Воронья душа (СИ) - Анна Морион

успели принести слуги, пока он спал, и вдруг в отражении он увидел не только свое заспанное лицо.

На широкой, обтянутой красным бархатом, кушетке, лежал большой снежный барс.

— Вот это я перепил! Уже и коты мерещатся! — хмыкнув себе под нос, подумал Дерек и, вылив ледяную воду в серебряный таз, с удовольствием погрузил в нее голову. Холод приятно разлился по его телу, помогая королю протрезветь и смыть остатки кошмара.

Но когда он вынул свою голову из воды и взглянул в зеркало, чтобы убедиться в том, что снежный барс исчез, его ждало изумление: незваный говорящий кот все так же лежал на кушетке и лениво вылизывал свою мощную лапу.

— Что за чертовщина… — Дерек был удивлен, но почувствовал ни капли страха. Он взял мягкое полотенце, наскоро вытер им свои лицо и волосы, бросил его рядом с тазом и обернулся к барсу. — Кто научил тебя говорить?

— Хм, но разве тебе не интересно, кто я и откуда взялся? — Барс поднялся на лапы, выгнулся, зевнул, показав свой длинный розовый язык, и вновь улегся.

— Согласись, не каждый день обычный смертный видит говорящих котов. — Дерек скрестил руки на груди.

— Ты прав… Хм, никогда не задумывался о своем умении говорить… Занятно! — протянул барс. — Вот только кто был моим учителем, мне неизвестно. Я просто есть и просто говорю. Смирись с этим.

POV Дерек

— Ну, хорошо, кто ты и откуда взялся? — задал вопрос я, пристально наблюдая за ленивыми движениями моего пушистого гостя.

Сказать, что был ошарашен, значит, ничего ни сказать.

— Этой ночью ты выпустил меня из клетки, в которой держал меня все эти годы, негодяй ты эдакий, — тряхнул головой барс.

— Не припомню, чтобы у меня хоть когда-нибудь была клетка с котором, — насмешливо заметил я, подходя к пушистику поближе.

— Я не кот, а барс! — обиженно буркнул зверь.

— А мне ты больше напоминаешь жирного ленивого кота, — подтрунил я. — Значит, говоришь, я тебя выпустил? Из моей клетки? Что же ты тогда такое?

— Твоя совесть. Такой же ленивый и малоподвижный, как она, — ответил на это барс и вдруг перевернулся на спину, как кошка, желающая поиграть с хозяином. — Не почешешь мне пузо? Чешется ужасно, но сам не достану.

— Даешь слово, что не откусишь мне полруки? — приподнял я брови: какой хитрый! Пузо ему почеши!

— Нужна мне эта твоя рука. Вот нога — другое дело! Там есть, чем поживиться…. Да не бойся ты так, я же шучу. Ну, скорей же, помоги, трусишка! — расхохотался барс.

«Барсы, оказывается, умеют смеяться? Нет, я все еще сплю, и мне сниться дурацкий смешной сон!» — пронеслось в моей голове, когда я все же подошел к гостю и стал чесать его мягкое пушистое пузо обеими руками.

— Ах, мать Мария! Не ленись там! У тебя что, ногтей нет? — вдруг услышал я недовольный возглас.

— Я стригу их очень коротко, — терпеливо ответил я. — Если не нравится моя услуга, чеши свое пузо сам.

— Нет, лучше уж ты… Ниже… Вот так! — Барс громко заурчал, и этот приятный теплый звук заставил меня улыбнуться.

«Кому расскажу, никто не поверит!» — подумал я.

— Значит, ты моя совесть, — промолвил я.

— Можно и так сказать.

— И отчего же мне было так совестно, что ты нашел в себе силы вылезти наружу и надоедать мне?

— Твоя брачная ночь с женой. Ты, Дерек, поступил просто ужасно! Напился, как свинья, порвал красивое платье Сильвии, изнасиловал ее…

— Я не насиловал ее. Я взял ее… Взял по пьяни, — нерешительно сказал я.

Напоминание барса о моем позоре и насилии над невинной Сильвией прожгли мое сознание, и мне опять понадобилась помощь ледяной воды. Я оставил свое занятие и поспешил к тазу.

— Куда это ты? Чеши! — послышался обиженный голос за моей спиной.

— Мне нужно пойти к Сильвии… Извиниться… Сказать, что круглый идиот, — объяснил я, а затем вновь окунул голову в воду.

Закончив с умыванием, я крикнул стражникам, чтобы они нашли слуг.

— Лучше исчезни, иначе тебя сочтут угрозой жизни короля и зарубят мечами, — предупредил я барса. — У тебя есть имя?

— Есть. Зови меня Вит, — отозвался кот. — За меня не беспокойся: я полежу здесь, вздремну.

— Как пожелаешь. Но на твоем месте я не стал бы рисковать своим пузом. — Раскрыв шкаф, в котором у меня хранилась бутылка вина, я с нетерпением искал ее, но так и не нашел. Выругавшись себе под нос, я обернулся к Виту: тот уже уснул, свернувшись калачиком.

Вскоре в покои торопливо вошли двое слуг. Они надели на меня черный костюм, обули в свежие сапоги, причесали мои волосы и скрылись. Честно признаться, этот ритуал одевания короля весьма раздражал меня: мне ведь не три года, чтобы я нуждался в помощи! Но что поделать… Я король, и это часть моего проклятия…

К моему удивлению, ни один из слуг ни слова не сказал о присутствии в моей спальне снежного барса, хищника. Словно его для них не существовало. И, когда они ушли, я растолкал своего пушистого гостя и потребовал объяснений.

— Да что ты не понял? — недовольно спросил Вит, щурясь от утреннего света. — Меня, кроме тех, в чьей крови есть магия, не видит! И нужно же было будить меня ради такого пустячного вопроса!

— Что значит, в «чьей крови есть магия»? В моей крови ее нет ни капли! — рассердился я: на что он намекает? Я чист!

— Ты так думаешь? — невинным тоном сказал барс и спрыгнул на пол. — Дерек, Дерек… Неужели до сих пор не понял, что я твой фамильяр?

— Фамильяры есть только у ведьм, колдунов, магов и демонов, — процедил я сквозь зубы.

— Значит, ты один из них. Но пойдем же к Сильвии, мне не терпится увидеть, как ты будешь рассыпаться в извинениях! — хохотнул Вит.

Глава 23

Подойдя к двери, ведущей в покои Сильвии, Дерек замер и не решался войти. Вчерашний вечер не укладывался в его разболевшейся голове, он до сих пор не мог понять какой демон в него вчера вселился и почему он повел себя столь непристойно. Куда там, просто отвратительно! Ранее он никогда не позволял себе подобного, для него насильники были нелюдями и отбросами общества. Он никогда и подумать не мог, что возможно пасть так низко из-за ненависти, алкоголя и короткой юбки.

Сильвия, конечно, шикарная женщина. Ее упругая грудь, выпавшая из разорванного корсета, нежная бледная кожа и округлые ягодицы до сих пор стояли перед глазами короля, и он никак не мог их развидеть. Удивительно было то, что она могла сопротивляться,