Кондотьер - Макс Мах

— Людвиг, будь любезен!

— Момент! — Людвиг наклонился и достал из тумбы стола полиэтиленовый прозрачный пакет, в какие полицейские и жандармы складывают вещественные доказательства с отпечатками пальцев. В этом пакете тоже лежал вещдок. Во всяком случае, так решила Натали, глядя на знакомый револьвер. Таким был вооружен в тот памятный день каперанг Зарецкий.

— Что это? — настороженно спросил Берг.

— Это, Федя, боевой револьвер, — учительским тоном объяснил Генрих. Впрочем, он казался сейчас вполне доброжелательным, что никак не соответствовало содержанию его слов. — Волхов 47, знаешь, наверное. А конкретно из этого ствола застрелены, к твоему сведению, товарищ министра внутренних дел Карварский и начальник отдела контрразведки Балтийского флота капитан первого ранга Зарецкий.

«Так вот для чего тебе понадобилась Ольга! Сильный ход… И все это, чтобы отомстить?»

— Чьи отпечатки на револьвере? — спросил разом постаревший лет на десять Берг.

— Вероятно, мои. Я права? — Встала из кресла Ольга.

— Да, Ольга Федоровна, ваши, — подтвердил Людвиг, убирая револьвер в стол. — У нас и свидетели есть. Да, чего уж там, я и сам видел, как вы Карварскому выстрелом в упор череп раскололи. И вот в Генриха Романовича целились, только мы вас разоружить успели. О том, что вы применяли при допросе генерала русской армии методы физического воздействия, сиречь пытали князя Степняк-Казареева, я умолчу. Статья у вас все равно расстрельная, так что можно и не усугублять…

— Что ж… господин Монте-Кристо… — Голос Берга охрип, лицо заливала синюшная бледность. — Вы долго ждали…

Некоторые скажут, вот так и выглядит миг торжества. Федор, наверняка, об этом и подумал. Лариса тоже. Да, и кто может думать иначе! Возможно, Людвиг, но он не в счет. Он знает правду. Остается только Наташа…

Генрих поймал ее взгляд. Наталья явным образом не поверила в пафос. Она уже достаточно долго находилась рядом, чтобы понять, Генрих может быть кем угодно, но он не граф Монте-Кристо. Однако, даже зная, что это не про него, она и представить себе не могла, какой сюрприз он приберег на конец разговора.

«Уверен, Тата, ты это оценишь!» — мысленно усмехнулся Генрих, задержав на ней взгляд. Пусть на мгновение, но все-таки задержал, не смог сразу отвести. Не хватило духа.

Женщина выглядела, как памятник самой себе. Лицо недвижно, взгляд непроницаем. Но если уметь смотреть и видеть, если знать, на что стоит обратить внимание… На губах Натальи Генрих различил тень улыбки. Холодноватая ирония. Как раз в стиле Натальи. В глазах сомнение. Знак вопроса, но никак не недоумение. Генрих ее озадачил, но не разочаровал, и это дорогого стоит.

— Ты прав, Федор, я долго ждал. Впрочем, тебе этого не понять. У нас с тобой разный стиль мышления, да и жизненный опыт не совпадает. А без этого никак, — Генрих сделал короткую паузу, вполне оправданную тем, что он хотел закурить. Его право. Ольга вон тоже закуривает, да и генерал Бекмуратов не выдержал, потянул из кармана портсигар.

— Ты спросил, чего я хочу? — Генрих хотел было предложить папиросу Наталье, но Людвиг его опередил, и Наталья уже прикуривала от огонька зажигалки. — Что ж, Федор, ответ прост. В ближайшие дни государь император сделает тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Ты примешь пост военного министра, Федор, и будешь служить империи так, как сочту нужным я. Можешь при случае спросить императора, не превышаю ли я своих полномочий. Так вот, не превышаю. Он подтвердит. Это первое. Второе. Вы, Ольга Федоровна, не мешкая, выйдете замуж за адмирала Третьякова-Ховрина…

— А он захочет? — скривила губы Ольга, в глазах которой плавилось безумие.

— А куда он денется? — почти искренне удивился Людвиг, вступавший в разговор строго по партитуре. — Жена Арсения Петровича Нинель Алексеевна после просмотра нескольких документальных фильмов, отснятых в гостинице «Амбассадор», заявила о намерении подать на развод, так что…

— Фильмы, значит… — кивнула Ольга. — И как вам?

— Лично я, Ольга Федоровна, отснятый материал не просматривал, — вежливо улыбнулся Людвиг, — но оператор говорит, вы завораживающе хороши… Я верю ему на слово.

— Рада, что ему понравилось, — оскал Ольги на улыбку не походил, да и губы еще не зажили. — Но с чего вы взяли, что Арсений после этого женится на мне?

