Психология масс - Дмитрий Ольшанский

В методологическом плане наблюдаемое нарастание роли и влияния массовых настроений объясняется двумя основными причинами. С одной стороны, это действие известного общего закона возрастания роли масс в истории по мере увеличения масштабов исторического действия. Рост образования, появление новых типов работников, развитие массовых коммуникаций, как и целый ряд других, производных от названных факторов, неизбежно способствуют этому. С другой стороны, те же факты объясняются усилением влияния субъективных, эмоционально-настроенческих побуждений, которыми руководствуются массы в отличие от значительно более рациональных элит. В последнее время можно говорить о возрастании разрыва между настроенческими факторами, движущими массами, и рациональными соображениями, которыми руководствуется правящая элита.

Соответственно, для элит постоянно усложняется задача управления массами и создания возможностей для канализации их настроений.

Глава 2.2. Психология массовых настроений

В отличие от других общественных наук, где массовые настроения пока еще лишь вводятся как самостоятельное понятие, в психологии накоплен достаточно большой массив данных и исследовательских подходов. Есть определенная предыстория рассмотрения «настроений» без учета их массового звучания; есть традиции общепсихологических трактовок индивидуальных настроений; наконец, есть и социально-психологические направления изучения преимущественно «общественных» настроений. Анализ всего этого наследия необходим для понимания массовых настроений.

Настроения представляют собой именно то явление, которое здравый смысл традиционно относил к сфере изучения психологической науки, — это и есть те сокровенные внутренние переживания, которые являют собой психологию того или иного человека или группы людей. С точки зрения обыденного сознании, психология имеет дело прежде всего с настроениями — с чем-то трудно уловимым, подчас таинственным и интригующе интересным. Однако, с другой стороны, «таинственность» и труд-ноуловимость настроений[31], невозможность их изучения в лабораторных условиях, их субъективность и невоспроизводимость привели к тому, что в современной психологической науке отсутствует общепринятая теория настроений.

В англоязычной литературе, например, о настроениях вообще предпочитают судить по ряду связанных с ними, но более операциональных понятий. В отечественной науке есть еще одна существенная причина: длительное доминирование тоталитарной социально-политической системы в стране, по сути, ликвидировало «социальный заказ» на разработку данной проблематики. Тоталитаризм и застой не нуждались в анализе и учете настроений. Интерес к ним упал к концу 20-х годов XX века, на короткое время возродился в 60-е гг. и лишь ныне поднимается на определенный уровень, что связано с очевидным «заказом» общества на разработку данной проблематики. Отдельные наблюдения, догадки, находки исследователей представляют во многом разрозненную мозаику, фрагменты которой с трудом складываются в законченную картину.

Общей чертой психологических работ, посвященных проблеме настроений, является прежде всего акцентирование важности данного понятия и обозначаемого им психологического явления. Многие исследователи в свое время отмечали актуальность анализа настроений для решения значительного круга как сугубо психологических, так и социально-практических вопросов. Так, совершенно очевидно, что с психологической точки зрения «понимание общественной связи во всей ее полноте немыслимо без изучения законов, по которым совершаются колебания общественных и массовых настроений, смены и столкновения общественных чувств» (Войтоловский, 1924). Справедливо, видимо, и то, что «будем ли мы иметь перед собой случайно собравшуюся толпу на улице… или митинг, везде и всюду мы будем встречаться с проявлением общественных настроений» (Бехтерев, 1911).

Однако большинство исследователей этой проблемы, если взять их в исторической ретроспективе, не очень далеко (во всяком случае, методологически) ушло от той традиции описательности, которая была введена в прошлом веке В. Вундтом в качестве метода изучения подобных психологических явлений. Будучи одним из основателей так называемой «школы психологии народов»[32], Вундт призывал психологов ограничить себя простыми описаниями тех или иных психических проявлений, свойственных большим массам людей, прежде всего народам. К числу таких психологических явлений Вундт и его последователи относили и настроения. Однако продуктивность этих описаний вызывала справедливые сомнения: слишком далеким и непреодолимым оказалось расстояние от простого описания до понимания реальных причин и механизмов развития тех или иных настроений. Постулаты Вундта о наличии у каждой нации и народа своей «души», связанной с «мировым духом» и определяющей настроения данной группы людей, не отвечали критериям научности, поскольку, не объясняя природы настроений, делали ненужным сам поиск таких объяснений.

