Найденыш с погибшей «Цинтии» - Жюль Верн

— Разве нам не повезло, что сохранился продовольственный склад? — продолжал он. — Наше положение было бы действительно отчаянным, если б мы остались без провизии. Но с двадцатью бочками сухарей, копчёным мясом, брендвейном, да сверх того ещё с нашими ружьями и запасом патронов, — чего нам опасаться? На худой конец, продрейфуем несколько недель, пока не увидим берег, к которому можно будет пристать. Не сомневайтесь, дорогой отец, мы непременно выпутаемся из этой истории так же, как потерпевшие крушение на «Ганзе».

— На «Ганзе»? — с любопытством переспросил маастер Герсебом.

— Да, это судно отправилось в арктические моря в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году. Когда на ледяное поле выгружались продукты и уголь, часть экипажа очутилась в таком же положении, как и мы с вами. Мужественные моряки должны были возможно лучше приспособиться к жизни на плавучей льдине. Они провели на ней шесть с половиной месяцев, проплыв за это время несколько тысяч лье, пока не пристали к полярным берегам Северной Америки.

— Если бы и нам так посчастливилось!.. — произнёс маастер Герсебом, снова тяжело вздохнув. — Но, пожалуй, самое лучшее, что мы сейчас можем сделать, — хорошенько закусить.

— И я так думаю, — ответил Эрик. — Несколько сухарей и кусок мяса будут как раз кстати.

Маастер Герсебом откупорил две бочки и достал все необходимое для завтрака. Остриём ножа он прорезал дырку в бочонке с брендвейном и заткнул отверстие деревянной втулкой, чтобы можно было, по мере надобности, выцеживать живительную влагу. Затем они сытно позавтракали.

— А та самая льдина, на которой плыли матросы с «Ганзы», была такая же большая, как наша? — осведомился старый рыбак после того, как в течение десяти минут усердно подкреплял свои силы.

— Нет, скорее наоборот! Наша льдина тянется, должно быть, на десять — двенадцать километров, а у матросов с «Ганзы» льдина не достигала и двух километров в длину; да к тому же она сильно укоротилась после шестимесячного дрейфа. Беднягам пришлось покинуть её, когда волны стали доходить до их палаток. К счастью, моряки могли воспользоваться большой шлюпкой и перекочевать на другую льдину, так как на первой уже нельзя было оставаться. Несколько раз они переселялись, как белые медведи, с льдины на льдину, пока, наконец, не выбрались на сушу.

— Так вот оно что! — сказал маастер Герсебом. — Значит, у них была лодка. А у нас-то её нет!.. Когда придётся покидать эту льдину, единственно, что мы сможем, — сесть в пустую бочку. Другого способа я не вижу.

— Если понадобится, придумаем, — ответил Эрик. — Поживём — увидим! А пока что, я полагаю, всего разумнее будет заняться осмотром наших владений!

Эрик и маастер Герсебом начали с того, что взобрались на крутой пригорок из льда и снега, так называемый «hummock»[82], чтобы получить общее представление об окружающей местности. Их взорам открылось длинное ледяное поле, — вернее сказать, остров, протяжённостью от одного конца к другому в двенадцать — пятнадцать километров; своей причудливой формой он напоминал диковинное китообразное животное, распластанное на поверхности Ледовитого океана. Продуктовый склад находился как раз на уровне оси, которая как бы отделяла голову «кита» от туловища. Вместе с тем было довольно трудно судить о действительной величине и форме ледяного острова, так как громоздившиеся повсюду торосы мешали охватить глазом всю его поверхность. Вытянутый конец ледяного поля, где накануне был ещё залив, оказался теперь обращённым в другую сторону. Эрик и Герсебом решили исследовать местность прежде всего в этом направлении. Если раньше конец ледяного поля, оторвавшийся потом от всей массы, был обращён к востоку, то теперь, насколько возможно было определить по положению солнца, он был повёрнут к северу. Это давало все основания заключить, что корабль, под воздействием течения или бриза, отнесло к югу, и тот факт, что больше не видно было никаких следов длинного ледяного барьера, растянувшегося у 78-й параллели с востока на запад, только подтверждал эту гипотезу.

Вся льдина была покрыта снегом. В разных местах виднелись чёрные точки, в которых маастер Герсебом сразу же признал «ougiouks» — бородатых моржей самого крупного вида. По-видимому, моржи обитали в трещинах или пещерах ледяного поля и, чувствуя себя защищёнными от любого нападения, спокойно грелись на солнце.

Понадобилось больше часа ходьбы, прежде чем Эрик и маастер Герсебом добрались до другого конца огромной льдины. Большую часть пути они проделали вдоль западного берега, что позволяло им одновременно вести наблюдение за морем и за положением льдов. Клаас, вырываясь вперёд, то и дело вспугивал вдали какого-нибудь моржа. Почуяв опасность, ластоногие неуклюже ковыляли к кромке льда, чтобы поскорее броситься в воду. Легко было их забить в любом количестве. Но к чему, если нельзя было и подумать о разведении огня, чтобы сварить или зажарить нежное мясо этих безобидных животных!

Эрика одолевали другие заботы. Внимательно изучив ледяную почву, он пришёл к выводу, что она отнюдь не была однородной. Многочисленные щели и трещины, прорезавшие в разных местах поверхность ледяного поля, вызывали опасение, что при малейшем толчке от него останутся одни обломки. Правда, обломки могли быть большой величины, но сама возможность такого несчастья заставляла держаться возможно ближе к продовольственному складу, чтобы в любую минуту не оказаться от него отрезанными. Впрочем, немедленной опасности не угрожало, так как все эти трещины и щели были покрыты толстым слоем выпавшего накануне снега. Сверху он припорашивал их, а затем, подтаивая, набивался внутрь и скреплял кое-как промежутки. Эрик решил отыскать среди разграниченных трещинами участков наиболее плотный и устойчивый, чтобы обосноваться на нём и перенести туда продовольственный склад.

Именно ради этого Эрик и маастер Герсебом после короткого отдыха возобновили осмотр западной части острова. Они продвигались вдоль края ледяного поля, откуда ещё два часа тому назад видели знакомые очертания того самого берега залива, где очутилась в безвыходном положении американская яхта. Клаас бежал впереди, возбуждённый свежестью воздуха, и, казалось, чувствовал себя в родной стихии среди снежного ландшафта, должно быть, напоминавшего ему равнины Гренландии.

Вдруг Эрик увидел, как собака, понюхав воздух, понеслась стрелой и с лаем остановилась возле какого-то предмета, по ту сторону ближайшего тороса.

«Наверное, ещё один морж или тюлень», — подумал Эрик, не ускоряя шага.

Но не морж и не тюлень вызвал волнение Клааса. Это был человек, бездыханный, окровавленный человек, в меховой одежде, какой не было ни у одного матроса на «Аляске». В ту же минуту Эрик подумал о зимовщиках с «Веги». Он поднял голову лежащего человека. У него были густые рыжие волосы и нос, приплюснутый, как у негра…