Тень Дракона - Александр Золотько

Классический расстрел «мерседеса». Автомат с близкой дистанции, стрелял один. Четыре человека, включая босса, двух охранников и секретаршу были расстреляны прямо посреди улицы. Боссу еще и разнесли голову в упор. Время было позднее, свидетелей не было, по горячим следам ничего найти не смогли. На Дракона это совершенно не похоже.

Второе дело так же на почерк Дракона похоже не было. Некто прошел через систему безопасности особняка, зарезал охранника и вспорол брюхо местному авторитету. Его подругу, мирно спавшую после трудов праведных, только оглушил и связал.

Вот третье было похоже немного больше. Подрезан тормозной шланг, и машина вылетела на встречную полосу, лоб в лоб с дальнобойщиком. Дельце это мог провернуть и сам Дракон, и кто-то из его клиентов, подумал вначале Шатов, но, перечитав бумаги, покачал головой – нет, любитель не смог бы проникнуть в охраняемый гараж.

И на хрена это все Шатов рассматривает? На фига тебе все это, Жека? Мало тебе реальных покойников от реального Дракона?

Достаточно. Естественно, достаточно, но Шатов упрямо переписал фабулу всех трех дел. Что там у нас еще?

Молодец Хорунжий. Он аккуратно разложил все дела. Большая часть – дела Дракона, три папочки – неизвестные киллеры и еще четыре папки – случаи, которые могут быть и результатом несчастного случая и злым умыслом. И все четыре человека, погибшие таким образом, могли быть объектом заказы.

И все.

Шатов переложил папки с места на место еще раз. Ничего нового из них не высыпалось. Совершенно. Абсолютно. А раз ничего из этого не следует, то и остается только ждать до послезавтра и надеяться, что рано или поздно Дракон совершит ошибку. Роковую.

И это значит, что снова придется принимать решение кому жить, а кому умирать. И отвечать на вопросы Дракона, и расплачиваться кусочками души. И…

Черт его побери, этого Дракона.

Черт его побери…

С кем-нибудь посоветоваться… Но он не хочет и не может никому доверять. Это его личное дело…

Дождь за окном усилился, стало совсем темно, и Шатов включил свет.

Дракон дал ему двое суток. За это время нужно успеть что-то придумать. Что-то… Почему это Дракон ему дал двое суток? С таким же успехом можно сказать, что Дракон взял двое суток, что Дракону зачем-то нужна передышка…

Пауза. Для того чтобы подготовить новый ход или в ожидании результата хода предыдущего? Время, чтобы группа от всей души смогла поискать врага внутри себя. Потом – новый виток. И появятся помощники. Снова выстроится очередь в тир, и снова мальчики с денежками в руках будут просить дядю-дракона…

Стоп-стоп-стоп-стоп. И еще тысячу раз стоп. Нужно верить своим снам. Они не соврут. Они – это результат подсознательной работы мозга.

Что там сказал Дракон в тире? Нужно стрелять, чтобы они не подумали, что тир закрыт. Продолжать отстрел, чтобы кто-то не подумал, что бизнес закрылся… Кто? Потенциальные заказчики? Они узнают о существовании аттракциона только тогда, когда уже будут принимать решение.

Есть еще кто-то, кто может приказывать Дракону?

Мороз пробежал по спине у Шатова. Странная мысль. Дракон не может ни на кого работать, потому, что… А почему? Почему он не может? Потому, что Шатов так решил. Потому, что Дракон неоднократно говорил о своей независимости. И все.

На кого, например, работал в советские времена директор тира? Не был же он самым главным. Кто-то ему разрешал работать, предоставлял оружие и пули, мишени. И забирал деньги. Дирекция парка или комитет ДОСААФ. Именно такой начальник мог подумать, что тир бездействует, раз из него не доносятся выстрелы.

А в случае несчастного случая… Бред, ну и фразочки получаются у Шатова, просто сказочные: «В случае случая»… Молодец. Но какие бы идиотские фразы не произносил Шатов, факт остается фактом – несчастный случай в тире мгновенно повлек бы за собой расследование. И горе тому директору тира, который попал бы под такую раздачу… А если еще и родители пострадавшего ребенка надавили на начальство! И если бы эти родители имели достаточный вес и влияние…

Директор бы и чирикнуть не успел!

Директор тира. Егерь. И егерь, кстати, тоже не является хозяином охотничьих угодий. Он работает в них. Принимает охотников, обеспечивает процесс и заодно отслеживает, не появился ли браконьер.

Что, не правда? Шатов стукнул кулаком по столу и зашипел от боли. Ручка бо-бо. Не нужно было стены пробивать, нужно было думать. Шевелить мозговой извилиной, а не биться в истерике. Все же лежит на поверхности. Все. Лежит. На поверхности. Нужно только открыть глаза и посмотреть.