При подобном подходе в психологическом изучении настроений доминировали описательные методы, единичные же попытки как-то объективировать данное явление или хотя бы представить его более операционально, в объективно-научных понятиях, сводились, как правило, к психофизиологическим трактовкам, когда настроения человека связывались с особенностями его физиологии.

В свое время предлагалось такое, например, понимание «настроения»: это «среднее состояние… однородных чувственных тонов ощущений и представлений, существующих в пределах известной единицы времени» (Циген, 1909). Анализ, проводимый с физиологических позиций, приводил к выводу о том, что «…наше настроение не составляет какого-то независимого, самостоятельного психического процесса, но является абстракцией от однородных чувственных тонов представлений и ощущений, существующих в определенный промежуток времени» (Циген, 1909). В русле данной традиции было вполне достаточно, например, выделять «спокойное», «приятное» и «неприятное» настроения (Осипова, 1914).

Плодотворность исследований, пытавшихся решить психологическую проблему настроений в рамках «научно-психофизиологического направления», также была не слишком велика: сложность (подчас искусственная) и наукообразность определений, подобных приведенным выше, уводили исследователей в сторону изучения физиологических «микрофакторов», затемняя и без того сложную психологическую суть человеческих настроений.

Еще более физикалистские варианты этой линии исследований совсем упрощали дело: «Под настроением мы разумеем совокупность чувств, присутствующих в каждый момент в нашем сознании. С психофизиологической точки зрения это будет душевное самочувствие, зависящее от питательных перемен в корковом веществе головного мозга и выражающееся или в замедленном, или в ускоренном ходе представлений. Вот почему прямо можно сказать, что настроение есть выражение коркового самочувствия» (Викторов, 1887).

Упомянем в данном контексте и А. Л. Чижевского, который писал в начале века о «психических эпидемиях» и о настроениях как об «особом нервно-психическом возбуждении», определяющем «характер массовых движений». Как известно, он связывал целый ряд исторических событий, отмеченных бурными проявлениями массовой психологии, включая настроения, с динамикой солнечных пятен и периодами повышенной солнечной активности[33]. По его мнению, «жизнь людей в массах в периоды солнечной активности — вот что должно волновать политика» (Чижевский, 1924).

Ныне обе обозначенные выше точки зрения еще продолжают встречаться. С одной стороны, научные разговоры на эту тему ведутся на уровне простых описаний и абстрактных общетеоретических рассуждений о «настроениях» того или иного общества, народа, класса, слоя, общности. С другой же стороны, эти разговоры продолжают, по существу, сводиться к психофизиологии, к восприятию и к физиологическим основам этого процесса. Это прежде всего указывает на недостаточную концептуальную разработанность проблемы настроений в психологической науке.

Пытаясь создать хоть какой-то концептуальный каркас, некоторые исследователи объединяли существовавшие взгляды на природу настроений, считая их многообразие отражением изучения разных сторон и аспектов проблемы (например, физиологического, психофизиологического, социально-психологического ее ракурсов). Однако ныне становится все более очевидным, что простое соединение разных взглядов в виде системы уровней понимания (и, разумеется, существования) настроений (первый — связанный с психофизиологической детерминацией, второй — с социально-психологической и третий — с собственно социальной), при всей своей кажущейся естественности и привлекательности, уже не вполне удовлетворяет. Подобный методологический ход допустим в тех случаях, когда мы имеем дело с явлениями, для понимания которых пока недостаточно наличных знаний. Однако проходит время, и с увеличением знаний об объекте данный методологический прием должен отойти на задний план при условии выработки более целостного понимания.