i 1cdedbafc07995a6 - Admin

   Она нервно улыбается.

   -- Я тоже вся как на иголках. Надо что-то делать. Нельзя просто так сидеть.

   Она права. Бездействие убивает. Если не физически, то морально. Большинство приговоренных к смерти мучит не сам факт казни, а ее ожидание.

   -- Пойдем, -- говорю я. -- Поищем запасной выход.

   Мы встаем и, подсвечивая фонариками (я позаимствовал телефон у Артема), отправляемся на поиски.

   19:15

   Мы шагаем по темному ангару, обходя сидящих на полу людей. Из темноты на нас смотрят белесые встревоженные лица, горящие глаза, слышится шепот и бормотание. Люди жмутся друг к другу, подтягивают ноги. Женщины прижимают к груди детей, испуганно поглядывая на наши с Евой карабины.

   Они не доверяют нам. Боятся нас. Новый постапокалиптический мир приучил их к осторожности, приучил быть готовыми к любому удару, особенно исподтишка. Приучил ждать в первую очередь не помощи, а требования помочь.

   Мы доходим до противоположного конца ангара. Вокруг царит кромешный мрак. Беженцев здесь нет -- только в дальнем углу слышится какое-то движение. Вскоре я понимаю, что звук исходит с улицы -- кто-то ходит вокруг ангара с другой стороны. Вдоль стены тянутся стеллажи с товаром, длинные распиловочные столы с маятниковыми пилами и инструментами. Под ногами хрустит крошево металлической стружки. Мы в производственном отделе.

   -- Это сборочный цех, -- говорю я. -- Давай поищем какой-нибудь служебный выход.

   Ева кивает и, подсвечивая светодиодной вспышкой, отправляется исследовать левую часть помещения. Я иду направо. Из темноты выплывают очертания длинных столов, заваленных металлическими обрезками и наполовину собранными деталями, поддоны с заготовками, рассыпанные по полу трубы и профиля. Я старательно перешагиваю через завалы металлического мусора, останавливаясь через каждые пять шагов, чтобы изучить стену за стеллажами. Вдруг где-то там за ними есть дверь, которой давно не пользуются?

   В одну из таких остановок, уже почти у самого конца ангара, я наступаю на что-то округлое, похожее на длинный стержень. Нога уезжает вперед и я почти сажусь на шпагат. Трещат по швам джинсы, а вместе с ними и сухожилия. Я с грохотом опрокидываюсь на бок, пересчитывая ребрами железки, покрывающие пол.

   -- Твою мать!

   -- Макс! -- зовет Ева. -- Ты в порядке?

   Она уже бежит ко мне.

   -- Нет, бля... Я не в порядке.

   На зубах хрустит стальная стружка. Я здорово приложился виском о что-то твердое. Валяюсь на земле, созерцая пол. В полуметре от меня в пятне диодного света лежит телефон. Вставать совсем не хочется. Сейчас бы заснуть...

   Надо мной останавливается Ева.

   -- Ты чего разлегся? Сломал что-нибудь?

   -- Не знаю... еще не проверял.

   -- Давай, поднимайся.

   Она наклоняется, чтобы помочь мне.

   -- Добей меня, и уходите. Да шучу я, шучу... убери руки, я сам.

   Она все же берет меня за локоть и тянет вверх, но вдруг останавливается:

   -- Что это там?

   -- Где?

   -- Вон там, -- она указывает на пятно света вокруг телефона. -- Видишь? Ручка.

   Мне удается сесть, и теперь я тоже вижу -- к полу, недалеко от того места, где я уронил телефон, привинчена дверная ручка.

   -- Там люк, -- говорю я.

   Подползаю ближе и сметаю с пола металлическую стружку и обрезки. Скоро из-под слоя мусора вырисовывается квадратная крышка люка около метра в поперечнике.

   -- Это ты удачно упал... -- замечает Ева.

   Я поднимаю крышку.

   Под нами квадрат непроглядно-черной бездны.

   -- Сомневаюсь, что это подземный лаз наружу. Скорее, какое-то хозяйственное помещение.

   -- Ну, тогда нам от него мало толку.

   Я не успеваю возразить. Внезапно все вокруг стихает, словно люди в ангаре разом испарились... а потом по земле прокатывается вибрирующая волна, сопровождаемая гулким эхом.

   Город начали бомбить.

   19:20

   Первые звуки бомбежки доносится до нас издалека. Это не единичные разрывы -- землю сотрясает связный хор множества снарядов, как если бы с неба обрушился метеоритный дождь. С каждым ударом внутренности ангара звенят тонким металлическим звоном -- я чувствую, как подпрыгивает на полу железная стружка. Стены гудят так, словно вот-вот рухнут.

   Целую минуту люди сознают случившееся. Потом начинается паника.

   19:21

   В одно мгновение ангар заполняется человеческими воплями, за которыми не слышно звуков бомбежки. Мы с Евой бежим через ожившую, кишащую людьми темноту. Одной рукой я держу Еву за локоть, чтобы не потерять в суматохе, другой прикрываю лицо от десятков кулаков и ладоней, норовящих выколоть глаз или выбить зуб.

