Собиратель Сухоруков (СИ) - Кленин Василий

Восточный берег речушки выглядел намного попроще. Домики здесь лепились прямо к воде, некоторые из них даже опирались на сваи. В дверном проеме одной такой хижины сидел благообразный и практический голый старичок с неухоженными волосами. Он вяло болтал ногами в воде и чинил рыболовную сеть.

– Дом. Торговать. Накацтли. Куда? – выдал я перл пурепечской словесности и старательно улыбнулся во всю пасть, следуя заветам Дэйла Карнеги.

Дед замер, уставился на меня. Потом пробормотал под нос то ли молитву, то ли проклятье, быстренько собрал раскиданные снасти и скрылся в хижине.

– Нууу, – протянул я. – Это лучше агрессии. Идем на берег, попробуем найти более контактных людей.

Мы нашли начало какой-то улочки, высадились на берег и углубились в город. С маниакальным упорством я повторял каждому встречному прежнюю конструкцию вопроса. И меня явно понимали! Но некоторые, следуя заветам старика, молча уходили от нас, кто-то махал руками. Отдельные лица даже куда-то тыкали пальцами. Я вёл маленький отряд, следуя ненадежным указателям, но помогало это мало. Наконец, ситуацию спас какой-то мальчишка.

Сообразительный подросток понял меня (наконец-то!). Сначала протянул ладошку (дядь, дай десять копеек!), а, получив красивую морскую ракушку, поманил нас за собой. Какое-то время мы шли узкими улочками мимо домов и заборов вверх, после начался резкий спуск чуть ли не в овраг. Завоняло помоями, я хотел было приостановиться, однако, юный проводник уверенно вел нас вперед.

– Накацтли любит уединение? – максимально корректно выразил я удивление Серому, но тот лишь пожал плечами.

– Малый человек! – неуверенно окликнул я мальчишку, судорожная соображая, какими словами потребовать от него объяснений, но…

Но их не потребовалось. Внезапно, по обе стороны от тропинки над нашими головами возникли два десятка воинов с занесенными атлатлями. Каменные острия дротиков хищно поблескивали в закатном солнце.

– А теперь, грязные мичуаке, расскажите-ка мне, зачем вам понадобился купец Накацтли? – грозно вопросил нас кто-то невидимый.

Я отвесил челюсть. Голос был женский и очень молодой.

– Разве купец Накацтли женщина? – спросил я у Серого, чувствуя себя полным идиотом.

…

– Хахахахаха! – круглолицая Цитлалли заливалась хохотом, запрокинув голову и не могла остановиться.

Король стендапа в лице меня смущенно теребил здоровой рукой край рубахи и категорически не понимал, что смешного в моих словах. И вообще: нервное напряжение от нацеленных мне в лицо дротиков до сих пор до конца не отступило. По счастью, Вапачиро снова заговорил на своем странном языке… и его признали. Один из дротикометателей пару раз ходил в Серым в торговые походы. И сразу посоветовал своим товарищам медленно убрать оружие и не делать резких движений.

Чудо, но мы попали к «своим». Заманившие нас в засаду люди оказались то ли родичами, то ли работниками Накацтли, а круглолицая девица с ярковыраженным монголоидным разрезом глаз – родной племянницей купца – Цитлалли. Имя очень похоже на четланское слово, означающее отражение звезды в воде.

– Ну, вы даете! – звонко рассмеялась Звезда. – А к нам прибегает дедушка Коцу и с круглыми глазами сообщает, что какие-то жуткие пурепеча ищут дядю. Конечно, мы решили проверить. На кой ляд вам вздумалось заговорить с нашими на языке рыбоедов?

Вот тут я и рассказал ей о наших приключениях в Уэтамо… А теперь Цитлалли еле стояла, согнувшись пополам и не имея сил остановить хохот.

– Такое нарочно не придумаешь. Вы оба раза выбрали неправильные языки. Дело в том, что на левом берегу живет много пиринда…

– Кого?

– Ну, матлацинков… Хотя, вы же издалека. Матлацинки раньше жили на востоке, в долине Толуки. Эти земли завоевали теночки, и часть народа убежала на закат. Они назвались пиринда, и пурепеча охотно поселили их у себя. Конечно, большинство пиринда живут севернее: в Чаро и других городах – но здесь их тоже хватает. Так вот, матлацинки-пиринда – самые верные люди пурепеча. Не будь их, Уэтамо давно бы забыл о власти мичуаке-рыбоедов. Вот к ним вам стоило обратиться на языке пурепеча! Понятно? Зато куитлатеков пиринда на дух не переносят. Всё норовят нас отсюда выжать. Вот они и обозлились на речь твоего воина. Но правый берег – наш! И здесь наоборот не очень любят тех, кто говорит на языке рыбоедов.

