Дочь вне миров (ЛП) - Бродбент Карисса

Я мечтала о скользком желании, которое поглотило меня, разрушило меня, уничтожило меня. О вкусе его пота, соленого и железного, и…

И железного и…

И через мгновение все исчезло.

Мне приснился внезапно холодный мир, если не считать ожога крови, покрывавшей меня, — огня тех прощальных поцелуев, багровых пятен, оставленных всеми, кого я бросила. Мой лоб, моя щека и еще дюжина, еще сотня там, где губы Макса прошлись по моему телу.

Желание превратилось в ужасный страх.

Я выкрикнула его имя.

Но он уже исчез.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Когда я проснулась на следующее утро, слишком рано после прерывистого, беспокойного сна, Макс уже был на ногах.

Он сидел за обеденным столом с письмом в руке. Он молча сунул его мне. Тисана, — читалось на лицевой стороне безупречным рукописным шрифтом.

Поблагодарив за принятие письма, я открыла его.

Тисана —

Было приятно видеть тебя на вчерашнем празднике. Ты, безусловно, произвела впечатление. Судя по всему, у многих посетителей внезапно возник острый интерес к треллианским гуманитарным делам — интересное совпадение, не так ли?

Но увы, это не предмет моей сегодняшней переписки. Вместо этого я хотел бы обсудить твои оценки. Обычно результаты доставляются письмом и не доступны еще неделю или две. Тем не менее, я предпочел бы доставить твои лично.

Пожалуйста, приходи в Башню Полуночи к полудню. Мои клерки будут ожидать твоего одиночного прибытия.

Нам нужно многое обсудить.

— З.

Я прочитала его, затем передала через стол Максу, который сделал то же самое.

— Кажется, я снова поеду в Столицу, — сказала я.

— Кажется, поедем, — ответил Макс, и мы посмотрели друг на друга, между нами вспыхнуло тревожное любопытство.

***

Я сказала себе, что не нервничаю.

Я сказала себе, что не нервничаю, когда прокручивала в уме каждое слово этого письма, проигрывая возможные исходы. Я ковыряла ногти, наблюдая, как Башни поднимаются в поле зрения.

Мы с Максом оба знали, конечно, что именно означает «твое одиночное прибытие» — «не бери с собой Макса», — но, поскольку я все равно не могла надежно стратограммировать себя в город самостоятельно, он должен был сопровождать меня в Башни. До моей встречи с клерками. Я была благодарна ему за компанию.

— Возможно, они изменили свое решение, — сказала я, допуская в своем голосе нотку неуверенной надежды. — Насчет отправки поддержки Трелл вместе со мной.

— Может быть.

Я услышала то, что Макс не говорил вслух: это казалось слишком простым. И как бы я ни надеялась на обратное, я тоже не могла не думать об этом. Прошлой ночью ко мне было много внимания, да. Но все же это было похоже на первый шаг в большой борьбе, а не на самостоятельную победу.

Между моими бровями образовалась морщинка мысли, когда я вновь посетила свои воспоминания о прошлой ночи.

— Может быть, есть что-то еще.

— Что ты имеешь в виду?

Одна фраза не давала мне покоя. Одна вещь, которую Зерит сказал во время нашего танца, наполнила меня маленькой, неуверенной надеждой.

— Прошлой ночью Зерит сказал, что должен был испытать меня. И что я прошла. Я думала, он имел в виду оценки. Но, возможно, он имел в виду что-то другое.

Секунда тишины.

— Испытать тебя, — повторил Макс. Голос у него был странный, тихий.

— Да. — Я задумалась, когда начала взбираться по ступенькам ко входу в Башни. — Может быть, из-за того, что я просила, они…

— Он сказал, что они должны были проверить тебя?

— Да. Что…

Резкий толчок в руку прервал мои размышления. Я повернулась, и один взгляд на Макса испортил мой вопрос. В считанные секунды вся краска сошла с его лица. В горле застрял приступ паники.

— Что не так?

Он ничего не сказал. Просто уставился на меня.

— Макс…

— Он сказал, что они должны испытать тебя, — снова сказал он.

Я кивнула, сбитая с толку, а Макс просто стоял там, все еще держа руку на моем запястье, наморщив лоб, сжав рот, выглядя так, как будто он только что сделал какое-то ужасное осознание.

