Непослушные принцессы - Линда Мак-Робби

Поведение самой Шарлотты уже долгое время поражало своеволием и истеричностью. Женщина испытывала нездоровое пристрастие к курению, злословию и потреблению горячительных напитков. Не исключено, что она страдала порфирией, редким, вызывающим боли заболеванием крови, обусловившим «безумие» ее прапрадеда со стороны матери, короля Георга Третьего. Впрочем, полученная в последнее время информация свидетельствует о том, что король на самом деле был психически болен. К концу жизни здоровье Шарлотты пошатнулось. Она страдала от ревматизма, болей во всем теле, простуд, больной печени, проблем с кишечником, отеков суставов и странного заболевания крови, которое врачи охарактеризовали как малокровие. Шарлотта мучилась депрессиями, все тело у нее чесалось, и она не могла заснуть. То, что она курила, только усугубляло порфирию. Описывая свою дочь, Виктория назвала цвет ее лица «желтым». От Шарлотты «воняло, как из табачной лавки, что недостойно воспитанной дамы».

Феодора страдала от той же болезни, которая впервые проявила себя, когда девочке было одиннадцать лет. Когда женщине перевалило за тридцать, она часто жаловалась на плохое здоровье, но члены ее семьи сочли все это следствием мнительности и «апатии». Муж говорил, что Феодора настолько ленива, что не в состоянии позаботиться даже о самой себе. «Она преувеличивает свои хвори, доставляя мне и другим множество хлопот». Ко всему вышесказанному надо добавить, что у женщины часто менялся характер: в один и тот же день она могла по нескольку раз впадать в эйфорию и мучиться от «жуткой депрессии».

Первого октября 1919 года в возрасте пятидесяти девяти лет Шарлотта умерла от сердечного приступа. Она так и не помирилась с собственной дочерью. Последующие четверть века Феодора переезжала из санатория в санаторий, страдая от бесплодия и отсутствия должного сочувствия со стороны мужа. Двадцать шестого августа 1945 года она совершила самоубийство, сунув голову в духовку газовой плиты на кухне лечебницы, в которую была помещена. Полвека спустя ее тело эксгумировали. При повторном обследовании было подтверждено предположение, что покойная страдала порфирией.

Когда умерла мать Феодоры, ее некролог занял несколько строчек в колонке новостей газеты «Таймс». Смерть самой Феодоры осталась никем не замеченной. Обеим женщинам довелось жить в очень неспокойное время социальных потрясений, напрочь разрушивших «естественный порядок вещей», который существовал до этого на протяжении долгих столетий. Конечно, это было нелегким испытанием, и обе они с ним не справились. Разумеется, можно сбросить их со счетов, сочтя тщеславными, эгоистичными людьми, но не надо забывать о том, что принцесс в те времена воспитывали в жестких рамках послушания и покорности своему долгу, а это существенно ограничивало их свободу. Жизнь их должна была бы сложиться довольно скучно. Она не для страдающих психическими заболеваниями и не для желающих проводить сексуальные эксперименты. Родиться во дворце, возможно, и интересно, но свобода там всегда ограничена.

Клара Уорд

(17 июня 1873–9 декабря 1916)

Княгиня, сбежавшая с цыганом… официантом… станционным смотрителем

Париж. Тысяча восемьсот девяносто шестой год. Молодая, бойкая и красивая княгиня вместе со своим значительно старшим по возрасту мужем сидят в прокуренном кафешантане, пользующимся дурной славой ночном заведении, посещать которое, впрочем, не гнушаются богачи. Несмотря на ноябрьский холод, в помещении очень тепло, почти душно. Округлые белые плечи княгини обнажены. Пышная грудь едва не вываливается из корсета. Скучая, женщина вертит в руке бокал шампанского. Оркестр заиграл берущую за душу цыганскую мелодию. Послышались стенания скрипки. Скрипач, черноволосый мужчина небольшого роста с темными сверкающими глазами, осматривает публику, двигаясь между столиками. Его внимание привлекает княгиня. Скрипач, играя все более страстно, направляется в ее сторону. Женщина улыбается.

Десять дней спустя княгиня сбежала со скрипачом-цыганом из Парижа, оставив невозмутимого мужа и двух маленьких детей, не говоря уже о скандализованном обществе. Не в первый раз имя княгини попадало в газетные заголовки по всему земному шару, не в первый и не в последний.

Княгиня де Караман-Шиме, известная также под именем Клара Уорд, не была рождена принцессой, но ей удалось приблизиться к заветной цели многих американок настолько близко, насколько подавляющему большинству приходится только мечтать. Ее отец, капитан Эбер Уорд, был Королем Озер, богатым судовладельцем и промышленником-лесозаготовителем. Будучи первым богачом в Мичигане, он со скандалом развелся с первой женой, матерью семи его детей, после того как женщина отказалась терпеть многочисленные измены мужа. Затем Эбер Уорд женился на женщине, ставшей матерью Клары.

Девочка родилась в Детройте в 1873 году. Ее отец умер, когда Кларе исполнилось всего восемнадцать месяцев. Бóльшую часть своего шестимиллионного состояния он оставил ее матери и своим детям от второго брака, существенно обделив детей от первой жены. Мать Клары переехала с дочерью и сыном в Нью-Йорк, а после того как вышла замуж за канадца, в Торонто. Когда Кларе исполнилось пятнадцать лет, ее отправили учиться в Лондон в частную школу-пансион.

Честно говоря, Клара побывала в нескольких школах. Если верить статье, опубликованной в одной из тогдашних газет, она приобрела в Лондоне такую репутацию, какой «никакая мать не пожелает своей дочери». Пришлось подыскивать другую школу. Еще в одной статье рассказывается о том, что Клара сбежала из парижского пансиона и ее нашли восемнадцатью днями позже в мансарде, в которой проживал бедный студент. В третьей газетной публикации описывается, как девочка тайно покинула пансион, забравшись на крышу экипажа собственной матери. В четвертой повествуется о том, как Клара, посланная учиться в итальянскую школу для девочек при монастыре, настолько «шокировала благочестивых монахинь», что ей отказали в месте. Все эти рассказы надо принимать с определенной долей скепсиса, поскольку газеты конца XIX века не слишком строго следовали фактам. Впрочем, несомненным остается то обстоятельство, что, несмотря на довольно подмоченную репутацию (появившуюся еще до того, как Клара проникла в светское общество), организованная ее матерью по всем старосветским правилам охота на мужа для своей дочери оказалась вполне успешной.

Солидный доход Клары в размере пятидесяти тысяч долларов в год, получаемый от основного капитала, завещанного ей отцом, и пышное, в духе викторианской эпохи, тело мгновенно сделали ее сенсацией начала брачного сезона. «Губы цвета граната и сердце как у святой!» – восклицал один из очарованных ею современников. Оба эти утверждения были далеки от истины. «Столь же прекрасна, как ее состояние», – писалось в одной газете. Это было уже ближе к истине.