Подлецы и герои - Александр Афанасьев

«Сбитый» «Ворон» успел подняться почти на предельную высоту; на нем были дополнительные баки, и топлива на выполнение еще одного учебного упражнения должно было хватить. С предельной высоты он почти сразу дал картинку второго игрового поля.

– Итак, господа, задача следующая. Перед нами – сильно укрепленный объект. Мало того, еще и находящийся в местности со сложным рельефом. Мы построили примерно то же самое, что строят боевики наркомафии в Афганистане, – горный укрепленный комплекс с подземными ходами. Неплохо укрепленный, прикрытый ПВО – автоматическими зенитными пушками калибра двадцать, крупнокалиберными пулеметами 14,5 и 12,7. Все это у нас есть, пусть и на подходе к объекту. Вертолет должен пролететь через огонь систем ПВО, прорваться к горной, сильно укрепленной базе и уничтожить ее. Еще раз подчеркиваю: пушки и пулеметы самые настоящие, и обстрел тоже будет самый настоящий, беспилотный вертолет не станет в данном случае избегать огня противника, не будет вести по системам ПВО огонь в ответ. Это, скорее, демонстрация боевой живучести машины. Итак, господа, приступаем…

На сей раз на большой экран дали картинку с «Ворона»: сильно изрезанная ущельями гористая местность, что-то вроде долины, едва заметные белые, чуть пульсирующие пятна – костры. На одном из боковых экранов дали две картинки с камер, установленных прямо на месте лагеря, – и представитель Командования специальных операций едва заметно вздрогнул. Все это – панорама долины в ущелье, что разворачивалась перед ним, – было ему до боли знакома и напомнило то, что он хотел бы забыть. Горный Бадахшан, группа из шестнадцати человек, уходящая в горы, проводник из местных, который до сих пор стучал на наркокурьеров и исламистов, а сейчас предал, – и отчаянный четырехчасовой бой против прорывающегося от границы бандитского отряда, торящего дорогу крупному наркокаравану. Погода, как назло, была нелетной, о бронетехнике в горах следовало забыть – и они бились насмерть, вцепившись зубами в камни, против втрое превосходящих по численности бандитов, прошедших специальную подготовку на той стороне границы, почувствовавших вкус крови русских и прущих напролом. Потом ему рассказывали, что, когда его оперировали, никак не могли вынуть намертво зажатый в руке пистолет.

– Внимание, входим в зону!

Вертолет управлялся с того же самолета, проверялась еще и готовность воздушного командного пункта эффективно «дирижировать» беспилотными летательными аппаратами различных классов и типов. На большой монитор дали картинку – пугающую, надо сказать. Вертолет шел в режиме «огибания местности» на минимальной высоте, буквально царапая брюхом землю. Ни один зенитно-ракетный комплекс, отечественный или зарубежный, сбить такую цель не в состоянии. Для нее опасна только скорострельная зенитная артиллерия – старая добрая скорострелка с радаром, изрыгающая море огня и буквально нашпиговывающая снарядами небо.

– До цели три километра! Входим в зону, внимание!

Этого никто не видел. Невозможно было установить камеру, ее бы сразу снесло шквалом огня. В одном из ущелий несколько замаскированных зенитных установок самых разных типов – от повидавшего виды ветерана ДШК на станке до четырехствольной скорострелки «Эрликон» швейцарского производства – открыли огонь по пролетающему вертолету, стремясь шквалом огня сбить его с курса и обрушить на землю. Борт вертолета – он был окрашен в бурый с разводами цвет для маскировки – моментально заискрил рикошетами, пули и снаряды били по броне, но пробить ее пока не могли.

Поняв, что машина попала под обстрел, оператор сделал то, чего делать был не должен – но и прямого запрета на это не было. Развернуться – этот тип вертолета был очень маневренным и мог уверенно лететь хвостом вперед – и нашпиговать горный склон снарядами тридцатимиллиметровой пушки он не мог, но уйти из-под обстрела и не доводить испытание на боевую живучесть до конца он был способен. В конце концов, несмотря на молодость, оператор был профессионалом, а там, в нескольких сотнях километров от воздушного командного пункта, пытались испортить его инструмент, тот самый, которым он собирался делать работу. Это был его аппарат, его вертолет. И потерять, и даже допустить, чтобы ему причинили хоть какие-то повреждения, он не хотел, пусть это и была игра. И поэтому он, резко сработав шагом винтов, буквально выстрелил вертолет вверх, выводя его из зоны огня. Маневр был настолько быстрым и четко выполненным, что ни один из операторов зенитных установок не успел на него среагировать. Вертолет на какие-то мгновения выпрыгнул из-за гребня холма, стоящий в обзоре поисковый локатор зенитно-ракетного комплекса засек его, но даже не успел точно классифицировать его как цель. Мгновение – и вертолет снова ринулся в ущелье, миновав зону огня. Особенно эффектно маневр смотрелся с экрана – сначала будто небо прыгнуло зрителям навстречу, а потом им показалось, что еще немного – и они останутся на этих скалах вместе с догорающим вертолетом.