— Что случилось, Макс? — Я нажала.

Но его взгляд метнулся ко мне, широко распахнутые и пронзительные глаза.

— Не иди, Тисана.

Он сказал это так быстро, что слова слились в один отчаянный звук. Я даже не знала, правильно ли я его расслышала.

— Что?

— Не иди в Башни. На встречу. Не иди.

— Я… — Выражение его лица, явный ужас, потряс меня. — Мне нужно идти.

Он покачал головой, сразу резким движением.

— Нет. Тебе не нужно ничего делать, Тисана.

— Но… — я была так сбита с толку. Это было все, ради чего я работала, не так ли? — Я не понимаю.

— Послушай меня. — Пальцы Макса сжались на моем запястье. Он сделал шаг ближе, его глаза смотрели на меня с отчаянной напряженностью. — Неважно, что они тебе предложат. Независимо от того, что они дадут тебе. Что бы они ни попросили тебя сделать. Скажи «нет». Хорошо? Даже если сегодня они пошлют армию в Трелл. Даже если они дадут тебе все, что ты хочешь. Скажи «нет.»

Его голос дрожал.

Мои губы приоткрылись, но потребовалось мгновение, чтобы слова последовали за мной.

— Потому что они не будут выполнять свои обещания?

Он издал звук, который был почти смехом, но более уродливым, более грубым.

— Дело не в этом, Тисана. Все это не об этом.

Я открыла рот. Затем закрыла. Наконец, я смогла выдавить только:

— Тогда почему?

Макс молча смотрел на меня, стиснув зубы.

Конечно. Чего еще я ожидала?

— Ты мне не скажешь.

— Я не могу.

Кислотное разочарование захлестнуло меня. Наверняка он понимал важность того, что он просил меня делать или не делать. И все же он говорил этт, охраняя свои секреты?

— Это несправедливо, — тихо сказала я. — Я знаю, что ты ненавидишь Ордены, но…

— Я пойду с тобой. — Он сказал это быстро, на одном выдохе. — Мы можем отправиться в Трелл сегодня. Нам не нужна армия. Ты и я могли бы сделать это в одиночку. Мы найдем способ.

Его слова пронзили меня, врезавшись в сердце с такой силой, что я на мгновение потеряла дар речи.

— Я серьезно, Тисана. Я серьезно. Сейчас. Мы можем идти прямо сейчас. — Он поднял ладонь, указывая на море. Но его глаза не отрывались от моих, и я утонула в той нити, что связывала наши взгляды.

— Если Ордены предлагают мне поддержку, значит, она мне нужна, — прохрипела я. — У меня больше ничего нет.

И не было ни колебаний, ни паузы, когда он подошел ближе и сказал:

— У тебя есть я.

У меня болела грудь.

Мне хотелось разгладить отчаянную морщинку между его бровями. Я хотела успокоить дрожащую мышцу его горла, которая выдавала интенсивность его беспокойства. Я хотела взять поцелуй, который оставила прошлой ночью.

И больше всего — больше всего на свете — я хотела сказать «да».

Но это касалось не меня.

И он тоже это знал. Я видела это по страданию на его лице: мы оба понимали, что то, что он предлагает, было фантазией. Мы вдвоем никогда не смогли бы сделать то, что я хотела — должна была — сделать.

Я положила свою руку на его.

— Ты должен сказать мне, почему.

Что я имела в виду: дай мне причину. Дай мне любую причину, чтобы сказать да.

Уголки его рта напряглись.

— Ты мне доверяешь?

Боги, я доверяла. Больше, чем кто-либо.

— Я верю, что ты пытаешься защитить меня превыше всего.

Вспышка боли пробежала по его лицу.

— Что это значит?

— Это значит, — сказала я тихо, — что я готова пойти на жертвы, на которые ты пойти не готов.

Его пальцы сжались вокруг моих. Он едва дышал, едва моргал.

— Он может быть мертв, Тисана, — пробормотал он, и его голос звучал так, будто ему было так же больно говорить это, как и мне слышать это. — Что, если так и есть? Даже если ты пойдешь туда, он может уже быть мертв.