В плену подозрений - Джон Макдональд

— Геван, что вы имеете в виду, говоря, что дело не ограничивается только этим?

— Мне кажется, полковник всего лишь часть какой-то очень большой игры. Документы пропадают, девушка умирает, полковник собирается уехать... Странно все это, очень даже странно. Остается только какой-то анонимный, никому не известный человечек, «почтовый ящик». Ну и что дальше? Поймают нашего полковника, опозорят, разжалуют, посадят в тюрьму. Вместо него пришлют кого-нибудь другого. Рано или поздно, может, даже найдут этого Арманда Лефея. И что это изменит? Да ровным счетом ничего! Все равно что за неправильную парковку выписать штраф водителю машины, на которой только что ограбили банк! В деле завязаны Лестер Фитч, Ники и Стэнли Мотлинг, но мне совсем не ясно, как этот придурок Долсон может показать на них даже хотя бы для того, чтобы спасти свою шкуру.

— А что они могут от всего этого получить, Геван?

— Боюсь, это становится все более и более очевидным, Перри. Они могут получить полный, неограниченный доступ к сверхсекретному проекту «Д-4-Д», к его наиболее тщательно охраняемой части — сборке. А затем найти способ ловко и незаметно его саботировать. Впрочем, может, он у них уже и есть. Причем не один.

Проезжая мимо ярко освещенного торгового центра, я бросил взгляд на Перри. Она смотрела на меня с какой-то странной, почти сочувствующей улыбкой.

— В чем дело? — озадаченно спросил я.

— Да, собственно, ни в чем. Вот только, Геван, вам не кажется, что это уж слишком?

— Перри, эта чертова «холодная война» длилась так долго, что многие просто забыли, что она далеко не закончилась. Нам все это порядком надоело, мы обленились, нам не хочется даже думать об этом. Почему, Перри?

— Ну, наверное... наверное, потому, что мы понимаем: если кто-нибудь начнет что-нибудь, мы уничтожим друг друга, только и всего.

— Допустим. А теперь давай предположим, что, несмотря на Кубу, Конго, Северную Корею, ну и все остальное, они решили, что все-таки проигрывают «холодную войну». Как по-твоему, они сдадутся?

— Не знаю. А какого ответа вы от меня ждете?

— Хорошо. Тогда давай предположим, где-то полтора или два года назад они там, в Кремле, все-таки решили пойти на риск и развязать не «холодную», а самую настоящую «горячую» войну. Со всеми вытекающими последствиями. Что бы они тогда сделали? Прежде всего до максимума расширили бы свою шпионскую сеть.

Они уже делали это, ничего нового. Будут орать на весь мир о своем стремлении к миру, о невозможности масштабной ядерной войны, о своем искреннем желании наладить с нами экономическое и политическое сотрудничество, а сами будут шаг за шагом засылать к нам своих самых лучших агентов, вербовать их здесь, внедрять их в наши важнейшие научные, промышленные, политические и военные структуры. И терпеливо ждать результатов. А затем нанесут неожиданный удар и сделают все возможное, чтобы убедить историков, что все это только наша вина, что именно мы хотели войны. Только представь себе, сколько этих мотлингов, долсонов и всех прочих вдруг оказались востребованными! С чего бы это?

— Да, но что он или такие, как он, могут...

— Перри, к твоему сведению, «Д-4-Д» — это важнейшая часть системы наведения стратегических межконтинентальных ракет. Понимаешь? Они ведь делаются не только здесь. Возможно, даже имеются альтернативные варианты. Стэнли Мотлинг пока здесь, но ведь там вполне могут быть и другие, ему подобные.

— Что? Как? Каким образом?

— Очень просто. Для начала он медленно, одного за другим выдавливает лучших производственников. Поулсона, Фитца, Гэрроуэя и многих других. Заменяет их ни на что не способными тупицами и невеждами. И заговорщиками. Затем постепенно развращает Долсона деньгами, что оказывается совсем не трудным, поскольку полковник просто жалкая, мелкая и жадная фигура. Не более того, но на своем месте он очень и очень нужен. Мотлинг как бы невзначай дает ему понять, что неплохо было бы взять в аренду склад на стороне и при помощи в общем-то совсем несложных операций начать зарабатывать действительно хорошие деньги. Не компании, а себе! В свой собственный карман. Со временем Долсон, конечно, понял, что стал собственностью Мотлинга. Как уличная собачонка. Его используют на всю катушку. Не забывай, он ведь занимается контрактами, закупками и поставками. А это золотое дно. Чуть-чуть изменил спецификацию, объемы, условия, всего чуть-чуть, и ты в деле, ты вроде бы хозяин положения. Причем на международном уровне. Долсон имел прямую возможность направить часть секретных грузов куда-нибудь на мыс Канаверал или куда-то еще, где они проходят испытания, где проверяют, как они летают.

