Обиженная - Александр Варго

Алла окинула взглядом зал. Перед лицом сквозь пелену красноватого тумана маячили ухмыляющиеся лица тех, с кем она училась в одном классе. Они соединились в одно бесформенное, блеклое пятно, которое просто хотелось стереть тряпкой. Стереть, а тряпку выбросить, после чего хорошенько помыть руки.

«НЕТ!!!» – кричал внутренний голос в Алле. Но было поздно. Слишком поздно. Заряд был выпущен.

– Эй! Ребята, а это… похоже, это у нее кожа такая, – изумленно проблеял Миша, приглядевшись повнимательнее к Алле.

Позади раздались шаги. Из зала, где находились взрослые, вышел Вячеслав Петрович. На его лице застыла неживая улыбка.

– Папа? – пискнула Люда, но отец даже не посмотрел на дочь.

Размеренным движением он взял лежащий на столике нож, которым разрезали праздничный торт, и, подойдя к оцепеневшему Мише, воткнул лезвие в грудь мальчику. Школьник поперхнулся, его мясистые губы, в крошках пищи, превратились в огромный овал.

– Папа!!! – завизжала Люда.

Вскоре стали подходить остальные взрослые. Они двигались медленно, шаркая ногами, и постепенно образовали вокруг стола плотное молчаливое кольцо. Их подернутые мутной пленкой глаза были пустыми и безжизненными.

* * *

Андрей сел в машину. Он с трудом соображал, что делать дальше. После событий, свидетелем которых он стал, его мозг, не приемлющий даже намека на мистику и сверхъестественное, испытал настолько серьезный шок, что балансировал на грани помешательства.

Пакет с обломками шкатулки он положил на переднее сиденье. Сейчас он даже не мог объяснить себе, по какой причине взял с собой эту груду щепок. Первой его мыслью была поездка к Тане. Потом он отмел эту мысль и решил не ехать к ней.

Нужно ехать в офис. Вставить всем сотрудникам по первое число… так, для профилактики. Или к Роману заехать? Рассказать, что, пока он отлеживается на нарах, нашелся его родной братец, за которым впору ходить с веником и совком, подбирая отваливающиеся конечности.

Мысли путались, как молекулы в броуновском движении, и, так и не приняв окончательного решения, Андрей, развернувшись, выехал на трассу, не спеша двинувшись в сторону города.

Его взгляд скользнул по пакету, и он с трудом подавил вопль – он снова шевелился. Внутри слышался неприятный шорох и похрустывание, будто там что-то жевали. Пакет бугрился и двигался, как если бы внутри находилось связанное животное. Зачарованный этим зрелищем, адвокат потерял управление автомобилем.

* * *

– Помогите! – истошно закричала Карина, но мама Миши схватила ее за горло и, как пушинку, выдернула из-за стола. Послышался отчетливый хруст. Руки взрослых потянулись к ножам и вилкам, разложенным на столе. Папа Лены разбил бутылку, в которой еще оставался лимонад.

Алла вздохнула. Ей хотелось лечь и уснуть. Уснуть навсегда и видеть только хорошие сны.

Вместо этого она представила себе кухню, где готовится еда. Поваров в их смешных шапочках и фартучках. Она ясно видела плиты, на которых, шипя и брызжа горячим соком, жарилось мясо. Но лучше всего ее глаза различали трубы, по которым шел газ. Конфорки на кухне стали одна за другой гаснуть. При этом вентили, подающие газ, были открыты до упора.

Через секунду все находившиеся на кухне люди вдруг замерли в оцепенении, они словно погрузились в массовую спячку.

Так, пока хватит. Теперь Алла подумала о веселой мелодии, и музыкальный центр включился сам. Регулятор громкости плавно поднялся на максимальный уровень, так, что от вибрации задрожали большие окна ресторана. Это было необходимо, иначе будут слышны крики. Пускай снаружи думают, что вечеринка в самом разгаре!

В зале появилась Лена с огромным букетом и плюшевой собакой – ее поздравлял дядя, который куда-то спешил, и, вручив любимой племяннице подарки, спешно уехал. Выронив цветы и игрушку, она истошно закричала, но ее вопль слился с адской какофонией, царившей в помещении.

Дети наконец осознав, что происходит, визжа и плача, кинулись под стол, но сильные руки родителей с ловкостью выдергивали их обратно, словно котят. В ход шло все – от кулаков до разбитых салатниц и ножей.

Алла моргнула уже подслеповатыми глазами, в упор уставившись на Лену… Она не должна пострадать!

Алла подошла к бившейся в истерике девочке и дала ей пощечину, приводя в чувство.

– Беги отсюда! – стараясь перекричать гремящую музыку и крики, заорала она. – Ну же! Или тебя убьют!!!

Она с трудом подняла одноклассницу на ноги, чувствуя, что от напряжения сердце готово выскочить из груди, и с силой толкнула девочку к выходу. Рыдая, та вскоре исчезла.

