Сталин без лжи. Противоядие от «либеральной» заразы - Игорь Пыхалов

Вот и пытаются нам внушить, будто все без исключения осуждённые по Постановлению от 7 августа пострадали за ерунду, сущий пустяк, который и кражей-то назвать неудобно. Отсюда и придуманное ёрническое название – «Закон о пяти колосках».

Насколько это соответствует действительности, мы ещё выясним. Пока же замечу, что даже мелкая кража чужого имущества всё равно предосудительна с точки зрения закона и морали.

За подобные «подвиги» сажают и сейчас:

«– В моей практике был случай, когда мужик украл у бабули две банки солёных огурцов и курицу, – рассказывает Андрей Романов, начальник пресс-службы управления Федеральной службы исполнения наказаний по Ивановской области.  – Умыкнул и тут же съел. Обед обошёлся ему в 4 года колонии…» [566] .

«В Хакасии суд вынес приговор, поразивший своей строгостью даже бывалых правозащитников: за кражу четырёх куриц некий житель республики получил… три года колонии строгого режима» [567] .

Обратим внимание: в обоих случаях похитители воровали не ради наживы, а в самом буквальном смысле ради пропитания. Тем не менее, получили реальные сроки.

«Разница между нынешним приговором и пресловутыми колосками огромная,  – сказали «РГ» в одном из адвокатских бюро.  – Те колоски принадлежали государству, и голодным людям давали огромные сроки за кражу государственного имущества. А на воровство у частных лиц власти смотрели снисходительно, наказание было небольшим. Сейчас суд по сути защитил обычных граждан» [568] .

Ну, конечно же! Частная собственность священна и неприкосновенна. Зато государственная для того и предназначена, чтобы её разворовывать. Как можно осуждать колхозных воришек 1930-х, если приватизация 1990-х, создавшая нынешний слой «эффективных собственников», по сути, явилась процессом расхищения государственной собственности в особо крупных размерах? Сейчас это разворовывание продолжается, в виде пресловутых «попилов» и «откатов».

Неуместная гуманность

Имелись ли рациональные причины для принятия Постановления от 7 августа 1932 года? Или кровавый маньяк Сталин придумал его исключительно из природной любви к злодейству?

Тогдашнее советское законодательство отличалось крайней мягкостью по отношению к уголовникам. Даже за умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами полагалось не более 10 лет лишения свободы [569] .

Наказания за кражи вообще были почти символическими.

«162. Тайное похищение чужого имущества (кража) влечёт за собой:

а) совершённое без применения каких-либо технических средств, в первый раз и без сговора с другими лицами, —

лишение свободы или принудительные работы на срок до трёх месяцев,

совершённое при тех же условиях, но вследствие нужды и безработицы, в целях удовлетворения минимальных потребностей своих или своей семьи, —

принудительные работы на срок до трёх месяцев;

б) совершённое повторно, или в отношении имущества, заведомо являющегося необходимым для существования потерпевшего, —

лишение свободы на срок до шести месяцев;

в) совершённое с применением технических средств или неоднократно, или по предварительному сговору с другими лицами, а равно, хотя и без указанных условий, совершённое на вокзалах, пристанях, пароходах, в вагонах и гостиницах, —

лишение свободы на срок до одного года;

г) совершённое частным лицом из государственных и общественных складов, вагонов, судов и иных хранилищ или в указанных в предыдущем пункте местах общественного пользования, путём применения технических средств или по сговору с другими лицами или неоднократно, а равно совершённое хотя бы и без указанных условий лицом, имевшим специальный доступ в эти склады или их охранявшим, или во время пожара, наводнения или иного общественного бедствия, —

лишение свободы на срок до двух лет или принудительные работы на срок до одного года;

д) совершённое из государственных и общественных складов и хранилищ лицом, имевшим особый доступ в таковые или охранявшим их, путём применения технических средств или неоднократно, или по сговору с другими лицами, а равно всякая кража из тех же складов и хранилищ, при особо крупных размерах похищенного, —

лишение свободы на срок до пяти лет.