— Вы говорите так, будто все знаете.

— Перри, когда догадаешься о главном, то все остальное становится на удивление простым. Мой брат Кен был никудышным управляющим, но зато прекрасным инженером. И со временем, думаю, все понял. Поэтому его и убрали.

— Это ужасно, — чуть слышно прошептала она.

— Таким же образом они и до нас могут добраться. Другого выхода у них нет. Хоть это тебе понятно, Перри?

Разговаривая с ней, я вел машину настолько автоматически, что даже толком не знал, куда еду, поэтому все время приходилось замедлять скорость, чтобы свериться с дорожными указателями. Наконец впереди показалось что-то знакомое — уходившая вправо дорога, напомнившая мне тот самый короткий и удобный путь, которым мы в юности любили добираться до реки на пикники. Как правило, с достаточно доступными девушками, ящиком-другим пива и одеялами.

Свернув на дорогу, я спросил:

— Кстати, Перри, тебе это местечко знакомо? Ничего не напоминает?

— Если бы вы расстроили меня хоть чуть-чуть поменьше, я, возможно, тоже попыталась бы отделаться шуточкой в вашем духе. Например, поинтересовалась бы, за кого вы меня принимаете, но, боюсь, сейчас далеко не самое лучшее время для игривого настроения, вам не кажется, Геван?

Оставшиеся четыре мили до берега мы проехали в полном молчании. Там, на довольно большом расстоянии друг от друга, уже были припаркованы три машины. Все с потушенными огнями, все носом к медленно, но тем не менее величаво текущей воде. Остановившись, я прикурил две сигареты и протянул одну Перри, не без удовольствия отметив про себя, что она обладает не только замечательным даром уметь молчать, но и мудростью понимать, когда это требуется.

Сидя в полной тишине, я продолжал про себя рассуждать.

По иронии судьбы Лестер, использовав в разговоре со мной термин «саботаж», побудил меня подумать об этом слове совершенно в ином контексте. Когда мы по телефону беседовали с Мортом Брайсом о Мотлинге, я почему-то не стал затрагивать эту щекотливую тему. Уж слишком мы все боимся показаться подозрительными, нас ужасно страшит сама мысль о том, что в глазах других мы можем выглядеть просто нелепо и смешно.

Все вдруг стало на свои места, как только я начал думать о Мотлинге как о человеке, живущем в искривленных лучах своего внешнего успеха. Такого, как он, можно склонить к тяжелейшему преступлению, только когда ставки какой-то, может, даже не до конца понимаемой им игры взлетают до бесконечности. В свое время то же самое произошло с небезызвестным Клаусом Фуксом[2].

Впрочем, мотивы Мотлинга вряд ли представляли для меня сейчас сколь-либо значимый интерес. Если моя основная догадка правильная, значит, что-то безнадежно и окончательно искорежило, извратило его душу уже много лет тому назад. А трубка, внешняя дружелюбность и костюм из твида с начесом — не более чем прикрытие его второй омерзительной натуры.

Конечно же Мотлинг получит в свое полное распоряжение всех высококвалифицированных специалистов, которые ему потребуются и которых он сможет использовать для достижения своих целей. Других же, вроде Фитча, Долсона и им подобных, можно просто развратить, завербовать, заставить покорно служить ему и ИХ делу. А поскольку, в силу своих интеллектуальных способностей и достигнутого в результате долгой целенаправленной деятельности положения, он для своих хозяев представляет исключительную важность, то те, само собой разумеется, не пожалеют ни средств, ни усилий, чтобы он всегда и во всем оставался безукоризненно чистеньким и вне всяких подозрений.

Внезапно меня охватило что-то вроде ужаса при осознании того, насколько тщательно был спланирован и почти полностью претворен в жизнь этот чудовищный план. Решение проникнуть в крупную промышленную корпорацию, которой управляли два холостых брата, задумали. По меньшей мере лет пять тому назад. Главным инструментом для этого должна была стать женщина. Красивая, умная, преданная делу, безжалостная и великолепно подготовленная для выполнения такого рода задания. Ее обеспечили новым именем — наверное, долго искали, пока не нашли подходящую и по возрасту, и по размерам девушку, не имеющую в Кливленде ни родственников, ни друзей. В результате настоящая Ники Уэбб лишилась и имени, и жизни, а я стал первой жертвой коварного и на редкость опытного вражеского агента в женском обличье.