Град обреченный - Герман Иванович Романов

назовут Михайлу Тверского. По крайней мере, хуже не будет, а даже, что возможно, гораздо лучше. Но пока не стоит о том думать, сейчас нужно победить, а это дело долгое, все на волоске висит.

Андрей Владимирович снова замолчал, принялся набивать трубку. За эти дни он внешне изменился, постарел, под глазами круги. Усталость и недосыпание брали свое, с бесконечными скачками по тверским городкам. В седле в его возрасте сидеть тяжко, а от кошевки он сам отказывался, так по зимнику домчался до Старицы.

— Мы захватили в московском обозе порох, больше сотни бочонков. Теперь время однозначно играет за нас. Но один выстрел в спину — стрела или болт, нож убийцы и крошка яда в кубок — и все пропало — у князя Михаила Борисовича нет наследника. Страшно, конечно, хотя меры предприняли, но война теперь пойдет без всяких правил…

Так брали крепости в середине 15-го века — артиллерия впервые показала свою мощь.

Глава 38

— Драка идет за будущее России, совсем иной России, которая нам знакома по истории. Как раз та, в которой не придется «прорубать окно в Европу», потому что оно есть. Это после присоединения Новгорода «окошко» как раз и закрыли на долгое время, чтобы ничто не смогло «прельстить» православные души. Основа ее — вполне понятные правила, которые всем придется соблюдать. Земли не должны стать игрушкой в руках богатых вотчинников в ущерб прочим, как случилось здесь, в Новгороде. Это, так сказать, наглядный пример, «Плат», во что могут превратить государство олигархи.

— Но разве прописанные законы исправят ситуацию, «Сотник»? Бумага ведь все стерпит. Да, сейчас бояре притихли, испугались, скинулись деньгами на оборону Новгорода, дали ратникам землицу, снизили подати. Расправа над сторонниками Москвы ужаснула, чего скрывать. Побили камнями сотню душ, и в Волхов покидали истерзанных — мало приятного в таком зрелище, меня самого тошнило. Но ты лучше Маркса вспомни — насчет преступления ради трехсот процентов прибыли. Да и нашу «семибанкирщину» помянуть следует недобрым словом.

— И «семибоярщину» вспомнить, а заодно опричнину. Я тебе так скажу — самая опасная форма правления для русских земель — самодержавие. То самое, что пытается установить великий князь Иван Московский. Да, если монарх умный и волевой, и сам трудится как зверь — то сопутствует успех, и ильный толчок развитию страны. Но много ли таких правителей в истории было? Пальцев на одной ладони хватит загнуть, да еще останутся выпрямленные. А остальные каковы? Разве они не были игрушкой в руках придворных кланов, при ком сама система рабства насаждалась?

Василий Алексеевич закурил, посмотрел на задумавшегося «Плата» и продолжил говорить, выпуская клубы дыма.

— Вот то-то, друг мой. В истории сейчас идет становление сословно-представительских монархий, вместе с развитием капиталистических отношений. На носу Реформация и религиозные войны, эпоха Возрождения началась, грядут «Великие географические открытия». Время больших перемен, что тут скажешь, и у нас они тоже идут. Вот тут нужно курс немного откорректировать — и отнюдь не самодержавие упрочнять, которое как писали, залог единения страны. Ели хорошо пробашлять, наши политики чего угодно оправдают и сами поверят, твердить будут как мантру, как заклинание. Сначала одно, потом другое, а приплатят — так третье.

— А разве не в упрочнение верховной власти, всей ее полноты, в руках одного правителя есть единение страны?

— В нем именно — раньше были свободные люди и рабы, а тут все поголовно станут холопами и тихо сидеть в дерьме, не чирикая. Ибо не велено господином, у кого единственная и правильная точка зрения. Разве это не холопство, хоть в княжеских сапогах на ногах? Ты, новгородский боярин и дьяк, глава целого Приказа, встанешь на колени и будешь смиренно бить челом и униженно умолять «самодержца», чтобы он тебе жизнь сохранил? На его сапогах глянец языком наведешь и причинное место вымоешь?

— Сам подобное сделаешь⁈ Так и я не буду, мушкет под рукой имеется. Лучше уж драться до конца, а не пресмыкаться!

— Теперь ты понимаешь, насколько этот мир свободен, чем наш? У нас шаг влево, шаг вправо — попытка к бегству, конвой стреляет без предупреждения. Тебя бандиты на улице стрелять будут, а ты не смей их убивать — посадят. Дополнительный срок «впаяют» за хранение оружие. Запомни, власть всегда боится вооруженного народа, потому что с его мнением обязана считаться. Ведь не зря Ленин сказал, что достучаться до справедливости в двери дворцов можно только прикладами винтовок!

— Ты к чему эти слова привел, «Сотник»?

— А к тому, что нужны четко и жестко очерченные правила игры, сиречь именуемые законами. Причем не в поговорке насчет «дышло» и «вышло», а суровая штука такая, вроде римского высказывания. Пока бояре новгородские толком не опомнились, нужно ковать железо пока горячо. И у нас такая возможность есть. Помнишь одно высказывание товарища Мао, что оказался совсем не «товарищ»?

— «Винтовка рождает власть»?

— Абсолютно точно, прямо в дырочку. Тверичи порох захватили, треть нам выделят — больше полусотни пудов. Одного пуда хватит на подготовку полусотни стрельцов, плюс три четверти зарядов боекомплект на войну останется. На пару сотен выстрелов каждому. Вместе с подготовленными кадрами будет три с половиной тысячи «стволов» — хорошая оппозиция боярскому своевольству. Через вече законы провести надобно, ты у нас юрист, подготовь. «Ограничители» боярам поставить от алчности и борзости, ведут себя на новгородских землях как разбойники…

— Почему как, «Сотник», они и чинят все непотребства — власть ведь у них, держат ее крепко. Твою тещу взять в пример.

— Укатали Сивку крутые горки — теперь она первая за законность стоять будет. Бояр только через вечевой суд унять можно. У них в «Совете господ» ворон ворону глаз не выклюет, но огласки больше всего боятся, особенно сейчас, когда вече выборным стало, на постоянной основе — без их крикунов спокойно и быстро дела решать стали. Там «средний класс» собран, опора любого государства. И с мушкетами, заметь, будут к лету все. И с каждым годом все больше и больше таковых станет. «Воевода» говорил, что в сословно-представительских монархиях процента три-четыре населения законы принимало и всякие хартии. У нас на Земских соборах чуть больше, но не намного — дворянство рулило всем, но больше аристократия. А тут им такой укорот — с ружьями много, но не дворяне, а свободные своеземцы или ремесленники. Соображаешь, что будет, если хотя бы представители четверти населения