Воевода заморских земель - Андрей Посняков

— Мы здесь, уважаемые! — откуда-то со стороны послышались крики. — За ножами к соседям ходили.

Появившиеся младшие жрецы низко склонились перед Асотлем.

— Пьянствовали поди? — грозно принюхался тот. — Ох, найду я на вас управу! Ладно. Давайте быстро сюда жертвенные колючки и листья.

Младшие жрецы опрометью бросились выполнять приказание. Тшалак от усердия даже запнулся о жертвенный камень, хорошенько приложившись лицом к каменной кладке.

— А теперь подите прочь, — получив острые колючки и широкие, бархатистые на ощупь листья, приказал младшим жрецам Асотль.

— Стойте у края теокалли вместе с воинами и никого сюда не пускайте, — напутствовал их Таштетль. — Никого, кроме военачальника Тисока. Что-то он задерживается, неужто тоже пьянствует?

— Тисок не пьянствует. Тисок был занят важным государственным делом, — прогремел под сводами храма Уицилапочтли громовой голос военачальника. С надменным лицом, в плаще из разноцветных перьев, Тисок приблизился к жрецам и, взяв в руки колючки, как и все остальные, принялся ожесточенно царапать себе щеки. Капли крови падали на мягкие листья — то была жертва, угодная богу.

— Дядька Матоня — что ж, и нам эдак царапаться? — округлив глаза от страха, прошептал Олелька. Матоня ничего не ответил, лишь махнул рукой. Впрочем, похоже, пока никто не обращал на них никакого внимания.

Закончив молитву, собравшиеся приступили к делу.

— Я давно хотел поговорить с тобой, славный Тисок, — улыбаясь, начал беседу Асотль. — Наш тлатоани, великий Ашаякатль, слишком стар и немощен — нет славных битв и алтари богов Теночтитлана стонут без крови жертв. Солнце может остановиться, если так пойдет и дальше. Вся надежда на тебя, славный Тисок… — Жрец испытующе посмотрел на военачальника. — Ты… Ты должен быть следующим тлатоани! Ты, и никто другой.

Тисок вздрогнул, ноздри его породистого носа хищно раздулись, как у хищника, почуявшего добычу. Асотль говорил то, о чем сам Тисок давно думал, не признаваясь даже самому себе.

— Все жречество Уицилапочтли, Тескатлипока и Кецалькоатля поддержит тебя, о славный Тисок! — по-змеиному улыбаясь, говорил сладкие речи жрец. — А это — великая сила. Ты же должен будешь совершить далекие походы и привести из дальних стран тысячи жертв, первыми из которых будут пупереча, отоми и их союзники белокожие «новгородчи».

— Я завоюю пупереча, отоми и «новгородчей», — приложив руку к сердцу, заверил Тисок. — Клянусь в этом на алтаре великого бога Уицилапочтли.

— Мы поможем тебе, Тисок, — кивнул главный жрец. — Именно этого мы от тебя и ждали. Вот, кстати, твои верные слуги. — Он кивнул на ничего не понимающих бледнолицых, Матоню с Олелькой. — Переведи им мои слова, Тускат… Скажи также, что за верную службу Тисок даст им столько золота, сколько они смогут унести. Но если предадут, жрецы Уицилапочтли медленно снимут с них кожу. Что ты так напрягся, Тисок?

— Там кто-то есть, у восточного входа! — расширив ноздри, заявил Тисок и, приложив палец к губам, вытащил из-за пояса палицу. — Пойду, проверю…

Бесшумно, словно пантера, молодой воевода ацтеков прошмыгнул через весь храм… Но соглядатай — если он там и был — оказался проворнее. Только ветер шумел на вершине теокалли. Да, кажется, какая-то тень промелькнула в тусклом свете звезд. В накидке из перьев ворона. Промелькнула и скрылась в храме Тлалока. Кто это? Жрец? Мысли Тисока были вполне конкретны. Скорее всего, жрец. Соглядатай? Может, и показалось. Может, и ни при чем жрец. Но, на всякий случай, его надо убить. Убить и сбросить с вершины теокалли. Слишком многое поставлено на кон, слишком многое… Подняв палицу, Тисок решительно направился к храму Тлалока. Он не дошел и до середины, как услышал поднимающийся снизу гул. Тисок остановился, прислушался…

— Слава великому владыке Ашаякатлю! — кричали на лестнице, все ближе и ближе. Вот уже на вершине пирамиды показался и сам тлатоани в изумрудном плаще из мерцающих перьев кецаля. Тисоку ничего не оставалось делать, как только приветствовать правителя и молча присоединиться к процессии.

Около сотни людей — вельможи, жрецы, сановники — окружив тлатоани, направились к храму Уицилапочтли. В их числе — Олег Иваныч и Гриша — практически без охраны, а куда они денутся с теокалли? Не птицы, крыльев нету.

Горели светильники, с черного неба, не мигая, смотрели звезды. Узкая полоска луны притаилась у самой вершины храма золотым кривоватым кинжалом.

