«Если», 2012 № 10 - Журнал «Если»

Шон Макмуллен

Электрика

Дорогой Джордж!

Верю, это письмо застанет Вас в добром здравии; не сомневаюсь также, что военная фортуна по-прежнему добра к Вам. Мне же она, как Вы уже, несомненно, знаете, отнюдь не благоволила в последней миссии.

Да, мне ведомо, что имя мое обросло множеством домыслов. Есть люди, которые аттестуют меня развратником и авантюристом, для других я несомненный герой. Подобно Вам, я в свое время причинил немалый урон Наполеону в Испании и Португалии, вот только героем себя вовсе не полагаю. Что же до разврата и авантюр, то не все ли равно, как я себя веду в приватной жизни, пока верой и правдой служу короне?

Я прекрасно понимаю, что слава никогда не увенчает того, кто день-деньской просиживает штаны, ломая голову над чужими секретными посланиями. Однако сей скромный труженик споспешествует скорейшему достижению победы, и положа руку на сердце, слава нисколько не прельщает меня. Все, о чем я прошу, это о позволении вернуться в Ваш штаб и заняться привычным делом, то есть разгадыванием французских шифров. Просьбу эту, со всем должным уважением, подкрепляю подробнейшим отчетом о моих действиях в Англии с июня по август сего, 1811 года. Не надеюсь этим отмыть репутацию Вашего покорного слуги от скандальной клеветы и не питаю подобных намерений. Хочу лишь доказать, что поступал, как всегда, в высших интересах Британии.

Близ Портсмута, в парке Саут-Коммон, стояла семафорная башня, и я, направляясь к штабу майора Джордана, без труда читал ее сигналы, уж очень незатейлива была тайнопись. Правда, и уведомления касались единственно судоходства в бухте. Я отметил название шлюпа — «Неустрашимый», только что доставившего меня из Лиссабона.

Штабной порог я переступал с книгой под мышкой: надо же как-то скоротать неизбежный час, а то и два в ожидании вызова. Но меня пригласили сразу: дескать, Сам изволит ждать именно мою персону. Вот сюрприз! Майоры никогда не дожидаются вторых лейтенантов, если только у тех нет при себе безотложных депеш. А при мне был только «Векфильдский священник».

— Учтите, пустой болтовни он не терпит. Никаких сплетен, и лучше не упоминать всуе важных особ, — наставлял меня адъютант, пока мы поднимались по лестнице.

— О, да у нас с майором, вижу, имеется нечто общее.

— Поскольку он не переносит лести, оставьте комплименты при себе. Светские беседы между офицерами — напрасная трата сил британской армии, вот его слова. Предоставьте вести разговор ему, сами же постарайтесь отвечать как можно четче.

Я вошел в кабинет и встал по стойке «смирно». А майор Джордан, даже не поприветствовав меня, указал на окно.

— Лейтенант Флетчер, что вы там видите?

— Семафорную башню Мюррея, сэр.

— Неплохо… Э-э… да, вольно. Сигнальная линия идет отсюда через Портсдаун-Хилл, Бикон-Хилл, Блэкдаун, Хэскомб, Нетли-Хис, Кэбэдж-Хилл, Патни-Хис, Челси и до Адмиралтейства. Моя депеша добирается до Лондона за девять минут. Вот уже четырнадцать лет конструкция Мюррея служит Англии. У французов на сигнальных башнях стоит другая система, но обеим присущ один и тот же недостаток. Знаете какой?

— Конечно, сэр. Кто угодно, засев поблизости от башни с бумагой и карандашом, запишет сообщение. Даже шифрование не обеспечит надежности.

— Истинная правда, — хлопнул кулаком о ладонь Джордан. — Такая связь, конечно, куда быстрее курьерской, но очень уж она доступна чужому глазу — все равно что в газете военные тайны печатать.

Я кивнул, не забыв деликатно улыбнуться. Второму лейтенанту, коли он не теряет надежды стать первым, на шутки начальства только так и надлежит отвечать.

Майор Джордан между тем продолжал:

— В Испании у генерала Уэлсли есть несколько умников, весьма преуспевших в чтении перехваченных французских депеш. Полагаю, что и французы не жалеют трудов, разгадывая наши шифры. Ах, если бы мы могли обмениваться невидимыми посланиями! Только представьте себе: и шпионам нечего делать возле башен, и курьерская почта — достояние прошлого. Какое преимущество получили бы мы перед французами!..

— Есть же почтовые голуби, сэр. Индийцы охотно ими пользуются.

— А еще есть меткие стрелки, влет бьющие птицу дробью. Стоит нам выпустить первого голубя, и французы тотчас призовут своих охотников. Нет, лейтенант, нам нужны такие гонцы, которые мимо любого соглядатая проскользнут незамеченными. И некий сквайр по имени Чарлз Коулдер три года назад предложил мне способ незримой связи. Идемте, покажу вам его творение.

Я поднялся еще выше по лестнице в сопровождении сэра Генри, и он отпер дверь, которая вела на чердак. Моим глазам предстала совершенно незнакомая, ни на что не похожая… да, если на то пошло, бесполезная на вид конструкция.

— Что думаете? — спросил он.

— Передо мной вольтов столб, создающий электрический заряд, и электроскоп — устройство, этот заряд обнаруживающее. Еще я вижу вогнутое металлическое зеркало примерно в ярд диаметром и камень величиной с мой кулак. Это янтарь, судя по угодившим в него мухе, двум паукам и муравью.

— Да бог с ними, с пауками, продолжайте про машину.

— На тыльной стороне камня — пластинки размером с фартинг. Янтарь обладает электрическими свойствами, стало быть, он имеет отношение к вольтову столбу и электроскопу.

— Недурно, весьма недурно! Генерал Уэлсли поступил разумно, прислав сюда вас. Это устройство сэр Чарлз называет янтароскопом, его предназначение — улавливать электрическое влияние другого куска янтаря, пребывающего в Баллард-Хаузе, имении близ Уимбурнминстера. То есть в сорока милях отсюда. Сэр Чарлз намеревался направить сюда сообщение, которое он написал бы точками и черточками, меняя силу электрического заряда в уимбурнской машине. По его словам, послание можно воспринять при посредстве вот этого янтароскопа.

Я склонился над аппаратом. На нем успело накопиться изрядно пыли, вольтов столб был сильно разъеден.

— Давненько этой штуковиной не пользовались, — предположил я.

— А все потому, что изделие не оправдало надежд. Сэр Чарлз предложил приставить к машине человека: пусть включает ее каждый полдень и наблюдает по четверти часа. Это продолжалось шесть дней кряду, но хоть бы разок шелохнулись пластины электроскопа! Донельзя разочарованный сэр Чарлз присоветовал мне выбросить безделку в бухту.

— Но вы сочли устройство небезнадежным и сохранили его?

— Нужно было дать наряд солдату, снабдить его тележкой и предоставить время… Непозволительная роскошь в военную пору.