Древний свет - Сергей Симонов

— Если Дому будет угрожать опасность, я туда посажу воздушно-десантный полк, — проворчал Митчелл. Они еще некоторое время обсуждали разные детали. Вокруг все время толклись эльфы, они приходили и уходили. Киберноиды и вертолет привлекали всеобщее внимание. Галадриэль, Элронд, Феанор и прочие внимательно слушали, изредка задавая вопросы. Селестиэль, уже разбирающаяся во многом из того, что ей приходилось видеть, шепотом объясняла что-то сыновьям Феанора — Маэдросу и Карантиру.

— Селест! Дочка! — послышался вдруг чей-то голос. Лугарев обернулся. Возле их круга стояли двое эльфов — мужчина и женщина, как две капли воды похожая на Селестиэль. Еще несколько эльфов подходили к ним со стороны города.

— Отец? … Мама?… — Селестиэль вдруг вскочила и кинулась к родителям. — Отец! Мама! Как я рада вас видеть! — повторяла она, кружась в обнимку с ними под удивленными и радостными взглядами остальных. — Пойдемте, поговорим!

— Потом поговорим, дочка, — ответил ей отец. — Ты сейчас занята.

Только представь нас своим друзьям. Они подошли к кругу совещающихся.

— Это мой отец Эрестор, — представила их Селестиэль, — а это — моя мать, Мириэль. Митчелл первым поднялся приветствовать пришедших, за ним остальные. При взгляде на стройную изящную фигуру Мириэли, которую не могло скрыть даже глухое платье, Лугареву вдруг почему-то вспомнилась его бывшая теща. Пульхерия Пафнутьевна весила сто двадцать килограммов при росте сто пятьдесят пять сантиметров, превосходила в обхвате холодильник «Полюс» и в дверь кухни протискивалась боком, колыхаясь при этом как фруктовое желе. Глаза на ее постном лике напоминали двух тараканов, запеченных в каравай белого хлеба. При этом она постоянно что-то жевала. Теща запомнилась Лугареву дающей ценные указания всей семье из окна «Москвича», размахивая пухлой рукой с зажатой в ней сдобной булкой с маслом.

— Давайте прервемся ненадолго, — предложила Галадриэль. — Нам еще несколько дней предстоит совещаться, я уже чувствую это.

— А меня ты не рада видеть, Селестиэль? — спросил один из эльфов, подошедших из Тириона вслед за ее родителями. Селестиэль обернулась.

— Король? — судя по голосу, она была удивлена и обрадована не меньше, чем при встрече с родителями.

— Как? Еще один король? — тихо спросил Лугарева Митчелл. — Сколько же их тут, черт подери? Не дай Бог, если они начнут владения делить… Однако этого короля знали и Галадриэль, и Элронд.

— Приветствую тебя, Эрейнион, — сказала Галадриэль. — Знакомьтесь, это — Эрейнион Гил-Гэлад, последний Верховный король нолдоров на Внешних Землях.

— Я уже давно не король, Селест, и вряд ли им буду, — ответил Гил-Гэлад. — Из залов Мандоса вернулись те, кому это звание приличествует куда более чем мне. Я только что видел своего отца, Фингона. Он сейчас в Тирионе. Там и все остальные. Говорят, это ты все это устроила? А помнишь наш поход в дни Последнего Союза?

— Помню, — ответила Селестиэль. — И храню твою королевскую награду, не расставаясь, — она вытянула из-за ворота цепочку с серебряным кулоном филигранной работы, усыпанным бриллиантами. Гил-Гэлад подошел к Феанору и почтительно поклонился.

— Я приветствую величайшего из нолдоров, — сказал он.

— Рад видеть тебя, Эрейнион, — ответил Феанор. — Даже в тюрьме Мандоса до меня доходили рассказы о твоих славных делах.

— Твои братья, Финголфин и Финарфин, просят тебя и прочих членов семьи прибыть в Тирион, — сказал Гил-Гэлад. — На центральную площадь.

Они ожидают возвращения нашего первого и истинного властителя, короля Финве. Сейчас он на Эзеллохаре, но скоро придет в город.

— Отец! — Феанор в волнении сжал кулаки и повернулся к городу. — Идемте, дети! Галадриэль, Элронд! Идемте! Идемте все! — обратился он к остальным.

— Нам, наверное, лучше пока остаться здесь, — ответил Лугарев. — Это ваше семейное дело. Если же король Финве пожелает видеть нас, мы явимся по первому его зову.

— Пусть будет так, — кивнул Феанор. Эльфы двинулись вверх по длинной хрустальной лестнице, врезанной в зеленый склон холма Туна, на котором стоял Тирион. Селестиэль с родителями осталась у вертолета.

— Дочка, — тихо сказала Мириэль. — Инглор здесь. Ты хотя бы поговори с ним…

— Инглор? Где он? — оглянулась Селестиэль.

— Я здесь. Стоявший поодаль эльф подошел к ней. Они тихо заговорили о чем-то. Лугарев не слышал их разговора.

— Я офонарел от всех этих королей, — сказал Митчелл. — Сколько их тут вообще?

