И грянул гром - Уилбур Смит

Дирк объявил войну сыну Петерсонов, который на два года его старше, слывет грубияном и задирой. Но дальше Ада с гордостью сообщала о победе внука над Петерсоном. Потом следовали полстраницы текста, продиктованные Дирком, в которых мальчик многократно признавался ему в любви, просил ружье, лошадь и разрешения бросить школу.

Мачеха Сина вскользь упоминала о том, что Гарри вернулся в Ледибург, но к ней еще не заходил.

Наконец она велела ему заботиться о своем здоровье и почаще молиться. Письмо заканчивалось наилучшими пожеланиями и уверениями в любви.

Син аккуратно сложил его и убрал во внутренний карман. Потом он позволил себе, ни о чем не думая, развалиться в седле. Мили коричневой травы оставались за спиной. Он так много потерял, и у него было так много людей, за которых болела душа, — Дирк и Ада, Рут и Соул, Гарри и Майкл. От этих мыслей ему стало грустно.

Вдруг, посмотрев на Соула, он выпрямился. Не время предаваться меланхолии, так как они уже добрались до долины, ведущей к заснеженным вершинам Дракенберга, и проезжали мимо реки глубиной в десять футов.

— Далеко еще, Нонга? — крикнул командир.

— Теперь близко, хозяин.

Отделенный от отряда Сина двумя гребнями разрушенных скал, тот же вопрос задал молодой бур:

— Далеко еще, Умник Поль?

Но перед тем как ответить, главнокомандующий Лероукс поудобней устроился в седле и оглянулся назад на своих коммандос, которых было человек сто. Он вел их к месту встречи — в горный лагерь. Буры ехали единой группой — бородатые мужчины в разноцветных домотканых одеждах. Их лошади были укрыты зимними попонами. Жан-Поль, глядя на них, испытывал гордость. Здесь преобладали ветераны, закаленные в полусотне битв, отточившие военные навыки, как бритву, гибкие, как лучший клинок. Посмотрев на мальчика, ехавшего рядом с ним, он в очередной раз обратил внимание на его глаза, мудрые, как у старика.

— Уже близко, Генни.

— Экклес, мы устроим здесь привал. Воды лошадям. Ослабить подпруги, но не расседлывать их. Не разводить огней, но люди могут поесть и отдохнуть.

— Есть, сэр.

— Я поеду вперед и посмотрю лагерь. Пока я буду в отъезде, прошу проверить амуницию и «максимы». Вернусь часа через два.

— Когда мы выступаем, сэр?

— Мы поедем вперед в сумерках. Я хочу, чтобы мы добрались до позиции, когда взойдет луна. Можете сообщить об этом людям.

Когда Син и Нонга оставили колонну у подножия горы, двое мужчин наблюдали за ними с гряды. Они лежали на животах среди камней. Разведчики были бородаты. Один из них, британский офицер Сэн Браун, подстелил заплатанный кожаный жакет, рядом с ним на скале отдыхал маузер.

— Они послали шпионов в лагерь, — прошептал он, а его напарник ответил по-голландски:

— Ага, они нашли его.

— Быстро скачи к Умнику Полю и скажи, что у нас есть триста свежих людей в форме цвета хаки, готовых к активным действиям.

Другой бур ухмыльнулся, побежал к лошади и завел ее на траву, заглушающую цокот копыт. Через час Син вернулся из разведки.

— Мы нашли их. — Он ухмыльнулся Соулу и Экклесу. — Они в двух милях в скрытом месте в горах. — Он сел на корточки и сдул грязь с ладоней. — Теперь мы поступим так. — Он стал быстро рисовать веточкой на земле. — Это наша равнина. Мы здесь. Это наш лагерь, горы здесь, здесь и здесь. Это — подход к тому месту; где они спрятались. Мы разместим два «максима» и по сотне человек здесь, напротив, и здесь, ниже. Я хотел бы…

Неожиданно нарисованная на земле карта взорвалась, грязь попала ему в глаза и рот.

— Что за черт… — только и смог произнести он с забитым ртом. Остальных слов никто не расслышал из-за свиста пуль.

Утирая слезы, он посмотрел вверх на холмы.

— О Боже!

Легкий туман от оружейного огня приближался к ним, гонимый ветром. Син вскочил на ноги.

— В реку, отведите коней в реку! — Он перекрикивал ужасную канонаду, пронзительный, свистящий и жалобный вой снарядов и непрерывный свист пуль.

— В реку! Немедленно всем в реку!

Он побежал вдоль колонны, поторапливая мужчин, собирающих оружие и хватающих испуганных лошадей.

Огонь буров стегал их, как кнут. Люди и кони со стонами падали в траву. Отвязавшиеся скакуны как очумелые метались по равнине, а уздечки и стремена хлестали их по крупам.

— Оставьте их! Пускай убегают!

Два мула упали рядом с шотландской повозкой. Син откинул брезентовое покрытие и взял один из пулеметов. Просвистевшая пуля расщепила дерево, и Коуртни поранил руку.

— Эй, ты! — крикнул он одному из матросов. — Держи это! — Он передал ему «максим», и мужчина, схватив его, бросился к реке. С комплектом боеприпасов в каждой руке Син следовал за ним. Он бежал по пояс в воде, каждый шаг давался ему с трудом, и им овладел страх. Пуля сбила ему шляпу на глаза, груз тянул вниз, но он, спотыкаясь, рвался в укрытие. Неожиданно земля ушла у него из-под ног, и он в шоке шлепнулся прямо в ледяную воду.

Но тут же поднялся. Сжимая ленты от «максима», стал выбираться на крутой берег. Над ним свистели пули буров. В русле барахталось множество людей, остальные все прыгали и прыгали в реку, увеличивая свалку.

Вода стекала с одежды Сина, когда он выбрался на берег. Паника прекратилась. Смолк и огонь буров. Относительная тишина повисла над долиной. Ее нарушали лишь стоны и крики раненых.

Первым делом Син подумал о Соуле. Тот выводил на берег двух груженых мулов. Рядом с ним Нонга и Мбеджан вели еще двух. Коуртни послал друга командовать дальним флангом.

— Майор! — крикнул Син и с радостью услышал ответ Экклеса:

— Здесь, сэр.

— Распределите людей вдоль берега и прикажите им срезать траву, чтобы не было пожара.

— Есть, сэр. — И он тут же начал действовать: — Эй, болваны! Разве вы не слышали приказания майора? Оторвите свои задницы!

Через десять минут две сотни ружей готовы были стрелять, а «максим» установили за земляной насыпью. Те же, кто потерял ружья, занимались ранеными. Маленькую группу несчастных поместили в центре. Они сидели по пояс в воде, и кровь окрашивала ее в розовато-коричневый цвет.

Син встал рядом с Экклесом и, подняв голову, всматривался в даль. Смотреть на противоположный берег было страшно. Мертвые люди и животные, раскиданная поклажа валялись в траве вперемешку с одеялами и провизией. Раненые беспомощно стояли вдоль берега, обреченно опустив головы.

— Есть там кто живой? — крикнул Син, но мертвые не умеют разговаривать. Его услышал лишь снайпер-неприятель, и тут же над его головой просвистела пуля. Син быстро пригнулся.

— Большинство из них пытались переправиться, сэр. А для тех, кто не смог, лучше там, чем на дне в иле.

— Каковы наши потери, Экклес?