Одна грешная ночь - Сари Робинс

Доктор Уиннер указал на группу людей, сидевших на одеялах в дальнем конце улицы.

– Но тебе следует знать, Ник, что не всем удалось спастись. Престарелый мистер Дженкс не смог выбраться.

– Лилиан? – Голос Ника показался ей хриплым. – Не будете ли вы любезны вернуться домой. Доктор Уиннер вас отвезет.

– Я не хочу вас оставлять…

– Пожалуйста! – Он сжал ее руки.

– Разумеется, – ответила разочарованная Лилиан. Ей бы хотелось утешить его так, как утешал ее он. Но она понимала, что ему надо повидаться с друзьями.

Ник выпустил ее из объятий.

– Постарайтесь доставить ее домой в целости и сохранности.

Уиннер кивнул.

– Ник, – окликнула его Лилиан.

Он обернулся, но их взгляды не встретились. Он напомнил ей вулкан накануне извержения. Но под клокотавшей в нем яростью она почувствовала боль.

Она извлекла из кармана ключ, который вложила в его ладонь.

– Вот что вам надо.

Он кивнул, повернулся и двинулся прочь от нее.

– У вас есть экипаж? – спросил Уиннер.

– Есть, – ответила Лилиан, не сводя глаз с удаляющегося Ника.

Ник дошел до группы женщин и опустился на корточки возле морщинистой согбенной старухи. Лицо ее было черным от сажи. Ник взял ее за руки и о чем-то тихо заговорил с ней. Из ее груди вырвалось рыдание, и она принялась раскачиваться из стороны в сторону. Он ждал, пока она не выплачется.

– Миссис Берс – сильная женщина, – заметил доктор Уиннер. – Но этот пансион был ее жизнью.

– А можно его восстановить?

– На какие деньги?

Лилиан судорожно сглотнула. «Еще одиннадцать месяцев, – думала она. – Всего одиннадцать месяцев, и у меня будет денег больше, чем я смогу когда-нибудь истратить».

И внезапно в ее сознании будто открылось окошко. Она всегда думала о своем наследстве как о способе обрести свободу, о том, что над ней не будет больше висеть дамоклов меч зависимости от кого бы то ни было. Она думала, что сможет путешествовать по миру и сохранить независимость. Ей не придется больше притворяться любовницей Диллона.

Какой же она была эгоисткой! Деньгам, которые она намеревалась истратить на себя, можно найти лучшее применение. Мир полон нуждающихся людей, бездомных сирот, таких, каким был Ник в детстве. От этих мыслей у нее закружилась голова.

– Вам снова дурно? – спросил Уиннер. – Вы побледнели.

– Я хочу вернуться домой, если не возражаете.

Ей было о чем подумать.

Он предложил ей руку, и она оперлась на нее.

Еще раз бросив взгляд на Ника, утешавшего плачущую миссис Берс, Лилиан задалась вопросом, что бы сделал с деньгами благородный Николас Редфорд, если бы они у него появились. Но у Ника не было денег. А у нее, она надеялась, они появятся. Через одиннадцать месяцев. Но где будет Ник через одиннадцать месяцев? Сохранится ли до тех пор их дружба? Перерастет ли в любовь? Она не мыслила себе жизни без него, но не могла представить, как сложится их будущее.

В ней бушевала буря чувств. Только что у нее на глазах разыгралась трагедия, пожар случился из-за нее, она строила прекрасные планы… Ник. Как все это вынести? Но больше всего ее пугало непреодолимое желание быть рядом с Ником.

Глаза у Лилиан слипались, она уронила голову на грудь. Сидя в большом кресле у камина в своей гостиной, она ждала. Она оставила открытыми двери в салон, чтобы видеть парадную дверь. От камина исходило тепло, кресло было слишком удобным, и Лилиан клонило в сон.

Она легла в постель, стараясь не прислушиваться к шагам на лестнице. В половине третьего ночи Ника все еще не было. Ее беспокойство усиливалось, и она решила чем-нибудь заняться. Но какой смысл притворяться перед самой собой? И она направилась в его комнаты.

Лилиан даст ему все, в чем он нуждается. Это самое меньшее, что можно для него сделать. Лилиан трижды сменила простыни в гостевой спальне, чтобы выбрать подобающий цвет.

Но стоило ей подумать о том, что он будет на них лежать, как ее бросило в жар, и пришлось открыть окна, и свежий воздух охладил ее пыл и напомнил о том, что Ник нуждается в одежде. Она нашла и разложила на кровати четыре халата Диллона, на выбор, и в тон им четыре пары шлепанцев.

Шлепанцы вызвали у нее воспоминания о его длинных, стройных ногах и бедрах, поросших темным пушком, оттемявшим лунно-белую кожу. Наконец она отправилась на кухню за стаканом воды. Это навело ее на мысль о том, что Нику, возможно, захочется подкрепиться.

Лилиан разложила на подносе паштет из дичи, сыр и фрукты, отнесла в его комнаты и поставила на стол. Затем принялась подбирать для него разные сорта мыла, полотенца, гребни и даже бритвенные принадлежности на случай, если бы он захотел ими воспользоваться среди ночи.

Она подумала, что он нетребователен и все, что ему понадобится, это бокал бренди. Налила напиток в бокал и теперь ждала Ника в передней гостиной, сидя у камина.

Глубокое, как пещера, кресло поглотило ее почти целиком, и она, поддавшись искушению, свернулась в нем калачиком.

– Надо дать отдых глазам, – бормотала она про себя, – я все равно услышу, как только ключ повернется в замке.

И ключ повернулся. Она тотчас выпрямилась. Тело ее бодрствовало, но мозг еще был затуманен. С минуту она не могла понять, где находится. Потом услышала какой-то звук слева и повернула голову.

Он стоял на пороге гостиной и смотрел на нее. Лицо его тонуло в тени, отбрасываемой свечами из коридора. Ее единственная свеча уже догорала, и в камине оставались только угли.

Она встала, ощутив слабость в коленях.

– Прошу прощения, Ник, – сказала Лилиан. – Если бы я не впутала вас в эту историю…

Он шагнул к ней и заключил в объятия. В следующий миг его губы прижались к ее губам с нескрываемой страстью.

Лилиан обдало жаром. Она прильнула к нему, и ее нежная грудь оказалась вплотную прижатой к его мускулистому телу. Руки Ника обвились вокруг ее талии, и ей пришлось встать на цыпочки.

Лилиан была очарована силой его желания.

Он распустил ее волосы, заплетенные в косу. От его прикосновений по телу ее побежали мурашки.

Ник прижался губами к ее шее, прошелся по ней языком, добрался до уха и принялся исследовать каждый изгиб.

– Лилиан, – выдохнул он, обхватил ее ягодицы и приподнял. Ее ноги сами собой раздвинулись. Его жезл коснулся таинственного углубления между бедрами, и Лилиан застонала от наслаждения.

Он подхватил ее, отнес на кушетку и положил на себя. Прижимаясь руками к его груди, Лилиан замерла.

– В чем дело? – спросил он хриплым шепотом.

– Я не знаю, что делать…

– Такая страстная, такая нежная… такая красивая не может не знать, – бормотал он, осыпая ее шею поцелуями, легкими, как прикосновение крыльев бабочки.