— Тебе перечислить, или еще нарисовать генеалогическое древо? — усмехнулся Лугарев. — Это все в основном древние короли времен Первой эпохи, кроме Гил-Гэлада, хотя и он правил тоже этак тысяч семь лет назад.

— Охренеть можно, — заявил Митчелл. — Они правили по очереди, или одновременно?

— Всякое бывало, — улыбнулся подошедший Эрестор, отец Селестиэль.

— Но Гил-Гэлад был, я считаю, лучшим из королей, не только доблестным, но и добрым. Возможно, я пристрастен…

— Может быть, у вас и так, — сказал Лугарев, — только не верю я в эти сказки про добрых королей древности. Любой король прежде всего властитель, а власть и доброта — вещи несовместимые. У нас, людей, во всяком случае, было так…

— Коммунист Лугарев! Вы не на партсобрании находитесь! — смеясь, остановил его Митчелл. — По мне, так уж лучше король, чем Генеральный Секретарь.

— Вот тут-то мы вас и покритикуем, — повернулся к нему Лугарев.

— Отстань, отстань, — отмахнулся Митчелл. Селестиэль и Инглор тем временем заговорили несколько громче.

— Значит, ты все-таки добилась своего? — услышал Лугарев слова Инглора. — Встала в один ряд с величайшими героями нашего народа…

— Я добивалась совсем не этого, — возразила Селестиэль. — Меня не интересовало собственное положение. Я хочу лишь, чтобы слава моего народа, его сила и могущество не оставались лишь достоянием прошлого. Эльдары, а нолдоры в особенности, сделали и пострадали слишком много, чтобы оставаться в памяти людей, занявших наше место, только призраками из древних легенд. Да и мир слишком велик, чтобы принадлежать только Последним и Младшим!

— Но ведь это противоречит воле Илуватара…

— Кто знает, существует ли вообще Илуватар? Валары взывали к нему на Эзеллохаре, и что же?

— Не кощунствуй, Селест!

— Слишком много в последнее время разбилось моих прежних иллюзий, чтобы безоговорочно верить во все сказки, на которых мы выросли.

Оставим это. Расскажи о себе. Как ты живешь?

— Неплохо. Живу на Эрессэа. Снова женился. Сын взрослый…

— Не жалеешь, что покинул Внешние Земли?

— Жалею? Как знать… И да, и нет… Они снова заговорили тихо, и Лугарев перестал слышать их разговор. Но говорили они недолго, Инглор вскоре ушел, и Лугарев больше его не видел.

— Этот Инглор? Кто он? — спросил Лугарев, когда Селестиэль вновь подошла к нему и родителям.

— Мой бывший муж. Лугарев удивленно приподнял бровь.

— Гм… Логично… Не могла же ты прожить одна пять тысяч лет… Селестиэль рассмеялась.

— Мы давно расстались. Уже две тысячи лет. Он уплыл в Валинор, а я осталась.

Тем временем проснулись наемники. Митчелл приказал Топхаузу и Бэнксу остаться, и распорядился готовиться к отлету.

— До встречи в Гондоре, Игорек, — сказал он. — Надеюсь, ты приведешь с собой пару дивизий нолдоров. Вертолет поднялся и скрылся в пространственно-временном окне.

Лугарев посмотрел ему вслед, но, странное дело, чувства одиночества у него не было.

— Игорек, — позвал его Р8,- тебя на связь. Шильман. Лугарев официально доложил Координатору об окончании операции «Черный бриллиант».

— Ну, ты даешь, отец-командир, — сказал Бэнкс, когда сеанс связи кончился, — Я там, на холме, аж обалдел. Специальный агент Координационного Совета! У тебя номер, случаем, не ноль-ноль-семь?

— Нет, — засмеялся Лугарев, — ноль-ноль-одиннадцать. Номер 007 не присваивают, это вроде мемориала. Солнце опустилось за громаду Таниквэтиль, на Благословенную землю упали сумерки. Небо на западе еще светилось, а на востоке уже зажигались первые звезды.

— Идемте в Тирион, — предложила Селестиэль. — Надо же переночевать, да и поужинать не мешает. Лугарев, стоявший вместе с Левином и Топхаузом возле основного модуля Р8, покачал головой.

— Вряд ли нам сегодня ночью придется спать. Иди, послушай. Селестиэль приникла ухом к динамику радиостанции. Сквозь треск помех слышались переговоры звездолетов 88-го оперативного соединения. Затем наступила тишина. Прошло еще полчаса или немного больше. Заря погасла, темное небо усыпали тысячи звезд. И вдруг на западе появилась яркая звездная россыпь. Эфир взорвался десятками неразборчивых команд, пробивающихся сквозь треск атмосферных помех. Лугареву показалось, что он слышит голос Марии, кричащей что-то очень знакомое, но помехи были слишком сильны. Среди россыпи звезд, летящих по небосклону с запада на восток, сверкнули яркие вспышки. Их становилось все больше и больше, и вот уже одна, вторая, третья звезда сорвались с небосклона и огненными линиями прочертили небо. Из динамика доносился сплошной рев.