Страна динозавров - Константин Якименко-Сегедский

Однако гора была настолько широкой, что нам потребовалось всё оставшееся до обеда время, только чтобы добраться до точки, из которой была видна вся западная часть этой земли.

Это место находилось прямо возле небольшого ручейка, такого же холодного, как и предыдущий. Он являлся истоком для реки, которая там внизу раздваивалась и образовывала два полноводных русла, одно из которых мы видели до обеда, устремлявшееся на юго-запад. Другое же, правее от него, уходило на северо-запад, впоследствии поворачивая на север и на самом горизонте впадая в небольшое озеро. Дальше за ним всё сливалось в одну сплошную зелёную линию. Но в усиленный бинокль нам таки удалось разобрать тонкую синюю линию моря на самом горизонте.

На западе же была видна отчётливая линия морского побережья, уходившая на север, вдоль которой песчаную пустыню, оставшуюся на юге, сменил густой зелёный лес. Остальная территория так же была покрыта густой растительностью, «перерезаемая» полноводными извилистыми реками. Где-то на северо-западе полоса берега обрывалась и на самом горизонте была видна лишь земля, которая, судя по карте, была как раз той сушей, которую мы видели, когда вышли на шлюпке из пролива Яркого.

Следовало отметить, что пока что вся территория этой земли омывалась морем, как, скорее всего, омывалась и вся остальная её часть, но это следовало ещё проверить.

С этого места отлично просматривались и черты горной возвышенности, в которой гора, на которой мы находились, была самой высокой точкой горного хребта. Он тянулся с северо-северо-запада на юго-юго-восток, сначала очень длинной и низкой каменной грядой, затем резко возвышался примерно на шестисотфутовую высоту и снова опускался до ста пятидесяти футовой отметки, образовывал что-то на подобие «горба», после чего сливался с нашей горой.

— Ещё один хребет! — сказал я. — Какая-то странная здесь местность: горные хребты, вулканы, а между ними зелёная равнина и глубокое море.

— В природе всё может быть, — произнёс Саммерли. — Она склонна к разнообразию. Никогда не знаешь, что увидишь дальше. Время, ветер, дождь и другие погодные явления порой образуют настолько замысловатые пейзажи, что удивлению человека порой нет предела.

— Интересно, что и этот горный хребет по форме тоже отличается от других, — промолвил лорд. — Присмотритесь внимательнее и вы угадаете в его очертаниях одного знакомого динозавра.

— И какого же? — не понял профессор.

— Да, а вы правы, лорд. Чем-то напоминает знакомых нам завроподов, только уж с очень толстой шеей, — указал я на нашу гору.

— Ладно, разнообразие разнообразием, а уже время обедать, — сказал Рокстон. — Вы тут пока заносите всё на карту, а я буду обед готовить.

Через пол часа обед был готов, а карта заполнена сегодняшней съёмкой.

За едой не стали терять время и придумали названия всем географическим открытиям, увиденным за последнее время.

Нашу гору, вместе с хребтом назвали Юрской, так как и флора и фауна здесь принадлежали полностью к этому периоду. Так же назвали и реку, впадающую в маленькое озеро на севере. Реку же, устремляющуюся на запад не долго думая, окрестили Западной.

Конечно, это были рукава одной реки, но были они уж слишком длинными, так что, назвав их отдельными названиями, мы сильно не ошиблись.

За оставшийся день нам предстояло набросать на карту остальную местность, которую можно было разглядеть с северной и восточной оконечностей горы, а затем спускаться в низ, так как уже за ужином нам предстояло вскрывать жестяные консервы.

Отобедав, направились на северо-восток. Путь лежал среди тех же рваных камней и больших каменных гряд, через которые мы перебирались до этого. По-прежнему было холодно, и спать в таких условиях никому не хотелось. Значит, на ночь придётся спускаться вниз, где было теплее, но для начала необходимо было снять местность на карту.

Наконец, к вечеру вышли на высоко возвышающийся над долиной каменный выступ, с которого вниз вёл абсолютно отвесный склон, обдуваемый сильными ветрами. Стоять на таком краю было настолько страшно, что мы не приближались к нему ближе, чем на десяток футов.

— Ладно, быстро срисовываем местность и спускаемся вниз, — еле-еле произнёс Саммерли, которого это зрелище устрашало более всех.

— Думаю, против этого никто возражать не будет, — добавил я.

С этого уступа открывался прекрасный вид на всю северную часть острова. А то, что это остров, сомнений уже быть не могло, так как со всех сторон его окружала вода огромного моря, огородившего его от остальной территории страны.

Остров без сомнений был назван Юрским, а море вокруг — морем Ящеров.

На северо-западе уже было гораздо лучше видно маленькое озеро, в которое впадала Юрская река и из которого, в свою очередь, вытекало две другие, но уже более узкие реки. Одна из них извилисто текла на запад, в сторону мыса, как я уже замечал, находящегося недалеко от пролива Яркого. Эту реку мы нарекли мысовой, а мыс кто-то предложил назвать мысом Бурь, напомнив, что там нас настиг первый шторм в Урании.

Что ж, может быть когда-нибудь кто-то ещё и переименует его в мыс Доброй надежды. Но это ещё будет не скоро.

Вторая река протекала вдоль протянувшейся с запада на восток, миль на девятнадцать в длину, береговой линии. Практически на всём своём протяжении от берега моря её отделял небольшой высоты горный хребет, так же распростершийся с запада на восток. Лишь в начале реку с морем разделял одинокий вулкан, расположившийся у самой линии моря на северо-востоке. Река получила простое название — Северная. Озеро, из которого вытекали обе реки, назвали Круглым, что полностью отвечало действительности.

В том месте, где только что испечённая река Северная впадала в море Ящеров, начинался длинный и очень узкий полуостров, протянувшийся примерно на 15–18 миль с северо-запада на юго-восток и образовывавший вместе с остальным островом довольно большой залив, густо заполненный небольшими и совсем крохотными островками.

Как и в предыдущих случаях, долго морочить себе голову не стали, придумывая названия для географических открытий, желая убраться отсюда и пораньше и побыстрее. Поэтому и названия были придуманы самые простые. Так узкий полуостров получил название Гольфовый, а залив возле него — Островной.

При таких делах итальянцы, наверно, должны были остаться довольны, что не такие первооткрыватели как мы называли их полуостров.

Долее, за оконечностью полуострова Гольфового и за гладью полосы моря, виднелся какой-то пустынный мыс, далеко на горизонте соединяющийся с гористой местностью. Мыс соответственно, назвали Пустынным. За ним всё скрывалось за линией горизонта, за которой как ни старайся, ничего не разглядишь.