но принципиальная правильность курса на “легализацию Церкви” не подлежит сомнению.

2. Никакие личные недостатки митрополита Сергия не могут служить оправданием для противников “сергианства”. Церковь признает единственную причину, наличие которой может оправдать отделение от первенствующего епископа — публично проповедуемую ересь.

Да, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, как и всякий другой человек, ошибался. Да, его кадровая политика была направлена на то, чтобы “умиротворить” государственную власть, и полому, наверно, небезупречна. Да, ему приходилось идти на многочисленные компромиссы с “совдепией”, и Декларация 1927 года (подписанная им под давлением НКВД, угрожавшего не столько митр. Сергию лично, сколько всей Церкви — новой волной репрессий) содержала целый ряд положений, весьма тягостных для русского православного самосознания. Но...

Но элементарная добросовестность заставляет признать, что призывы митр. Сергия “выразить всенародную благодарность Советскому правительству за внимание к духовным нуждам православия” возмущают православную совесть ничуть не более, чем, скажем, заявление Патриарха Тихона в Верховный Суд РСФСР с раскаянием в своей “антисоветской деятельности” и Послание Святейшего к Церкви (1923 г.), где он говорит: “Сознавая свою провинность перед Советской властью в ряде активных и пассивных антисоветских действий..., т. е. в сопротивлении декрету об изъятии церковных ценностей..., анафематствовании Советской власти, воззвании против Брестского мира, мы по долгу христианина и архипастыря в сем каемся...”

Нелепо, право, ставить человеку в вину, что, надеясь облегчить положение всей Церкви, он берет на себя грех лукавства, подписывая под диктовку палачей текст, содержащий очевидную неправду. Одному Богу известно, что происходило в такие моменты в душе Патриарха Тихона и митрополита Сергия, какова была мера их нравственных мучений и сколько сил потребовалось Заместителю Патриаршего Местоблюстителя на то, чтобы добровольно взвалить на себя столь тяжкий крест, восходя на Голгофу первосвятительского служения в момент наивысшего развития церковной смуты, ясно понимая, что его ждут поношения и оплевания не только от врагов православия, но и от собственных же соратников и единоверцев...

3. Личная благонамеренность вождей расколов ни в коем случае не может служить оправданием их незаконных действий. “Ревность не по разуму”, как показывает многовековая церковная история, многократно приводила тех, кто подпадал под ее влияние, к печальному и пагубному концу.

Нам всем надо раз и навсегда понять, что благодать Божия, попаляющая терние человеческих согрешений и ошибок, покрывает лишь тех, кто искренне стремится подвизаться законно и правильно, но, по немощи, терпит неудачи. Беззакония благодать не покрывает и беззаконникам не споспешествует, независимо от того, какими намерениями они руководствуются, нарушая каноны и правила церковной дисциплины.

Безусловно, большая часть оппонентов митрополита Сергия действовала исходя из благих побуждений, движимая стремлением найти выход из тяжелейшей ситуации, в которой оказалась Церковь в СССР. Тем большая ответственность лежала на архипастырях, к отеческому слову которых особенно внимательно прислушивался православный люд.

К сожалению, необходимо признать: во всех расколах ведущую роль сыграли именно архиереи и священники. Воистину, неложно слово Господне: “Поражу пастырей, и рассеются овцы стада” (Мф. 26:31). Стоило вождям разделений исчезнуть с арены церковной политики, как жизнь паствы входила в естественное русло и смута прекращалась. (Самое большое участие рядовые миряне приняли в иосифлянском, викторианском и даниловском разделениях, меньшее — в григорианском и почти никакого — в ярославском расколе и оппозиции митрополита Кирилла).