Младшие жрецы, распевая гимны, вытащили из толпы пленников первую жертву — юношу-отоми. Поглаживая его по плечам, подвели к плоскому, чуть выпуклому сверху камню, распяли, крепко держа за руки и за ноги. Жертва трепыхнулась, пытаясь вырваться, — тщетно, жрецы знали свое дело. Главный жрец Асотль возник, словно из ночного воздуха, в накидке из человеческой кожи. Приблизился к юноше… Поднял обсидиановый нож… С хрустом разрезались ребра, горячим фонтаном хлынула кровь, орошая жреца и жертвенный камень. Юноша закричал и тут же затих — сильная рука Асотля привычным движением вырвала из разверстой груди еще живое, трепыхающееся сердце и бросила его в золотой сосуд, брызнув кровью на стоящих сановников.

— Слава, слава Уицилапочтли! — громом пронеслось среди всех.

Жрецы вновь запели гимн. Гришаню тошнило. Олег Иваныч и сам был бы не прочь поблевать, хоть никогда не считал себя до такой степени сентиментальным — в прежние времена, бывало, и в морге пьянствовал, за экспертизами заходя. Но то — совсем другое дело. В морге — там мертвые. А тут — живые. Ну и вера! Наглое и циничное убийство на религиозной почве. Взять бы всех этих гадов-жрецов да сослать куда-нибудь на север, да хоть на ту же Индигирку-реку! Пускай там попляшут, упыри чертовы!

Какое-то смрадное чудище в золотой маске ягуара и заляпанном кровью плаще из вороньих перьев, приблизившись к Олегу Иванычу, взяло его за руку. Тот отстранился.

— Пойдем, — тихо сказало существо голосом Шошчицаль. — И ты, Гриша. Быстрее.

Вслед за Шошчицаль, они пробрались сквозь толпу и, обогнув святилище Уицилапочтли с юга, вошли в храм Тлалока, где тоже готовились к жертве.

— Эй, жрецы, — Шошчицаль заглянула в храм, не снимая маски. — Вы, кажется, мне что-то обещали сегодня.

— Тсс! Не ори так, — выбежал из храма молодой жрец. — Эти с тобой?

Закутанная в плащ Шошчицаль кивнула.

— Ну, идемте, — призывно махнул рукой жрец и, обойдя храм, стал быстро спускаться с теокалли.

Это оказалось далеко не так просто — угнаться за жрецом, пусть и пьяным. Ступеньки-то были высокими, узкими — ступня не помещалась, вот и попробуй тут, пойди быстрее — живо скатишься кубарем вниз, все кости переломаешь.

— Ну, быстрее же, быстрее! — оглядываясь, поторапливал жрец. Впрочем, Олег Иваныч и Гриша и без того торопились, как могли, вот только свалиться вниз им никак не улыбалось.

Наконец они спустились к подножию теокалли, вслед за жрецом свернули налево, в храмовый город. Прошли мимо кучи каких-то отбросов, судя по запаху — не иначе, как расчлененных трупов, снова повернули, пока не оказались перед глухой стеной с небольшой дверцей.

— Стойте, — поднял руку жрец и… исчез. Правда, примерно через минуту послышались глухие голоса, дверца раскрылась.

— Заходите, только быстро!

Внутри дворика находилось низкое квадратное здание, выстроенное грубо и надежно, безо всяких архитектурных излишеств, с узкими оконцами размером с ладонь и черным провалом входа.

Олег Иваныч недоверчиво остановился у входа:

— Нам туда?

— Туда, туда, — подтолкнула его Шошчицаль, выглядевшая довольно зловеще в своем перьевом наряде и ягуаровой маске. — Это узилище храма. Только недолго, прошу…

Она отошла в сторону, заговорив о чем-то с жрецами…

Олег Иваныч и Гриша переглянулись.

— Что ж, предлагают — пойдем, — усмехнулся адмирал-воевода. — Надеюсь, не зря мы сюда приперлись.

Они вошли внутрь, в полную темноту, если не считать света звезд, проникающего снаружи. Кто-то, кажется, Шошчицаль, зажег тусклый светильник. Посреди низкого помещения находилась яма, забранная деревянной решеткой. Олег Иваныч подошел ближе, нагнулся и тихо позвал:

— Ваня! Ваня… Иван!

— Кто здесь? — послышался со дна ямы далекий, чуть слышный голос.

— Я, Олег Иваныч. И Гриша.

— Олег Иваныч! — В крике слышалась боль и одновременно — надежда. — Олег Иваныч. Гриша… — В яме раздались рыдания.

— Не плачь, Ваня, не надо, — как мог, успокаивал мальчика адмирал-воевода. — Знай, мы пришли за тобой.

— Мы обязательно освободим тебя, — добавил Гриша. — Ты только держись. Тебя хоть здесь кормят?

— Кормят, — совладав с рыданиями, глухо отвечал Ваня. — Вас много?

— Достаточно для твоего спасения.

— Все, вам пора уходить, — предупредила Шошчицаль. — Скоро сюда вернутся остальные жрецы.