Фактор холода - Сандра Браун

– Заговариваешь зубы женщинам, чтобы шли с тобой, не пикнув?

– Ты думаешь, я тебе зубы заговариваю?

– Да.

– Чтобы ты потеряла бдительность, сняла с меня наручники, после чего я… что? Изнасилую тебя? Убью?

– Что-то в этом роде.

– Тогда объясни, почему вчера вечером я ограничился одним поцелуем.

Он пытливо заглядывал ей прямо в глаза, ожидая ответа. Ответа так и не последовало.

В конце концов он сказал:

– Я остановился, потому что не хотел пользоваться ситуацией. Мы попали в опасное положение. Мы отрезаны от мира. Мы говорили об Эми. Ты была эмоционально ранима, уязвима. Ты нуждалась в утешении. Тебе нужна была нежность. И это еще не все. Мы изголодались друг по другу. Если бы мы продолжали целоваться… Я знаю, к чему это могло бы привести. И еще я знаю, что позже ты могла бы пожалеть, передумать, а главное, усомниться в моих мотивах. Я не хотел, чтобы впоследствии ты испытывала какое бы то ни было разочарование, Лилли. Только по этой причине я не залез к тебе в постель.

Казалось, он говорит искренне.

– Это было великое самопожертвование. Святой Тирни.

– Вовсе нет. – Его глаза пронизывали ее, как два острых синих луча. – Если бы ты сама меня позвала, я трахнул бы тебя, не раздумывая ни минуты.

Его слова заставили Лилли резко втянуть в себя воздух, и ее легкие отозвались болезненным хрипом.

– Браво, Тирни, у тебя отлично получается. – Ее голос дрожал и прерывался, причем отнюдь не только от астмы. – То романтичный, то эротичный. Ты всегда находишь верные слова.

– Сними наручники, Лилли, – прошептал он.

– Пошел ты к черту!

Вчера ее жизнь зависела от доверия к нему.

Сегодня – от недоверия.

18

– Какого черта, Уэс?

– Пока у тебя еще не сорвало резьбу, остановись и подумай.

Датч стоял перед электронагревателем. Нагреватель был не в силах изменить атмосферу в похожем на пещеру гараже, но казалось, что, стоя рядом с красными спиралями накаливания, можно разогнать пронизывающий холод. Это было обманчивое впечатление. Холод шел от цементного пола сквозь башмаки и шерстяные носки Датча прямо вверх по его ногам.

Уэс подошел к нему. Датч притоптывал на месте, стараясь восстановить кровообращение. Впрочем, он притоптывал и от нетерпения. С той минуты, как они приехали в гараж, Кэл Хокинс скрылся в туалете, да так и не вышел оттуда. В последний раз, когда Датч его проверял, он все еще блевал в унитаз.

– Они все равно поехали бы за тобой, – объяснил Уэс, кивая на агентов ФБР, которые подъехали вслед за ним к гаражу в своей машине.

Они так и остались в седане. И мотор не заглушили. Из выхлопной трубы вырывалось голубоватое облачко газов. Датчу оно казалось дыханием зверя, гонящегося за ним по пятам.

– Этот Бегли хочет добраться до Тирни не меньше твоего, – продолжал Уэс. – Какого черта тебе карабкаться на гору одному? Пусть они тоже за что-нибудь отвечают.

Датчу до смерти не хотелось это признавать, но в словах Уэса был свой смысл. Случись что плохое там, на горе, – ну, получи, к примеру, Тирни смертельную огнестрельную рану при попытке к бегству, – начнется дознание, следственная комиссия, целый воз объяснительных записок. И в самом деле, почему бы не скормить фэбээровцам этот кусок дерьма?

– Если это не сработает, – Уэс кивнул на Хокинса, который в эту минуту выполз из уборной с видом ходячего мертвеца, – у федералов есть вертолеты, опытные поисковые группы, навороченная техника слежения и все такое.

– Но если я их задействую, мне перед ними отчитываться, – возразил Датч. – Меня это бесит, причем по-крупному. И потом, когда я доберусь до Тирни…

– Я тебя слышу, и я с тобой на все сто по этому поводу, приятель, – понизил голос Уэс. – Особенно если он и есть наш похититель. Я что хочу сказать…

– Надо использовать ФБР до определенного момента.

Уэс шлепнул друга по спине и ухмыльнулся, как когда-то на футбольном поле, когда игра шла по их плану, а команда противника оставалась без штанов.

– Все, поскакали. – Но когда они подошли к грузовику, Уэс нахмурился. – Как ты думаешь, он в порядке?

Хокинс уже сидел за рулем, но его руки обхватили баранку, как спасательный круг.

– Надеюсь, что в порядке. Это в его же интересах. Если он лопухнется, я с него шкуру спущу, а потом буду держать в тюрьме, пока не сдохнет. – Датч открыл пассажирскую дверцу и забрался на сиденье.

– Если понадоблюсь, учти, я еду прямо за тобой! – прокричал Уэс.

Когда Уэс захлопнул дверцу, Хокинс болезненно поморщился.

– И нечего так хлопать, – проворчал он.

– Заводи, Хокинс, – приказал Датч.

Хокинс повернул ключ в зажигании.

– Да я-то заведу, только все равно ничего не выйдет. Тысячу раз говорил и еще раз скажу: гиблое это дело.

Датч уставился на него с подозрением.

– Чем это от тебя пахнет? Уж не выпивкой ли?

– Это еще со вчерашнего. Вторичной переработки, – ответил Кэл Хокинс, проверяя боковые зеркала.

Датч заглянул в боковое зеркальце с пассажирской стороны и увидел, как спецагент Уайз задом выводит свой седан на улицу. Затем Уэс точно так же вывел свою машину, освободив дорогу Хокинсу.

Стоило им выехать из гаража, как через десять секунд ветровое стекло уже замело снегом. Хокинс бросил на Датча взгляд, в котором ясно читалось: «Я же говорил». Что-то бормоча себе под нос, он включил «дворники» и переключил скорость. С большой неохотой, как показалось Датчу, старый грузовик двинулся вперед.

К переднему бамперу грузовика крепился бульдозерный отвал, расчищавший дорогу и самому грузовику, и идущим сзади машинам. Кроме того, Хокинс щедро разбрасывал из боковых сопел смесь песка с солью. Это помогало, но всякий раз, заглядывая в боковое зеркальце, Датч видел, как мучаются Уайз и Уэс, стараясь найти сцепление с дорогой. Поэтому он перестал смотреть.

Свой сотовый телефон он настроил на вибрацию, а не на звонок. Зная, что телефон не звонил, он тем не менее проверил, нет ли голосовой почты. Ее не было. Он набрал номер Лилли в безумной надежде поймать сигнал, но получил лишь ожидаемое сообщение на панели: «Связи нет».

Она позвонила бы, если бы могла, твердил он себе. Ее телефон сейчас так же бесполезен, как и его собственный. В противном случае она связалась бы с ним.

Он наклонился к ветровому стеклу, вытянул шею, пытаясь разглядеть вершину пика Клири. Видно было не дальше нескольких футов над крышей грузовика. Отдельные снежинки, словно безумные летчики-камикадзе, расплющивались о ветровое стекло, а дальше начиналась сплошная непроглядная белизна.

Если тут, внизу, так скверно, значит, наверху, в горах, просто ад кромешный. Датч не хотел говорить об этом вслух, чтобы вконец не напугать своего водителя, но Хокинс, видно, прочел его мысли.