К полюсу! - Дмитрий Шпаро

Сегодня вечером чай с ромом. Примус меня очень спасает. Было четыре чистилки, а осталась только одна, три сломали. Уж очень они плохие, а без них худо; оставшуюся берегу, как свой глаз. Собаки сильно работают. Кормим их досыта, по фунту и более галет. Ночью мерзлячек беру в палатку.

10 февраля. В 9 двинулись дальше. Я до того оказался слаб благодаря бронхиту, что не мог десяти шагов пройти вперед. Сидел опять на нарте. Адски промерз, так как был одет для ходу. Кажется, еще больше усилил простуду, ибо стала болеть грудь и все ниже в правой стороне, страшно лихорадит. Дорога была скверная, а я все-таки был вынужден управлять своей партой, был настоящим мучеником.

Сейчас в палатке при огне очень дурно себя чувствую. Ужасно боюсь, чтобы не получить воспаление легких.

У Пустотного шла кровь ртом и носом. У Линника сильно мерзли ноги. Сегодня был особенно холодный день.

11 февраля. Сегодня снились из-за моей болезни в 10 часов утра. Я оделся в пимы и полюсный костюм и ехал на нарте, как баба; дорога была вся в ропаках, и только под вечер встретился солончак. Собаки с утра все сильно дрожали и везли плохо и только под вечер разошлись. У Линника шла носом кровь, и у Пустошного до того ноги замерзли, что он по дороге вынужден был надеть пимы и в них идти.

В 4 часа стали на ночевку, пройдя около пятнадцати верст, у Земли Александра[29]. Сегодня была такая заря, что в ней казалась почти солнце. Виден уже Теплиц-бай[30], Я чувствую себя лучше, ибо был тепло одет и нее время сидел на нарте спокойно.

12 февраля. Сегодня снялись в 83/4 утра. Холод стоял адский, при -35° ветер 3 балла, и метет снег. Это самый холодный день. Пока я еду больным в полюсном костюме, как чучело, и все-таки прозяб. Дорога отвратительная, масса ропаков, приходится проводить по одной нарте, целое мучение, собаки очень мерзнут и плохо везут. Встретили свежий медвежий след и много следов песцовых, слева — кажется, недалеко — вода, за туманом ее не видно. Линник подморозил на ногах большие пальцы. Прошли около 15 ‹верст› и остановились в 4 часа ночевать у Земли Рудольфа. Сегодня был минимум -42°. Сейчас дует балла на четыре Ost. Палатку изрядно треплет, мы же, как цыгане, сидим вокруг примуса.

13 февраля. 13-е число неудачное, как вообще. Снялись в 9 и пошли в тумане (идет снег). Дорога тяжелая, собаки еле везут, ничего не видно. Забрели в какой-то пролив между островами, на только не в Теплиц-бай, хотя он уже чувствуется близко. После двух разъяснело, сделался чудный теплый день, но дорога тяжелая.

В 5 часов остановились ночевать, кажется у Земли Рудольфа, трудно с уверенностью судить, так как в этом месте карта страшно неверна. Посмотрим, что покажет завтрашний день. Вечером пришел медведь к палатке, огромный, собаки его погнали. Я несмотря на болезнь, пошел с Линником на собачий лай. Пройдя кое-как около двух верст, мы нашли медведя сидящим в лунке, окруженного собаками. Я несколько раз стрелял в него с аршинного расстояния, но ружье так замерзло, что не дало ни одного выстрела. Когда пошли мы, разочарованные, назад, то я уже двигаться не мог, так плохо себя чувствовал.

Пришлось остаться с собаками сторожить медведя, а Линник пошел за нартой. Вскоре медведь выскочил из лунки я побежал на SW, собака за ним. Часа через два меня нашла нарта и привезла, как труп, в палатку. Здоровье свое ухудшил, а тут еще нужно залезать в замерзший, обледенелый мешок.