Кто-то перевернул стол, и ловить спрятавшихся детей стало легче. Из туалета выглянул клоун, и его размалеванное лицо изумленно вытянулось.

– Что… – начал он, но подскочивший к нему чей-то отец куском разбитой вазы ударил его в солнечное сплетение. Захлебнувшись кровью, аниматор упал, и на него навалились еще двое, кромсая ножами.

Тихо зашипел громадный газовый баллон, стоявший в самом углу кухни, – его держали на всякий пожарный, на случай отключения газа… Алла посмотрела на батареи, и одна из труб тут же лопнула. Помещение стал заливать кипяток.

Девочка подошла к окну. На улице в праздничном платье металась зареванная Лена и, подскочив к какому-то водителю, жестикулируя, стала указывать вверх. Тот насупился, но все же полез за телефоном.

Алла сдвинула брови. Помощь посторонних ей была совершенно не нужна.

Двери стали с грохотом закрываться, отрезая этаж от внешнего мира. Сразу после захлопывания замки стали нагреваться до чудовищной температуры. Деформируясь, они плавились, как горячий пластилин, исключая возможность открыть двери.

Когда кипяток, брызжущий из пробитой трубы, коснулся туфельки Аллы, она неожиданно вспомнила о НЕЙ и попыталась установить связь со шкатулкой. Она была, но очень слабой, как нитевидный пульс у умирающего. Алла заволновалась. Такие же чувства, наверное, испытывает слепой, когда внезапно обнаруживает, что его верная собака-поводырь куда-то исчезла, а он совершенно не ориентируется на незнакомой местности.

Бойня продолжалась. К тому времени почти со всеми детьми было покончено, но некоторым удалось вырваться и убежать в игровой зал. Администратор заведения и второй повар были убиты прямо на кухне, их застрелил телохранитель одного из родителей – владельца крупных торговых сетей.

Алла потрогала прическу. Ей показалось, что у нее сбились волосы, и лицо стало озабоченным. Достав любимую расческу, она направилась в туалет, стараясь не наступить в кипяток и лужи крови.

* * *

Чудом не угодив в кювет, Андрей остановил машину. Переведя дух, он осторожно приоткрыл пакет. И почти не удивился, когда увидел в нем абсолютно целую шкатулку.

«Загадай желание! Загадай!» – крутилось у него в голове.

Затаив дыхание, Андрей извлек шкатулку наружу. Она показалась ему теплой, почти горячей, будто долго стояла у раскаленной батареи. Он поддел пальцем ее медную застежку, и крышка с готовностью открылась. «Она будто бы ждала этого», – промелькнула мысль у мужчины. Только внутри было пусто.

«Уничтожь ее!» Кажется, так сказало это чудовище в старом доме. Но нет. Ничего он уничтожать не будет. Спешить в таких случаях не нужно.

Сам того не замечая, Андрей плотоядно улыбнулся, а в его глазах вспыхнул огонек жадности. Он осторожно, почти с любовью закрыл крышку и погладил шкатулку. Между подушечками пальцев и поверхностью шкатулки пробежала едва заметная искорка, и тяжелая улыбка мужчины стала еще шире.

Контакт был установлен.

* * *

В тот самый момент, пока Андрей, позабыв обо все на свете, гладил шкатулку, Алла стояла перед зеркалом. Неожиданно ее худенькое, сутулое тельце словно прожгла молния, и девочка, изогнувшись, застонала от пронзившей ее боли. Когда она пришла в себя, боль исчезла, оставив после себя ощущение пустоты и важной потери. Очень важной потери.

Девочка дотронулась до ранки на брови и посмотрела на окровавленные пальцы. Кровь. И там, в залах, сплошная кровь… слезы и страдание…

Чтобы не отвлекаться на свое отражение, она отвернулась, мысленно устанавливая связь с Ней. Но все попытки были тщетными. Ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Ледяная тишина накрыла напуганную до смерти девочку, восьмилетнюю девочку с телом дряхлой старухи, и она слышала только неровный стук собственного сердца, сильно износившегося, столько отдавшего ее волосам.

Алле стало страшно. Как же теперь быть? Она вдруг со всей ужасающей отчетливостью осознала, что натворила. Этот парень, Петр… Аслан… Яна Владимировна…

– Бабушка, – жалобно проговорила девочка, и из глаз хлынули слезы.

Она повернулась к зеркалу. Алла разглядывала свое отражение, не в силах даже кричать. Лица тех, кто вставал у нее поперек дороги, вспыхивая, поочередно отражались в ее волосах. Мерцая, они тут же исчезали, как сгоревшие звезды.

Ее просто использовали. Ее плохое настроение, перешедшее в ненависть, каким-то образом получило невиданную силу от шкатулки, превратившись в страшное и мощное оружие. «Она питалась твоей злобой и ненавистью, высасывая тебя, как пиявка!» – звенело в голове.