Только вот что дальше? Предположим, наши рассуждения попали в точку. Предположим. И Дракон, наш загадочный и неуловимый Дракон всего лишь мелкий служащий, егерь. И егерь этот ужасно боится, что его попрут с работы. Уберут.

Интересно.

Получается, что если пожаловаться кому надо, то зарвавшегося егеря уберут. Как в старые добрые времена. Заявят о неполном служебном соответствии. И – на пенсию. Или даже в тюрьму.

Пожаловаться.

Отлично, прекрасно. Кому? Сергиевскому? Хорунжему?

Блин горелый, кому ж можно пожаловаться?

И тут снова зазвонил телефон.

– Да.

– Шатов, сейчас за тобой заедет машина…

– Я болен.

– А мне по барабану состояние твоего здоровья, – резко ответил Сергиевский, – ты молча сядешь в машину.

– Что случилось?

– Мы нашли Алену. Хочу, чтобы ты посмотрел. Минут через десять за тобой заедут Балазанов и Климов.

Шатов повертел в руках телефонную трубку, сжал ее в кулаке, будто собирался задушить ее, заставить умолкнуть короткие гудки.

Нашли Алену. И одновременно нашли что-то такое, что нужно немедленно показать Шатову. Смотреть на Изотова они его не возили.

– Вика, за мной сейчас заедут менты. Нашли ту девчонку.

– Я поняла, – кивнула Вика.

– Какая-то там проблема возникла, у Сергиевского был очень неприятный голос.

– Я предупрежу Хорунжего.

– Спасибо.

Шатов обулся, надел свитер и кожаную куртку, спохватился и попросил Вику принести мобилку. Как быстро и из-за пустяка испортилось настроение. Только что он был триумфатором. Всего десять минут назад. И вот теперь…

Позвонили в дверь.

– Кто там? – спросила Вика.

– Балазанов, – глухо ответили из-за двери.

Вика открыла дверь.

– Готов? – не переступая порога, спросил Балазанов.

– Да, – Шатов задержался возле Вики, поцеловал ее в щеку и вышел.

– Что случилось? – спросил Шатов в лифте.

– Ничего, – коротко ответил Балазанов, не оборачиваясь.

Понятно. С ним разговаривать не собираются. И объяснять ничего не хотят. Сами не хотят, или получили такое указание.

Перед подъездом стеной стоял дождь.

– Однако, – поежился Шатов.

Балазанов молча поднял воротник и словно нырнул в водопад. Шатов пошел за ним. Хотя «мицубиси» оказался прямо перед подъездом, вымокнуть Шатов успел до нитки.

– Замечательная погодка, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Шатов и вытер лицо руками.

Машина тронулась с места.

Вот такие пироги. В отношениях с группой мы снова отброшены на исходные позиции. Или еще дальше. Ранее они всячески его доставали. Теперь просто игнорируют.

Что же все-таки случилось? И куда это мы едем? Дзержинский район – совсем в другую сторону. Направо, они же едут налево. Но там тупик. В том смысле, что по этой дороге можно попасть только в район Даниловки.

Алену они искали в Дзержинском районе. А нашли?

– Приехали, – коротко бросил Балазанов, открывая дверь в салоне, – на выход.

Это старый пункт приема посуды, узнал Шатов, стоит здесь с незапамятных советских времен, и им давно никто не пользуется. В дверном проеме маячит кто-то в форме.

– Давай во внутрь, – приказал Балазанов.

Шатов молча выполнил приказ. В обычное время он послал бы Балазанова подальше или потребовал бы немного вежливости. Сейчас явно было не подходящее время для борьбы за свое человеческое достоинство.

Грохот внутри приемного пункта стоял неимоверный. Дождь немилосердно избивал проржавевшие листы крыши. Пахло ржавчиной, сыростью, мокрой одеждой, табачным дымом и кровью. Шатов остановился, пытаясь рассмотреть, что происходит. Свет в помещение проникал через выбитую раму. Остальные были заколочены подгнившими досками из прессованных опилок.

Силуэты расступились, и Шатов увидел ее. Он сразу понял, что черное пятно в углу – это и есть Алена.

– Подойди поближе, – сказал кто-то голосом Сергиевского.

Шатов подошел. Под ногой что-то скрипнуло.

Голова трупа была опущена, так, будто перед смертью девушка пыталась прочитать, что же именно написано на табличке у нее на груди. Крупными печатными буквами: «Позвоните майору Сергиевскому». Потом – номер телефона. И в самом низу – «Евгений Шатов».