– Так Уэтамо чей город? – запутался я. – Куитлатеков?

– Не совсем. Наш народ живет южнее. Вы проплывали мимо реки Ора – вот по ней можно добраться до наших исконных земель в горах. Но когда-то мы правили многими землями. И Уэтамо, и Чурумуко. А еще морской берег был в нашей власти. Но пришли пурепеча и забрали власть себе. Кто-то из куитлатеков бежал из Жарких Земель, кто-то остался. Когда появились пиринда, жить, конечно, стало тяжелее. Но многие местные по-прежнему за нас.

Цитлалли была совсем невысокой, но крепкой. И, взгляд у нее был такой… ну, не снизу вверх. Хозяйский взгляд. А еще язык – помело! Говорила девушка быстро, громко, я едва успевал уследить за смыслом. Куитлатекский язык и впрямь оказался похож на мой... на четланский. Хотя, разобраться сходу трудно. Когда Накацтли приезжал ко мне в Крыло, я еще сам еле говорил, так что почти не понимал купца. Но сейчас я четланским владел свободно и, хоть с трудом, но понимал купчиху Звезду. Сам говорить пока не решался – для этого у меня был Серый.

Не переставая болтать, Цитлалли вела нас к себе домой. Вернее, в дом дяди. Тот тоже располагался на окраине Уэтамо, но не в такой глуши, куда заманил нас коварный мальчишка. Дом, вернее, целый комплекс с большим внутренним двором, огороженным каменным забором, выглядел добротно, между строениями сновала многочисленная челядь. Не успели мы скинуть пожитки, как нас отправили… в баню! Честное слово! В дальнем углу двора стоял кирпичный купол, навроде снежного иглу, высотой мне по плечо. Внутрь вела даже не дверь, а какая-то нора, через которую приходилось ползти на четвереньках. Внутри купола царила страшная духота. В центре – кострище, выложенное камнями, от которых исходил жар. А дальше всё как в настоящей бане. Мы, все впятером, расселись по циновкам, и начали лить на камушки воду. Пар, обильное потение, красные морды – только пива не хватало. И вениками тут не пользовались.

Я-то хоть знал о банях из прошлой жизни, Вапачиро тоже, кажется, в таких местах бывал (поди разбери его эмоции на вечно невозмутимом лице), а вот четлане были в шоке. Попарились мы с полчасика, выползли на свежий воздух, ополоснулись прохладной водицей из кадки – и аж жить захотелось. А нас тут же в чистые хлопковые простыни закутали и в дом пригласили. А там – циновки узорные, яркими пёрышками изукрашенные. Вдоль стен высокие жаровни стоят, куда явно какую-то кору ароматическую побросали – ароматы стоят крышесносящие! Стены все старательно выбелены и трехцветными рисунками покрыты.

Я остро почувствовал себя деревенским родственником, который выбрался в город и стесняется кирзовых сапог в навозе вымазанных. Всё-таки моя «Четландия» – это кромешная глухомань. При том, что Уэтамо – явно небольшой провинциальный городок, который не сравнить с Закатулой и, тем более, Цинцунцанном.

А Звезда не давала нам опомниться и уже звала за накрытый стол. Конечно, с учетом отсутствия самого стола – заваленные едой блюда покоились прямо на полу в окружении циновок. Я вспомнил мебель в своем рабочем кабинете – и стал комплексовать чуть меньше. Хозяйка усадила меня рядом с собой и, со свойственной ей напористостью, завалила вопросами. У Серого, вынужденного переводить, кажется, заболела челюсть. Вскоре, Звезда в подробностях знала о печальной ситуации, которая постигла Излучное, и успела раз десять грязно выругаться в адрес рыбоедов-пурепеча.

Как любой нормальный человек, увидевший уродство и не имеющий сил оторвать от него взгляд, девушка пытливо разглядывала мою правую руку. Наконец, не выдержала.

– Вапачиро, рассказывая о вашей войне, упомянул, что ты лично в боях участвовал. Сколько ты убил врагов?