Измена. Вернуть любовь - Евгения Ник

и за пять лет так и не удалось их задавить в себе, задушить и прихлопнуть. Моя любовь не умерла, а лишь находилась в глубокой шнековой заморозке. И ждала. Я так любила его, что смогла простить и каждый день постепенно отпускала свои страхи. Я так сильно любила Глеба, что готова была закрыть глаза на Катю, на ее чувства. Хотя знала, что и она его отчаянно любит, но мне так хотелось выбрать счастье для себя. Они расстались, и я приняла это. Понимала, что она страдает, но всячески отметала этот момент и старалась не думать об этом. Просто хотела купаться в любви Миронова.

И ведь не зря говорят, что “на чужом несчастье, счастья не построить”. Если бы я не вернулась, если бы не была так слаба, и не дала Глебу шанс, они были б вместе, он не сделал бы ей больно и не разрушил отношения. Но вышло так, как вышло.

Ох, если бы Зайцева знала, какая крыса всё это время обитала рядом, стремительно разрушая её идеальные отношения.

Закон бумеранга всегда работает. И Катя, сама того не зная, его мне вернула. Идти против ребёнка?

Никогда. Я поднимаю белый флаг.

Уведомление приложения такси заставляет вздрогнуть и выбраться из гнилой, скользкой ямы своих мыслей. Ускоряю шаг, подхожу к краю бордюра и открываю дверь.

— Здравствуйте! — приветствую водителя, кладу пакет с документами, аккуратно переставляю ногу в салон автомобиля и вдруг слышу за спиной отчаянный крик.

Резко поворачиваю голову на источник звука, коса взметается вверх и больно ударяет резинкой по моей щеке.

— Яна, подожди! — Глеб сбегает по ступенькам офиса.

Тяну на себя ручку, быстро захлопываю дверь.

— Если можно побыстрее, я опаздываю, — говорю водителю, и такси срывается с места.

Последнее, что я вижу: замерший на месте Миронов, который провожает меня взглядом. Машина стремительно удаляется, и я уже ничего не могу разглядеть, ведь глаза застилает пелена из слёз.

Бросаю пакет с документами на край стола Красновой. Она от неожиданности подскакивает на месте и таращится на меня удивлённым взглядом.

— Яна, я не поняла, что это значит?

— Документы из офиса, — бросаю ледяным тоном и прохожу дальше.

— Что-то случилось в офисе, что ты такая взвинченная?

— Нет, всё отлично. Кстати, я увольняюсь. Сегодня.

— Так, — встает она со своего места. — Яна, что произошло? С утра по телефону ты была абсолютно нормальной, — подходит к моему столу и опирается на его краешек.

— Всё хорошо Аня, просто решила сменить работу.

— Так не бывает. Рассказывай, что случилось?

— Мне абсолютно нечего рассказывать. Я ухожу. Устала я…

Начинаю собирать личные вещи в отдельную стопочку. Наташа и Сергей тоже встают со своих рабочих мест и подходят ко мне. Игоря, судя по всему, сегодня нет или отошёл куда-то, на что как-то плевать. Тоня, как обычно, ни на кого не реагирует, сидит и работает.

— Чёрт-те что! Ян, может тебе выходной взять, подумать? — Краснова кладёт на моё плечо руку. — Я начего не понимаю…

— Нет, — мотаю головой.

— Яночка, ну ты чего? — с беспокойством смотрит Широков.

— Ребят, извините, я украду ненадолго Белову, — Наташа хватает меня за запястье и настойчиво тянет на себя. — Пошли!

Хочется вырвать руку, накричать, чтобы все оставили меня в покое. Хочется, раскидать все вещи и разбить всё вокруг. Но вместо этого я поднимаю взгляд на Рузич, встаю и покорно иду за ней.

— У тебя, правда, живот болел утром? — спрашиваю, как только оказываемся на улице.

— Да, я на час опоздала на работу. Всё утро крутило. А что? — смотрит с прищуром.

— Понятно. Да, неважно, — отмахиваюсь и смотрю куда-то вдаль.

— Белова, это то, что я думаю? Ты всё-таки напоролась на Зайцеву?

— С чего ты взяла?

— Да потому что ты была в её офисе и вернулась словно ходячий мертвец, который уже на последней стадии разложения. Ты себя вообще видела со стороны? Тут не надо быть гением мыслительных процессов, чтобы сложить дважды два. Что-то там произошло, и это что-то, очень нехорошее.

Опускаю голову и смотрю себе под ноги. Наташа жуткая сплетница, а ещё имеет чуйку как у собаки. Можно и дальше ей врать, да что уже толку. Факт остаётся фактом: для меня всё кончено. Моя история с Мироновым завершилась. Вновь. Так и не успев начаться.

В итоге я принимаю решение открыться ей.

— Ты права. Между мной и Мироновым была связь. Причём ещё до знакомства с Екатериной Игоревной, пять лет назад, но серьезных отношений у нас не сложилось. Я уехала в Италию и жила там, а когда вернулась, стала искать работу, пришла на собеседование в нашу фирму. Ну а дальше думаю, ты и так можешь догадаться.

— Вы пересеклись у Зайцевой с Мироновым и старые чувства вспыхнули вновь? — продолжает за меня.

— Да.

— Очешуеть! Так и знала, что между вами что-то витает! — Наташа закусывает палец, ходит туда-сюда, периодически поглядывает на меня. — Белова, как же ты встряла! Поверь мне, Катюха та ещё акула. Когда она узнает о ваших шурах-мурах, тебе не жить. Хотя я почти уверена, что она уже знает или догадывается.

— Не узнает. Между нами ничего больше не будет.

— Не поняла? Почему?

— Она беременна… — зажимаю рот рукой, приваливаюсь к стене здания и медленно ползу вниз, поскуливая от душевной боли. Кусаю губы, пока во рту не ощущаю привкус металла.

— Твою ж мать! — рявкает в пустоту Рузич. Смотрит на меня сверху вниз и делает то, чего я никак от неё не ожидаю.

Садится рядом и обнимает.

— Ты меня бесила всегда, — выдаю признание с ухмылкой, как только начинаю более-менее ровно дышать.

— Ты меня тоже. Такая вся правильная, разве что нимб над головой не светится.

— А ты сплетница и стерва.

— Тоже мне новость, — хмыкает она и закатывает глаза.

Наверное, мы бы и дальше перепирались, но неожиданно привычные звуки леса разрывает свист автомобильных шин от резкого торможения, и наш “милый” диалог обрывается