— А куда же ему деваться? — искренне удивился Людвиг. — Он ведь тоже копии фильмов получил… И кроме того, он знает, что Федор Игнатьевич высоко в гору пошел, может быть, и его паровозиком потянет… В Адмиралтейство, например. Там теперь как раз вакансия образовалась. Как считаете, Ольга Федоровна, подойдет Арсений Петрович на должность «первого лорда Адмиралтейства»?

— В России лордов нет.

— Ну, не по названию, так по смыслу, — пожал плечами Людвиг. Он, как всегда был на высоте, беседу вел легко, но строго по партитуре. Не увлекался, не спешил, но и не затягивал.

— По смыслу подойдет. А я, значит, замуж?

— Обязательно! — улыбнулся Людвиг. — Вы же хотите замуж, Ольга Федоровна? Помнится, даже Арсению Петровичу об этом говорили. Вот и идите за него. Совет да любовь! У вас так, кажется, говорят?

— Так, но…

— А зачем нам эти «но»? — Людвиг смотрел на Ольгу. На нее все смотрели. Но остальные молчали, а Людвиг говорил.

— Идите замуж, Ольга Федоровна, — став вдруг серьезным, сказал Людвиг, — и не сомневайтесь. Не надо!

— А заодно уж и в личные секретари к супругу попроситесь, не дома же вам сидеть! — Добавил Генрих, снова вступая в разговор. — Звание у вас подходящее. Опять же опыт, допуск… Все при вас! Думаю, если правильно попросите, адмирал не откажет.

— Возможно, и не откажет, — согласилась Ольга, начинавшая приходить в себя. Она уже, верно, поняла, что за наказание подобного рода, проштрафившиеся офицеры «благодетелю» по гроб жизни обязанными остаются. Влюбленные женщины, впрочем, тоже. — Наверное, даже сильно уговаривать не придется, — она выглядела задумчивой. — Но это идет вразрез с традицией, мне кажется.

— Вы станете исключением из правила.

— И докладывать моему будущему супругу и начальнику об этом разговоре, я так понимаю, не рекомендуется?

— Точно так, — пыхнул табачным дымом Генрих. — Вы все верно поняли, Ольга Федоровна. Так что, присмотрите за главой Адмиралтейства. Вас ведь не затруднит присмотреть??

— Присмотрю.

«Конечно, присмотришь! От таких обязательств никуда не денешься, даже если захочешь. Но ведь ты и не захочешь».

— И последнее, — сказал Генрих вслух, — но не менее важное. Айдар Расимович, Жандармский Корпус, насколько мне известно, остался без командира. Как смотрите на возможность повышения?

— Положительно, — вежливо улыбнулся Бекмуратов. — Но это генерал-лейтенантская должность…

— Ну, так добавим мы вам звездочку, Айдар Расимович. Тем более, мы с вами теперь родственники. Я ведь не ошибаюсь, Маргарита, мы с твоим мужем родственники, или все еще нет?

— Да… отец… Родственники, — ответила Маргарита, не смевшая поднять глаз.

«Отец», — повторил за ней мысленно Генрих, но облегчения не почувствовал.

— Ну, вот и славно! — подытожил он состоявшийся «обмен мнениями». — Полагаю, это все! Встретимся на коронации! — он коротко поклонился и, отвернувшись от «семьи», шагнул к Наталье.

— Наталья Викторовна, у нас минут двадцать свободного времени образовалось… Не составите мне компанию за чашкой чая?

Что любопытно, Наталья ни о чем его не спросила и от комментариев воздержалась. Села в кресло, приняла от служанки чашку чая — крепкого, словно чифирь, горячего и, разумеется, с одной крошечной ложечкой сахара — понюхала пар, зажмурилась от удовольствия, сделала осторожный глоток.

— Чудесно! Однажды, я неделю пряталась в подсобке магазина колониальных товаров… — Натали открыла глаза и мечтательно улыбнулась. — Я не могла выйти на улицу или в торговый зал, но в служебных помещениях, большей частью была вольна делать все, что заблагорассудится. Я ела горький бельгийский шоколад, сушеные смоквы и земляные орехи, пила цейлонский чай и ямайский ром и читала Станюковича и Конрада… Ох, Генрих, ты даже не представляешь, какие это были замечательные дни! Я была счастлива и полна томной неги. — Наталья улыбнулась и облизала губы, от чего Генриха едва не бросило в жар. — Мне казалось, романтика южных морей превращает холодный серый день в жаркую тропическую ночь. Если бы, по случаю, в подсобке я оказалась тогда не одна… Надеюсь, ты понимаешь, о чем я веду речь. Этому мужчине можно было бы только позавидовать!

— Глупости! — возразил Генрих. — Пусть завидуют мне!

Он был почти искренен, но только «почти». Слова Натальи странным образом задевали его за живое. Казалось бы, пустяк, незначительная подробность ее прошлой жизни. Но, гляди ты, как зацепило! Впрочем, Генрих все еще контролировал себя в достаточной мере, чтобы видеть, Наталья его подначивает. Завлекает, отвлекая внимание от чего-то, что хочет оставить за рамками их отношений.