Люблю тебя (СИ) - Инфинити Инна

— Ты правда думаешь, что твои жертвы кто-то оценит? Нет, ну серьезно. Рано или поздно вы все равно проиграете, и болельщики обольют вас дерьмом с ног до головы. А тебя — больше всех, потому что ты главный нападающий и капитан команды. Я уже представляю эти комментарии в соцсетях: «Свиридов долбоеб, не умеет играть», «Свиридов придурок, не забил, когда была возможность», «Свиридов и в Германии ни хуя играть не умеет, там за него все немцы делают», «Кто поставил Свиридова нападающим? Он же даже бегать нормально не может». Мне продолжить?

Никита выслушивает меня с каменным лицом. Я наступила на его самые больные мозоли. Наверное, зря я это сделала, но слово — не воробей.

— Футбол — это часть меня, — зловеще выдыхает после паузы. — Ты должна принять меня вместе с ним. Или не принять.

— Ах ты мне ещё условия ставишь!?

— Я скажу один раз и больше повторять не буду, — все, у Никиты окончательно сдали нервы. — Я тебя люблю и я хочу связать с тобой свою жизнь. Но я не буду потакать твоим глупым капризам. Футбол — это дело всей моей жизни. Я пахал как проклятый с тех пор, как мне исполнилось пять лет. И я делал это не для того, чтобы однажды похерить все свои усилия ради твоей прихоти, Лиля.

— И ты еще хочешь, чтобы я поверила, что ты любишь меня больше футбола? Серьезно?

— Да, я хочу, чтобы ты поверила. Ты для меня важнее всего на свете. Я говорю правду. Какой мне смысл обманывать? Когда футбол был для меня важнее тебя, я честно об этом сказал. Почему ты думаешь, что сейчас я лгу? Для чего мне тебе лгать? Какой у меня мотив? Просто подумай, Лиля. Зачем мне лгать?

Под эмоциональную речь Никиты я закончила собирать чемодан. Осталось собрать второй. Но у меня нет на это ни сил, ни терпения. Самые важные вещи я забрала. Остальное не так нужно. Я выкатываю чемодан из комнаты. Мимо Никиты.

Меня потряхивает. Слезы продолжают струиться по лицу. Это правда конец? Мы расстанемся навсегда? К слову, Никита меня не останавливает. Вышел за мной в прихожую, наблюдает, как я обуваюсь.

Поворачиваюсь к нему. Просто смотрю. Напоследок. Как будто прощаюсь. Когда я призналась самой себе, что люблю Никиту, мы расстаемся. И так от этого больно… Как в тот раз, когда он меня бросил. Сейчас я бросаю Никиту, а боль такая же. Она рвёт душу и сердце. Вонзается в меня тысячей кинжалов. С силой сжимаю ручку чемодана.

Он молчит. Смотрит на меня всю в слезах и молчит.

— Даже не скажешь мне ничего напоследок? — спрашиваю, не выдержав.

— Я могу только резюмировать вышесказанное. Я хочу связать с тобой свою жизнь. Но футбол — это неотъемлемая часть меня. Ты должна решить: принимаешь меня вместе с футболом или не принимаешь. Выбор за тобой. Потакать глупым капризам я не буду.

Он растоптал и уничтожил меня этими словами.

— Понятно, — выдавливаю с дрожью. — Прощай, Ник.

Оставляю ключи на тумбочке с зеркалом и выхожу из квартиры. На всякий случай жду в подъезде десять секунд. Никита не идет за мной. На улице, всхлипывая, вызываю такси. Пока оно едет, захожу в ту же аптеку и под странный взгляд продавца снова покупаю тот препарат, но уже вместе с бутылкой воды.

На заднем сиденье такси долго кручу в руках таблетку. И все же выпиваю.

Глава 55. Чемпионат мира

Я разбита и растоптана. Мне плохо. Кости ломает, душу выворачивает. От Никиты ни звонков, ни сообщений. Его ледяное равнодушие убивает. Не хочу выходить на улицу, не хочу никого видеть.

Но в отличие от предыдущего расставания я не могу позволить себе такую роскошь, как никуда не выходить. Каждый день мне нужно быть на работе. Утром после расставания я собираю себя по осколкам и выхожу в люди. И сразу же опаздываю в офис почти на два часа. К хорошему быстро привыкаешь. Вот и я привыкла, что от Никиты до работы с личным водителем ехать десять минут. А от моей съёмной квартиры на общественном транспорте полтора часа.

