Дочь друга - Кристина Майер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Из-за меня, из-за меня, — толкаю дверь и вхожу в палату. — Не время мужику выносить мозг, Соня. Эгоизм у тебя зашкаливает, за маской милой девочки прячется продуманная стерва, — не вижу смысла скрывать свое отношение к этой девице, если Ванька ее прогоняет, можно не улыбаться сквозь зубы.
— Ты ничего не скажешь? — Соня переводит взгляд на Ваньку.
— Тебе пора уходить, — это настолько правильно, что я готова друга расцеловать.
Громко всхлипнув, она поднимается и бежит к двери. На миг ее даже становится жаль, но я вспоминаю, что ее истинное лицо мне никогда не нравилось. Переглянувшись, мы молча соглашаемся, что обсуждать здесь нечего.
Новостей у Вани никаких. Я ложусь рядом с ним на кровать, мы разговариваем обо всем и ни о чем. В конце я упоминаю о приглашении Глеба. Это не было запланировано. Но просто так получилось, что Ванька сам заговорил об открытии отеля.
— Лада, скоро презентация в Сочи, я не смогу быть, но ты должна полететь, — прозвучало неожиданно для меня.
— Глеб меня пригласил, но я не хочу оставлять тебя, — глядя в потолок.
— Не думаю, что ты задержишься больше чем на три дня, я как-нибудь переживу твое отсутствие, — щелкая слегка по носу. — Быстрых результатов все равно не получим.
— Ты обещаешь, что не будешь от меня ничего скрывать?
— Я уже обещал, — напоминает друг.
— Тогда я подумаю.
— Ты ведь хочешь быть с ним? — на миг мне кажется, что голос Ваньки звучит скованно.
— Хочу…
— Любишь моего брата, — это не вопрос.
— Люблю…
* * *
Дорогие мои, следующая глава будет последней. Вместо эпилога будет бонус от лица Вани… )
Глава 65
Милада
Любуясь красивым видом ночного моря из окна гостиничного номера, я ждала Глеба. Завтра презентация, босс зол и беспощаден. Сотрудников ждет бессонная ночь. Никто не отправится отдыхать, пока не исправят все косяки.
Я позвонила, поговорила с Ванькой, сердце было не на месте от тревоги. Вроде и повода нет переживать, а неспокойно. Почувствовав мое состояние, он в очередной раз произнес:
— Милада, мне не нужна нянька. Ты должна быть рядом со своим мужчиной. Глебу тоже нужна поддержка, — не приводя разумных доводов, но я и не собиралась с ним спорить. Понимала, друг прав. Я не могла разорваться между ними. Для меня неприемлемо делать выбор. Оба дороги. Ванька не эгоист, в отличие от Глеба, тот не сможет делить меня даже с братом.
Перед глазами до сих пор его перекошенное злостью лицо, когда я сказала, что люблю Ваньку. Объяснила ведь, что это любовь сестры к брату, любовь к близкому и дорогому человеку, но Глеба это не убедило.
— Никогда мужчина не будет дружить с женщиной, если она ему сексуально неинтересна. Лада, я знаю, о чем говорю. Мы примитивные существа, которыми движет сексуальный инстинкт. Не скрою, я удивлен, что между вами ничего нет, но никто меня не переубедит, что это не может в любой момент измениться. Не нужно ходить по острию ножа, Милада. Не делай нас с братом врагами…
Глеб еще что-то говорил, но я его уже не слушала. Неужели в его словах есть хоть доля правды? Разве может Ванька испытывать ко мне влечение или какие-то чувства? Бред. Но если в словах Глеба есть хоть доля правды, мне нужно быть очень осторожной…
Открыв дверь балкона, выхожу под открытое небо. С моря дует прохладный воздух, развевает полы тонкого халата, ластится у ног. Порт прекрасен с его ночными огнями, величественными яхтами и кораблями. Отовсюду доносится музыка. Кипит ночная жизнь.
— Я думал, ты уснула, — резко обернулась на его голос. Не слышала, что он вошел в номер.
— Спать не хочется, — не лгала. Перелет меня не утомил.
В руке Глеба сложенный пиджак, он бросает его на кресло. Неудачно. Тот соскальзывает и падает на пол, но Тихомиров не останавливается. Ощущаю его энергию и силу, будто он не работал весь день и добрую часть ночи. Несмотря на все потраченные за сегодня нервные клетки, выглядит он спокойным. Рукава рубашки закатаны, воротник расстегнут почти до середины груди. Зрелище очень сексуальное.
— Ты поела? — поддевая край пояса, тянет его на себя.
— Угу, — на самом деле не помню, чем я перекусила, Глеб в номер прислал столько еды, что можно было накормить весь этаж, если бы тот был заселен постояльцами.
Полы халата расходятся. На мне сорочка из тонкого кружева и шелка. Тихомиров смотрит. Смотрит так, что тело слабеет, внизу живота тянет от предвкушения. Ведет костяшками пальцев вокруг выреза, поднимается к шее.
— Я пздц как тебя хочу, но сначала мы поговорим, — серьезный тон немного напрягает, пытаюсь схватиться за края халата, но Глеб останавливает. — Не надо прятать…
— О чем ты хотел поговорить?
Мы все время смотрим друг друга в глаза. Сердце трепещет от волнения. Глеб молчит, так красноречиво молчит, что колени подгибаются. Я считываю с его лица все эмоции, Тихомиров сегодня их не прячет. Обхватывает лицо ладонями, а у меня мурашки по коже. Облизываю пересохшие губы, глаза Глеба темнеют.
— Не умел никогда говорить о своих чувствах, а таких раньше не испытывал, — негромко, просевшим до хрипоты голосом. Мир вокруг замирает, я не слышу музыки, не вижу огней. Мы в этом месте только вдвоем. — Я люблю тебя, девочка. Никогда не думал, что могу любить, — впивается взглядом в мои губы, которые в очередной раз увлажняю кончиком языка. — Планировал сделать это красиво, но все, что приходило в голову, не шло ни в какое сравнение с той ночью, что мы провели на крыше отеля. Закрывая глаза, я вижу тебя в свете свечей в ванной. Ты необыкновенная… ты моя… — целует в губы…
Эта ночь наполнена страстью и признанием. На пики удовольствия Глеб вновь повторяет слова любви.
— Я люблю тебя, — вторю ему, когда взрываюсь на самом пике…
Этой ночью мы практически не спали. Под утро утомленные и расслабленные нежились в объятиях друг друга.
— Помнишь, я предлагал тебе жить вместе? — спрашивает Глеб. Прежде, чем я успеваю сказать, что он предлагал стать мне любовницей, Глеб продолжает: —
