Порочные занятия - Сигги Шейд

— Жаль, — рычу. — Я хотел привести воскресные планы в действие.

— Только не говори, что собираешься использовать бутылку шампанского.

— Не будем портить сюрприз, — просовываю руку под ее майку. — Но пока я хочу попробовать что-нибудь легкое и ванильное без стоп-слова.

— Что?

— Ты мне доверяешь?

— Нет, — она поворачивается, и я прищуриваюсь, встречаю ее взгляд. — И почему мне кажется, что ты собираешься сделать что-то, что мне не понравится?

Я сдерживаю смех.

— Потому что так и есть.

— Вранье, — она упирается спиной в мою грудь. — Тогда делай все, что хочешь.

— Мы сыграем в игру, сколько раз я смогу довести тебя до края, прежде чем ты тронешься умом, — вытаскиваю из кармана ошейник и надеваю на нее.

Она вздрагивает у меня на груди, но мое тело распознает это движение как возбуждение.

— Это совсем не больно.

— Это еще предстоит выяснить.

Провожу рукой по ее ребрам и обхватываю грудь. Она теплая и упругая. Когда провожу пальцами по соскам, они напрягаются, превращаясь в твердые горошины.

Пульс ускоряется, посылая кровь на юг. Все в этой девушке восхитительно.

— У тебя прекрасное тело, — шепчу я ей на ухо.

— М-м-м.

Другой рукой прокладываю дорожку по хлопковой ткани ее трусиков и останавливаюсь над выступающим бугорком. Цель игры — возбудить ее настолько, чтобы она умоляла о финише. Я нежно прохожу круговыми движениями вокруг ее клитора, всего в паре сантиметров, так что она чувствует только призрачное прикосновение.

Феникс приподнимает бедра, пытаясь создать небольшое трение. Я одергиваю руку.

— Не жульничай.

— Разве нельзя потрогать напрямую? — спрашивает она с хныканьем.

— Будь хорошей девочкой и молчи, пока я играю с твоей киской.

Она хлопает ладонью по губам со сдавленным звуком, и я провожу большим пальцем по ткани над складками ее киски. Феникс вздрагивает, а члену очень не хватает ее рук. Недостаток у этой игры один — воздерживаться нужно и мне.

— Ты течешь из-за меня, милая?

Она отрицательно качает головой.

— И что я найду, когда отодвину твои трусики?

Она стонет.

— Это несправедливо.

— Что именно?

— Ты думаешь, что мне нравятся все эти безумства, — бормочет она.

— Я просто делаю выводы из твоих реакций, — говорю я легким голосом. — Мы оба знаем, что под невинной шкуркой прячется маленькая извращенная шлюшка. Ты просто отрицаешь.

— Что? — бормочет она. — Я не… ох.

Она откидывает голову назад, когда мой палец скользит по ее набухшему клитору легкими прикосновениями.

— Признай это.

— Нет, — шепчет она.

— Почему у тебя розовеют щеки, если ты не возбуждена?

— Такое бывает, когда я смущаюсь.

Я перекатываю ее твердый сосок между пальцами, заставляя стонать.

— Так ты реагируешь, когда смущаешься? — затем провожу пальцем другой руки вниз по ее влажным складкам. — Или так?

— З-замолчи.

— Нужно добавить еще одно наказание к твоему растущему списку проступков.

— Оу… — она дергает бедрами, покачивая ими, так что мой член оказывается между ее ягодицами.

Пытаюсь сдержать стон, но не выходит.

— Ты, маленькая шалунья.

— В-видишь, тебе тоже сильно нравится, когда дразнят, — говорит она, тяжело дыша.

— Разница между тобой и мной в том, что я не отрицаю своих заскоков, — шепчу я ей на ухо. — Ты можешь ныть и жаловаться, поклоняясь моим ботинкам или ногам, но чем унизительнее я делаю твое положение, тем больше ты течешь.

— Нет.

— Говорит потаскушка, которая ни разу не использовала стоп-слово.

Она издает довольный стон, который отзывается по всей длине моего члена. Для девушки, которая утверждала, что ненавидит словесные порицания, она слишком бурно на них реагирует.

Я отпускаю клитор, вызывая разочарованный стон. Она прижимается к члену и трется, словно хочет подтолкнуть меня к действию.

— Веди себя хорошо, — шепчу ей на ухо, — или оставлю тебя голодной и мокрой.

— Но я не…

— Не лги мне.

Она ерзает на месте, ее бедра смыкаются, но я хватаю ее за колено и передвигаю ногу так, чтобы она оказалась между моей. Переместив вторую в аналогичное положение, я раздвинул ее согнутые в коленях ноги, что дало мне полный доступ к киске.

— Гораздо лучше, — говорю я. — В таком положении передо мной ты выглядишь великолепно.

Она прикусывает нижнюю губу и стонет.

Я ласкаю ее киску через трусики, подготавливаю, разжигая возбуждение, но двигаюсь недостаточно быстро для достижения кульминации. Она склоняет голову набок, и я откидываю красивые каштановые волосы назад, чтобы получить доступ к шее.

Феникс пахнет цитрусом и ванилью с оттенком кофе. Провожу пальцами по ее шелковистым локонам и подставляю их потоку солнечного света. Естественное освещение разбивает цвет на множество оттенков коричневого, от ярко-янтарного до темно-каштанового.

Касаясь губами ее шеи, улыбаюсь, когда она вздрагивает от моих прикосновений. В Феникс нет ничего фальшивого. Она ничего не делает для видимости, в отличие от многих других сабмиссив. Она настолько чувствительна и отзывчива к моим прикосновениям, что каждое мгновение с ней доставляет удовольствие.

Я провожу подушечкой большого пальца по ее прикрытому клитору, заставляя шипеть сквозь зубы.

— Ты не хочешь снять с меня трусики?

— Грязная девчонка. Сидишь полуголая на коленях у профессора и делаешь непристойные предложения.

Она фыркает смехом.

— Что за профессор похищает пьяную и беззащитную студентку?

— Тот, который хочет защитить ее от хищников, — провожу рукой по ее ребрам и обхватываю ее грудь. — Хищников, которые могут воспользоваться ее нетрезвым состоянием.

— Что еще они могут сделать?

Я сжимаю зубы на ее шее, вынуждая ее напрячься. Этот разговор слишком близок к сфере работы моего отца. И это последнее, о чем мне стоит думать, когда Феникс полностью находится в моих руках.

— Давай не будем углубляться в эту тему. Отныне я хочу, чтобы ты пила ответственно или не пила вообще.

— Да, сэр, — говорит она. — И спасибо.

Перекатывая ее сосок между большим и указательным пальцами, спрашиваю я.

— За что?

— Ты забрал меня до того, как я выставила себя пьяной идиоткой.

— За то, что так мило меня поблагодарила, ты получишь награду.

Я провожу крошечный круг над клитором и вниз по всей длине ее щели. Влага просачивается сквозь ее трусики, указывая на степень возбуждения. Она двигает бедрами и скулит.

— Мы так нетерпеливы? — спрашиваю я.

Ее щеки приобретают восхитительный оттенок розового.

— Так всегда, когда ты рядом.

Я провожу пальцами до пояса ее трусиков, затем скольжу под хлопчатобумажную ткань и спускаюсь к ее клитору. Она теплая и влажная от возбуждения, и пучок нервов под моим пальцем набухает от прикосновения.

Очерчивая одной рукой нежные круги над ее клитором, я продолжаю атаковать второй сосок. Феникс выгибается у меня на груди, тяжело дыша от ощущений.

Она наклоняет шею, ее красивые волосы