   У ворот в ангар столпотворение. Люди рвутся наружу, обезумев от ужаса, точно неконтролируемое стадо, спугнутое хищниками. Снаружи в ворота по-прежнему бьются "прокаженные", но это уже никого не волнует -- точно так же жильцы горящего дома выпрыгивают из окон, выбирая из двух зол меньшее.

   Мы находим своих там, где и оставили. Теперь все на ногах. Темнота моргает десятками светодиодных лампочек, дышит распаренными телами многолюдной толпы. Для полного сходства с ночным клубом не хватает только музыки.

   Хватаю за руки Витоса и Ваню:

   -- Пошли за нами! Быстрее! Быстрее!

   Ева тащит девчонок. Я толкаю в спину Арта и Михася.

   -- За нами! Пошли!

   Справа от меня появляется Женя:

   -- Куда мы идем?

   Взрывы нарастают, приближаются. Весь ангар ходит ходуном. Что-то сыплется с потолка, тонким слоем оседая на голове и плечах. Облизываю губы -- пыль.

   Мы пробиваемся сквозь стремнину плотного людского потока, который движется нам навстречу. Это сложно -- проникнуть вглубь ангара, в то время как все остальные пытаются его покинуть.

   -- Что там? Куда вы нас ведете? -- спрашивает сзади Женя.

   19:23

   -- Давайте вниз! Лезьте!

   Все в нерешительности обступают черный квадрат в полу.

   Ева опускается на корточки и чуть ли не по пояс ныряет в люк, подсвечивая себе мобильником.

   -- Есть лестница, -- говорит она, показавшись наружу.

   -- Что там? -- спрашивает Женя.

   -- Не знаю. Подсобка какая-то...

   Череда мощных взрывов прокатывается по земле в какой-то вероломной близости от нас. Земля под ногами ходит ходуном. Теперь я знаю, что чувствуют люди в эпицентре шестибального землетрясения. А может, восьмибального....

   Переворачиваются столы, по полу катаются железные профиля и трубы. Люди падают с ног. Что-то тяжелое обрывается с потолка и с грохотом падает вниз. Кто-то вопит от боли.

   -- Присядьте! Прикройте головы! -- говорю я.

   Все приседают на корточки, сцепляя над головами кисти рук.

   -- Я пошла! -- Ева садится на край люка, свешивает ноги вниз и исчезает в темноте.

   -- Следующий! Давай!

   Мы опускаем вниз рыдающих Сашу и Лилит. Следом идут Ваня, Михась и Витос.

   Настает очередь Арта. Тот упирается руками в края люка и его ноги повисают над черным проемом...

   Смерть с шипением пикирует на нас сверху. Я скорее чувствую ее приближение, нежели слышу. Волосы на затылке встают дыбом, по спине бегут мурашки. Все это происходит в одно мгновение, а уже в следующее....

   На нас обрушивается удар сокрушительной силы. Несколько долей секунд мои барабанные перепонки разрывает звук в сотни децибел, глаза режет свет в тысячи кандел. Затем я разом лишаюсь и слуха и зрения. Меня подбрасывает, переворачивает, а потом я зависаю в воздухе, как в космической невесомости, такой же черной и беззвучной.

   Дальше все как в тумане. Слух возвращается первым -- если только непереносимый звон в ушах можно назвать слухом. Зрение то приходит, то уходит.

   Я навзничь на полу. Вверху надо мной кусок неба... Переднюю часть ангара словно отрезало ножом циклопических размеров.

   Звон. Темнота.

   Я на боку. Кто-то тащит меня к люку. В середине ангара огромная дымящаяся воронка.

   Звон. Темнота.

   Моего лица касаются пальцы руки. Но это не моя рука. И ни чья... Это кисть. Оторванная кисть лежит на полу в луже крови.

   Звон. Темнота.

   Я у края люка. Кто-то тянет меня вниз. Последнее, что вижу -- край воронки, напоминающей огромную тарелку с расплескавшимся томатным супом. Там, за этим краем, в клубах черного дыма...

   Звон. Темнота.

   19:30

   Я в каменном мешке боли. Внутри темно, тесно, душно, воняет гарью, просачивающейся сквозь крышку люка. Отовсюду слышатся стоны. Кто-то светит на меня фонариком...

   -- Ты живой?

   Звон в ушах немного стих, хотя до полного исчезновения пройдет еще немало дней. Но теперь я, по крайней мере, могу слышать.

   -- Ты живой?

   Я пытаюсь что-то ответить, но получается лишь слабо шевелить губами.

   -- Его контузило? -- спрашивает кто-то.

   -- Не думаю. Просто оглушило...

   -- У тебя осколок в плече и в ноге. Но не очень глубоко. Мы их вытащим и перевяжем раны. Жить будешь.

   Я пытаюсь спросить, что с моим братом. Видимо, по несвязному бормотанию и движению губ меня удается понять.