Путевые записки эстет-энтомолога - Виталий Забирко

— Ну а теперь, когда вы знаете все, пойдемте оформлять документы на отправку подлинника хозяину, — сказал Броуди.

— Пойдемте, — кивнул я. На меня вдруг навалилась усталость. Какое мне, собственно, дело до голограммы бюста Нэфр'ди-эт и того, что за этим скрывается? Я обыкновенный сопровождающий, ответственность за раритет несут охранная и страховая фирмы. Мне же сейчас предстоит работа. Небольшая, но очень тонкая. Я бы даже сказал: ювелирная.

В зале с настоящим бюстом Нэфр'ди-эт нас уже поджидали ионокцы. Процедура оформления документов на отправку экспоната владельцу ничем не отличалась от той, которую мы проделали на вилле Мальконенна, а затем при установке скульптуры в демонстрационном зале. Броуди отключил защитное поле, снял скульптуру с пьедестала и передал ее ионокцам, которые тут же приступили к своим обязанностям. Параметры чуть-чуть не совпали с зафиксированными месяц назад — вместо возраста в пять тысяч триста плюс-минус тридцать четыре года сканер ионокцев показал пять тысяч триста плюс-минус двадцать два года, — но они являлись вполне допустимыми. Эти расхождения вписывались в пределы отклонений, объясняемых иной окружающей средой, в которой находился экспонат. Ионокцы запротоколировали данные и передали скульптуру мне.

И вот тут случилось неожиданное — мой анализатор показал те же плюс-минус двадцать два года! И это при всем при том, что точность карманного хронографа ниже точности анализатора ионокцев! Нет, ничего выходящего за рамки достоверности в этом не было, однако такое совпадение показаний приборов разной степени точности вызывало удивление. В голове опять предупреждающе щелкнуло, но на сей раз мне было не до того.

— Занесите показания в протокол, — сказал я и повернулся к Броуди, который держал подставку для скульптуры на вытянутых руках. И в момент, когда моя спина загораживала песчаниковый бюст царицы от глаз хейритов, я провел левой рукой по ее основанию. Контейнер с яйцами занзуры скользнул в углубление скульптуры и закрепился там на распорках. Ионокцы и Броуди ничего во время моей манипуляции заметить не могли, а вот глаз хейритов, фиксирующих все происходящее с фотографической точностью, я опасался.

— Прошу вас, — галантно улыбнулся я Броуди, вставляя скульптуру в углубление подставки.

Броуди ответил не менее благожелательной улыбкой, накрыл скульптуру прозрачным колпаком и, поместив в переносной сейф, закрыл его.

— Подписываем протокол и можем отправляться на таможню, — сказал он.

Глава 12

Кажется, таможенник был тем же самым, который просвечивал сейф при моем прибытии на космостанцию «Раймонда-П». Но полной уверенности у меня не было — во-первых, как я уже говорил, все раймондцы были на одно лицо, а во-вторых, любое обмундирование, и таможенная форма в том числе, идеально нивелирует индивидуальные черты.

На сей раз мой багаж проверили самым тщательным образом: одно дело — приезд на Раймонду, и совсем другое — отъезд. Туризм и торговля экзотическими животными основная составляющая часть государственного бюджета планеты, поэтому всех выезжающих досматривали без исключения. И наказание за контрабанду экзотических животных здесь весьма суровое — от двадцати лет до пожизненной каторги без права помилования.

Таможенник скрупулезно пересмотрел все мои вещи и долго изучал сертификат, выданный на провоз раймондского артефакта, с завистью поглядывая то на меня, то на коробочку с двухмерной морской звездой. Мне же было скучно — таможенный досмотр тянулся уже более получаса. Наконец личные вещи были досмотрены, и таможенник приступил к сканированию сейфа.

Ожидая услышать от него те же ахи и охи, что и месяц назад, я неожиданно увидел, как лицо таможенника, глядевшего на экран, изумленно вытянулось. Я перевел взгляд на экран и обмер. Сквозь полупрозрачную скульптуру Нэфр'ди-эт хорошо просматривался контейнер с тремя яйцами занзуры. Окружающее поплыло перед глазами. Это был конец, конец всему. Сейчас меня вежливо возьмут под руки, наденут наручники… Почувствовав, что меня теребят за рукав, я обернулся лицом к таможеннику, протягивая руки для наручников.

— Ваши документы, билет, — лучезарно улыбаясь, проговорил таможенник, вкладывая бумаги мне в руки. — Счастливого пути!

— Что? — не понимая, выдавил я пересохшим горлом.

— Счастливого пути! — повторил раймондец, расплываясь в совсем уж приторной улыбке. — Надеемся, вам у нас понравилось и вы непременно посетите Раймонду еще! — Да-да… Обязательно…

Я попытался изобразить на лице хотя бы подобие благодарственной улыбки и, развернувшись, механическим шагом направился по пандусу к шестому шлюзу, где был пристыкован мой отсек. При этом казалось, что спину мне сверлит взгляд таможенника и в глазах у него пляшут все те же хитрые искорки «облого чудища». В чем заключалась хитрость раймондцев, я никак не мог постичь.

Внезапно кто-то взял меня под локоть, я вздрогнул и остановился. Похоже, началась игра в «кошки-мышки»…

— Добрый день, господин Бугой! — услышал я радостный возглас. Передо мной стоял цветущий улыбкой, излишне возбужденный господин Тарандовски. Искусствовед-промоутер, а на самом деле скорее всего агент службы безопасности. Или галактической Лиги защиты животных.

— Здравствуйте, — натянуто ответил я.

— Послушайте, Алексан, — наклонившись к моему уху, доверительно начал Тарандовски, — мне по секрету сообщили, что экскурсией в Великие пещеры и дополнительной — на Заповедные луга я обязан лично вам. Вы замолвили за меня словечко… — Он выпрямился и предложил уже нормальным голосом: — Приглашаю вас на обед в ресторан. За мой, разумеется, счет.

«За счет владельца экспоната, который ты сопровождаешь», — механически поправил я про себя, а вслух постарался уклониться от приглашения:

— Не знаю, право… Я так плохо переношу космические путешествия… Вряд ли…

От сердца чуть отлегло, и я выдавил вымученную Улыбку, которую следовало принимать за извинение.

— Господин Бугой, я вас очень прошу.

— Постараюсь, — кивнул я на прощанье и зашагал к шестому шлюзу. Даже если меня не арестуют на корабле, обедать с Тарандовски я не стану. И дело даже не в том, что в моем положении не до званых обедов. На меня производили равное негативное впечатление как люди, жадно жующие все подряд и не соблюдающие при этом норм этикета, так и гурманы, осведомленные во всех тонкостях застолья. И те, и другие процесс принятия пищи ставили превыше всего, и в их присутствии я чувствовал себя за столом неуютно, теряя аппетит.

Весь день до старта лайнера в Солнечную систему я не находил себе места. Неприкаянно бродил по отсеку, анализируя случившееся и пытаясь спрогнозировать ход дальнейших событий.