Примечание. Кража материалов и орудий, совершённая на фабрике и заводе рабочим или служащим в пределах своего предприятия в первый раз и при стоимости похищенного не свыше пятнадцати рублей, влечёт дисциплинарное взыскание по особой, устанавливаемой Народным Комиссариат ом Труда, табели» [570] .

Разумеется, столь мягкие приговоры не могли испугать любителей чужого добра:

«Сами воры вызывающе заявляли: “Вы вновь встретитесь со мной через год. Больше вы мне дать не можете ”. Один судья рассказал, что некий закоренелый вор, задержанный за совершение одной кражи, признался в совершении за последние месяцы ещё четырёх краж. Когда его спросили о причине сделанного им признания, он заявил, что в любом случае ему присудят только один год!» [571]

Впрочем, до поры до времени сверхгуманность советских законов компенсировалась неформальными способами. Составлявшие большинство населения крестьяне испокон веков привыкли защищать своё имущество, не прибегая к помощи официального правосудия. Надрать уши соседскому мальчишке, залезшему в сад за яблоками. Или забить всем миром насмерть конокрада. Незаконно, но действенно.

Однако в результате коллективизации образовался обширный массив общественной собственности. Общее – значит ничьё. Новоиспечённые колхозники, ревностно защищавшие своё имущество, как правило, не горели желанием столь же рьяно заботиться о колхозном добре. Мало того, многие из них и сами норовили украсть то, что плохо лежит.

В письме Л.М. Кагановичу от 20 июля 1932 года Сталин так аргументировал необходимость принятия нового закона:

«За последнее время участились, во-первых, хищения грузов на железнодорожном транспорте (расхищают на десятки млн руб.); во-вторых, хищения кооперативного и колхозного имущества. Хищения организуются главным образом кулаками (раскулаченными) и другими антисоветскими элементами, которые стремятся расшатать наш новый строй. По закону эти господа рассматриваются как обычные воры, получают два-три года тюрьмы (формальной), а на деле через 6–8 месяцев амнистируются. Подобный режим для этих господ, который нельзя назвать социалистическим, только поощряет их по сути дела настоящую контрреволюционную “работу ”. Терпеть такое положение немыслимо» [572] .

«Драконовские» меры?

Разумеется, воровство должно караться. Однако меры наказания, предусмотренные По становлением от 7 августа 1932 года, выглядят чрезмерно суровыми (сам Сталин в цитированном выше письме назвал их «драконовскими»). Если исходить из буквы По становления, основной мерой наказания за хищение грузов на транспорте, равно как и за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества должен был стать расстрел с конфискацией имущества, и лишь при наличии смягчающих обстоятельств – 10 лет заключения.

Как же обстояло дело на практике? Итоги применения закона с момента его издания по 1 января 1933 года по РСФСР выглядят следующим образом: к высшей мере было приговорено 3,5 % осуждённых, к 10 годам лишения свободы – 60,3 %, и ниже 36,2 % [573] . Из числа последних 80 % осуждённых получили приговоры, не связанные с лишением свободы [574] .

Следует отметить, что далеко не все приговоры к высшей мере приводились в исполнение. Так, к 1 января 1933 года общие суды в РСФСР вынесли 2686 смертных приговоров по По становлению от 7 августа. Кроме того, на РСФСР приходится изрядная часть приговоров, вынесенных линейными транспортными судами (812 смертных приговоров в целом по СССР) и военными трибуналами (208 приговоров по СССР) [575] . Однако Верховный суд РСФСР пересмотрел почти половину этих приговоров. Ещё больше оправданий вынес Президиум ЦИК. По данным наркома юстиции РСФСР Н.В. Крыленко, на 1 января 1933 года общее количество людей, казнённых по закону от 7 августа на территории РСФСР, не превысило тысячи человек [576] .

17 ноября 1932 года Коллегия наркомата юстиции РСФСР приняла решение ограничить применение статьи 51 УК РСФСР, разрешавшей выносить приговоры ниже нижнего предела, предусмотренного законом за совершение данного преступления.

Отныне право применения ст.51 было предоставлено лишь краевым и областным судам. Народные суды в тех случаях, когда они считали нужным смягчить меру наказания ниже предела, должны были ставить об этом вопрос перед областным или краевым судом [577] .