14 февраля. Сегодня в 9 часов потащились дальше. Снег, туман, ничего не видать, собаки не везут — караул. Протащились около трех-четырех верст и стали лагерем у группы маленьких островков между Землями Рудольфа и Александра, Буду здесь стоять лагерем, пока не дождусь ясной погоды. Здоровье мое очень скверно, вчерашний медведь ухудшил его.

Кончился пуд керосину, начали другой.

15 февраля. В 10 часов утра ясно, морозу 30°. Пошли через пролив к Земле Рудольфа, которая ясно была видна. Пройдя около 11/2 верст, наткнулись на сплошной тонкий (1 вершок) солончак. Взошли первой нартой на него, а она провалилась, вместе с ней и собаки. Люди держались свободно, с большим трудом вытащили нарту назад, ничего не подмочив: каяк великолепно плавал, Остановились здесь же кочевать и ждать, пока достаточно замерзнет пролив. Сегодня у воды видели тысячные стада птиц — люмсы и кайры.

Я ужасно разбит болезнью. Сильнейший бронхит, болит горло и распухли ноги, лежу все время в мешке, настоящий мученик.

16 февраля. Сегодняшний день сидели у пролива и ждали, пока он замерзнет. А он не замерзает, и только. Видно, здесь большое течение. Люди ходили версты три-четыре к середине пролива и встретили там открытую широкую воду. Птиц и зверя много. Завтра думаю тащиться на восток, может быть, там обойду воду. Болен я адски и никуда не гожусь. Сегодня опять мне будут растирать спиртом ноги. Питаюсь только одним компотом и водой, другого ничего душа не принимает.

Увидели выше гор впервые милое, родное солнце. Ах, как оно красиво и хорошо! При виде его в нас весь мир перевернулся. Привет тебе, чудеснейшее чудо природы! Посвети близким на Родине, как мы ютимся в палатке, больные, удрученные, под 82-м градусом северной широты!

На судне тем временем жизнь совсем разладилась. В коридорах снег, на полу — вода, сор. Цинга свирепствовала — многие не вставали с коек, умер механик Иван Андреевич Зандер. Всех страшила неопределенность.

Утром 6(19) марта кто-то вбежал в кают-компанию: «Наши идут! Георгий Яковлевич возвращается». И тут же еще чей-то крик с палубы: «Только двое идут!»

Визе выскочил навстречу первым — одна нарта: впереди Линник, сзади Пустошный.

«Начальника похоронили!» — были первые слона Линника...

Вечером все собрались вместе. Читали дневник Седова, потом Линник рассказывал о последних днях Георгия Яковлевича, читал свой дневник:

17 февраля. Мороз до 25°. В 8 часов утра двинулись дальше, но, пройдя около 10 верст, начальник, сидевший на нарте, несмотря на то, что был одет в меховую одежду, стал жаловаться на невыносимость мороза. Пришлось остановиться, развязать первую нарту к достать спальный мешок, который разложили на нарте. В него влез начальник, спасаясь от холода. Но это помогло мало, так как, пройдя еще около трех верст, пришлось остановиться, разбить палатку и оттирать ноги начальнику спиртам, После чего опять положили на нарту спальный мешок с начальником и двинулись дальше, К счастью, дорога очень хорошая, и мы быстро подвигались вперед, Но, не дойдя до острова кронпринца Рудольфа версты три, я, как шедший впереди, стал сворачивать со свежего льда на старый, направляясь к острову, и на самом стыке свежего льда со старым провалился в воду и так как на ходу был сильно распотевшим, то, выкарабкавшись из воды, пошел без всякой остановки дальше в надежде дойди до берега, а оказалось совсем не так. Пройдя еще 1/2 версты, я оглянулся назад и увидел, что последняя нарта, на которой лежал начальник, стоит. Сейчас же возвратился обратно, и оказалось, что на повороте мешок с начальником с нарты упал, а тяжело больной начальник даже не чувствовал, что упал с нарты. Лежа на снегу в мешке, спросил: «Линник, почему нарта стоит на месте, а не двигается вперед?» Тогда я сказал ему: «Вы с нарты упали».