– Лихо…

– Волк – Мосину-один, прошу доложить о повреждениях и возможности выполнения учебной задачи, прием! – полковник Манн не забывал о своих обязанностях.

– Мосин-один – Волку, повреждения незначительные. Выполнение учебной задачи возможно, как поняли?

– Мосин-один, принято, приступить к выполнению учебной задачи!

Вертолет появился над полем боя внезапно – только что на большом экране перед зрителями проносились лишь каменные стены ущелья, мелькала лента горной речушки внизу – и вдруг они вынеслись на полном ходу в небольшую долину. Какие-то палатки, горящие костры, остовы бронетехники – все это мелькнуло на мгновение, стремительно надвигаясь, а потом почти все поле зрения скрыл дым от стартующих НУРСов и ракет – и сплошная стена разрывов внизу.

Дирижеры из «оркестровой ямы» своевременно переключили на большой экран картинку с парящего в небесах «Ворона» – и там, где совсем недавно пульсировали белые точки костров и стояли черные квадратики техники, сейчас было лишь сплошное бурое облако.

– Мосин-один – Волку, учебная задача выполнена, прошу подтверждения, как поняли?

– Волк – Мосину-один, подтверждаем: цель поражена, возвращайте аппарат на базу, как поняли?

– Мосин-один, вас понял, приступаем к процедуре вывода.

Не сдержавшись, кто-то захлопал, кто-то подхватил…

– Как видите, господа, – чистая победа. Только секунду-две беспилотный вертолет был в поле зрения систем ПВО. Нормальный контакт установить так и не удалось. В гористой, пересеченной местности эта машина неуязвима. Сложнее будет на других ТВД, на Востоке – там ровная местность, пустыня, не спрячешься. Но и там свою роль сыграет внезапность удара. Не забывайте – выставленные нами расчеты зенитных пушек и пулеметов заранее знали о пролете машины и были готовы к нему. В реальной жизни это будет по-другому – полевой лагерь, незнакомая местность, техника, скучившаяся у заправщиков, вымотанные маршем расчеты зенитных средств, всеобщий бардак. В этом случае такой вот вертолет имеет возможность первым же ударом выбить все зенитки, а потом не торопясь добить тех, кто останется.

– Так что же получается, у этой машины совсем нет врагов?

– Ну, почему нет… Британцы и североамериканцы разрабатывают оснащенный тридцатимиллиметровой пушкой высокоманевренный штурмовик – как раз для борьбы с нашими вертолетами, которых они боятся. Но тут они загоняют в ловушку сами себя. Они создают самолет с крейсерской скоростью, позволяющей охотиться именно на боевые и транспортные вертолеты. Но такой самолет становится предельно уязвимым от огня с земли – а ведь они его делают легкобронированным. «Шилка» распилит такой «противовертолет» напополам. Если вертолетчики примут воздушный бой – у них тоже есть шансы, и неплохие, ведь мы уже совместили систему управления огнем вертолета с Р-73, ракетами ближнего боя. Может также состояться ситуация боя «вертолет – вертолет», но основной североамериканский боевой вертолет АН-64 «Апач», например, бронирован только от огня с земли. Да, он пока превосходит нас в электронике, его система управления огнем, например, позволяет одновременно выстрелить все шестнадцать «Хеллфайров» с минимальными промежутками по шестнадцати целям, но попадания даже одного тридцатимиллиметрового снаряда в двигательную установку он не выдержит. В бронировании этого вертолета имеются критические пробелы. Третье поле, пожалуйста.

Третье поле было самым представительным. Воинская часть – действующая, со всей техникой, только без солдат. Солдат на время представления убрали, потому что риск для их жизни существовал. Но в остальном это была самая настоящая воинская часть, хорошо, даже слишком хорошо прикрытая средствами ПВО.

– Господа, задача номер три. Эта воинская часть прикрыта не только четырьмя расчетами ЗРАК «Тунгуска», но и комплексом С-300ПМУ, находящимся на небольшом удалении от нее. Посередине охраняемой зоны стоит станция «Ранжир», координирующая работу системы ПВО и обмен информацией между различными ее составляющими. Мало того, есть еще и радиолокационная станция, поднятая на дирижабле, чтобы просматривать мертвую для наземных станций зону. Группе аппаратов «Скат» нужно будет преодолеть заграждения ПВО, выйти к цели и поразить ее. При этом в бою с системой ПВО станут применяться как пассивные средства противодействия, так и активные. Два аппарата из пяти будут нести учебные противорадиолокационные ракеты, их задача – проломить систему ПВО, еще на одном аппарате установлена станция РЭБ. Только два последних будут нести учебные бомбы и попытаются ударить по воинской части ими, если их не собьют.