В редакции только и разговоров о Чемпионате мира. Леша, коллега который пишет про футбол, уже улетел на Мундиаль, передает оттуда репортажи, как собираются болельщики и идет подготовка к первым матчам. В редакции знают, что я девушка Никиты Свиридова, поэтому в моем присутствии стараются говорить о нашей сборной тактично. А ранее не стеснялись в выражениях: и что в футбол играть не умеют, и что Свиридов слишком переоценён, а на самом деле ничего особенного из себя не представляет.

Для меня каждое упоминание о Никите — ножом по сердцу. Да даже упоминание в целом о нашей сборной по футболу отдаёт глухой болью. То и дело на глаза наворачиваются слезы и мешают печатать на компьютере. По несколько раз за день мне приходится скрываться в кабинке туалета, чтобы выплакать все, что накопилось внутри.

Никита — мой воздух. Я им дышала. А теперь мучительно задыхаюсь.

Дни тянутся медленно. Кажется, что с расставания прошел год, а всего-то четыре дня. Чем занят Никита? Он хоть думает обо мне? Скучает? Он ведь говорил, что любит. Мог ли разлюбить после одной крупной ссоры?

Я нахожусь в агонии. Ночами рыдаю в подушку, жду, что Никита приедет и позвонит в мою дверь, как он делал это раньше, неожиданно прилетая из Мюнхена. Но каждый день у меня в квартире стоит звенящая тишина. Она рвёт барабанные перепонки.

Сборная России прибыла на Чемпионат мира по футболу, торжественно трубят все СМИ. У нас в редакции висят несколько плазм, одна из них перед моим рабочим местом. На большом экране крупным планом показывают, как футболисты сборной выходят из автобуса и заходят в отель. Я жадно ловлю Никиту. Его показывают всего несколько секунд. В белоснежной футболке-поло, гладко выбритый и с беспроводными наушниками в ушах он быстро спускается по ступенькам автобуса и тут же скрывается за дверьми-вертушками пятизвездочной гостиницы. Очень серьёзен и сосредоточен. Я бы даже сказала, хмур.

Сердце больно сжимается при виде любимого лица. Горло стягивает проволокой. Руки сводит от сильного желания обнять крепкое тело, с которым чувствую себя, как за каменной стеной.

— Лиль, а как ты познакомилась с Никитой Свиридовым? — рядом возникает сотрудница отдела культуры Лена.

Я аж вздрагиваю от неожиданности. Мне требуется пара секунд, чтобы прийти в себя.

— Я знаю его с детства. Мы выросли в одном дворе.

— Ого! Ну ничего себе! А почему ты раньше не говорила, что вы вместе? Я читала, что он с какими-то моделями встречался.

Упоминание о бывших девушках Никиты — это соль на рану. У Свиридова действительно было много интрижек с фотомоделями. Он в Германии время зря не терял. И сейчас один не будет. Как представлю рядом с Никитой какую-нибудь топ-модель с ногами от ушей, так жить не хочется.

Неужели между нами и правда все кончено? Навсегда?

— Слушай, а правда, что у него пятьдесят миллионов долларов? — продолжает бесцеремонно меня допрашивать. — Такая астрономическая сумма! С ума сойти!

— Не правда, — огрызаюсь.

У Никиты больше, насколько я поняла. Но вслух это Лене не говорю.

— Вот и я думаю, что не правда, — хохочет. — Будь у него столько денег, ты бы не работала в нашей газете за копейки.

Лена отходит к своему рабочему месту, а я остаюсь стоять словно ведром грязи облитая. Я могла бы не работать и полностью сидеть на шее Никиты. Более того, Свиридов же этого и хочет: чтобы я переехала к нему в Мюнхен и сидела у окошка в ожидании, когда он вернётся с тренировки.

Но готова ли я к такому? Шесть с половиной лет назад я об этом мечтала. Мне не нужна была ни учеба в институте, ни работа, ни карьера. Я мечтала жить жизнью Никиты. Быть там, где он. Ждать его с тренировок, ездить на его матчи. Это мне виделось счастьем.

А что сейчас? У меня есть работа в газете, средняя по Москве зарплата и съемная квартира на окраине города. Еще есть немного накоплений. Я хочу купить машину. Права давно получила. Я счастлива сейчас? Живя той жизнью, которая у меня сложилась? Ответа нет.

По всем телеканалам теперь показывают нашу сборную. Снимают, как проходят тренировки перед первым матчем, берут интервью у футболистов и тренера. Очень много внимания Никите, не только потому что он главный форвард, но и из-за скандала с нападением на меня. Я жадно ловлю каждый кадр со Свиридовым. На тренировках он очень серьёзен, во время интервью немногословен. Видно, что его тяготит такое внимание прессы.