Исповедь мантихоры - Лой Штамм

Когда я обернулась, детей уже не было, ведьмочка же восторженно смотрела на меня, не решаясь подойти ближе, чем на три метра. Я устало посмотрела на нее:

– Ну тебе-то чего?

– Ой, а вы и правда ведьма? У вас такие глаза красивые… – робко пропищала девочка.

– Угу, сейчас в суслика превращу, будешь в Болгарии жить, – фыркнула я, – ты действительно подстроила падение того Миши и умеешь читать сны?

– Что? А, нет, я не толкала его… Просто представила, как он падает, я тогда очень зла была… А про тесты и сны правда, я все это словно вижу… Ну не знаю, как сказать. Я засыпаю, а потом вижу, как учительница проверяет контрольные и запоминаю правильные ответы, а еще вижу то, что снится одноклассникам… Я все выдумала, да? – грустно ответил ребенок.

– Нет, – улыбнулась я, – просто у тебя богатая фантазия и тебе чертовски везет. А вообще я тебя понимаю, меня в детстве тоже дразнили ведьмой.

– Правда? – подняла на меня глаза малышка, – а долго?

– Ну… – задумалась я, – с первого по пятый класс меня называли ведьмой, в седьмом и восьмом вампиршей, с девятого и до сих пор величают оборотнем. Жить можно.

– А в шестом никак не называли? – заметил наблюдательный ребенок.

– Нет, когда мы пришли с летних каникул в шестой класс, оказалось, что все обидчики за лето переломали себе все что только можно, – пожала плечами я, тактично умолчав о том, кто помог им все это поломать, – дело не в том, как тебя называют, а в отношении. Я воспринимала 'ведьму' как комплимент, мне тогда нравилось изучать магию.

– Ух, и что вы узнали? – восторженно спросила девочка.

– То, что магии нет, – улыбнулась я, – и никогда не было. Это все выдумки, людям нужно во что-то верить, вот и изгаляются. Как зовут тебя?

– Алиса. А тебя… Сейчас скажу, подожди… Закон! Ой, что-то не то… Но когда я смотрю на тебя, я вижу это слово, – удивленно посмотрела на меня девочка.

Я ощутила холодок, ползущий по спине, и передернула плечами. Мое имя с французского переводилось дословно 'закон'.

– Ты французский изучаешь, да? – я вытащила из рюкзака блокнот и ручку, вырвала листочек и написала на нем свой телефон, – держи, обязательно позвони, если узнаешь, что магия все-таки существует.

– Да, – удивленно посмотрела на меня Алиса, – а как вы узнали? Обязательно позвоню, если найду.

– По произношению, – хмыкнула я, – у тебя грассирующая 'р', а я хорошо знаю немецкий, там то же самое наблюдается.

– Как вас зовут-то? – вспомнив, спросил ребенок.

– Как только увидишь мое настоящее имя, звони, даже если ничего не найдешь, – хмыкнула я и села в подошедший автобус. Девочка не сводила с меня глаз, пока мы не отъехали от остановки на слишком уж неприличное расстояние.

Достав ключи, я в недоумении остановилась: наружная дверь была открыта. Не поняла юмора? Дядя Саша опять забыл закрыть дверь? Ох…

После смерти своей жены тем летом мой сосед стал прикладываться к бутылке, и уже несколько раз наружная дверь забывалась закрываться, но второй раз за неделю?

Внезапно меня словно мороз по коже продрал: основная дверь его квартиры тоже была приоткрыта. Чертыхнувшись, я выключила плеер и прислушалась к происходящему в квартире: тишина. Абсолютная тишина. Я вышла на лестницу и надавила на звонок, параллельно кинув взгляд на часы – 16.13. Не пригодится, надеюсь, но если вдруг время понадобится, то я очень жестко себя обругаю, да и не я одна. Звонка не было слышно, но я списала его отсутствие на хорошую звукоизоляцию, которой отродясь не было в нашем доме, и вновь подошла к двери. Тишина. Может, он действительно выпил лишнего и про все забыл? Ох, хотелось бы в это верить… Помедлив, я вышла и опять позвонила, из глубины квартиры раздалась раскатистая птичья трель – а вот и звонок… Ну должен же хоть кто-то из их семьи выйти? Как оказалось, нет. В неширокую, с пол ладони, щель я видела, что вторая, деревянная дверь, закрыта, но насколько плотно – этого я разобрать не могла. Для очистки совести позвонив в третий раз я, повторно вздохнув, потянула на себя ручку, но осеклась: деревянная дверь была так же неплотно закрыта, зазор составлял сантиметров пять-шесть, но мне ясно показалось, что как только я дотронулась до наружной, щель стремительно сократилась до сантиметра. Значит, там кто-то, все же, есть? Отогнав от себя образы окровавленного соседа, лежащего под дверью и не находящего в себе сил дотянуться до ручки, я успешно заменила их на соседа, пьяного в хлам и замерла, не дыша, прислушиваясь и всматриваясь в щелочку. Создавалась иллюзия, что по воздуху там летает золотая ниточка или волос, она-то и привлекла мое внимание. Моргнув, я немного приподняла бровь в удивлении – волосок исчез. У них в семье рыжих вроде и нет… Да что я говорю, я на подъезд единственная рыжая, если не на весь дом! Ох, о чуши ты какой-то думаешь, крылатая. Соберись. Ннэ?!

Дверь неожиданно подалась назад, а потом решительно хлопнула о косяк. Потом опять тихонечко подалась назад и хлопнулась о косяк. Сквозняк…

Я осторожно, кончиками пальцев толкнула дверь, но она отошла без сопротивления примерно на пол локтя. Решив, что этого вполне хватит для меня, заглянула в глубь квартиры. Светло, прохладно, чисто и аккуратно, как всегда.

– Дядя Саша? Дядя Саша!

По-моему, я начинаю входить во вкус к разговору с самой собой. Какая там психиатрическая болезнь проявляется в придуманных друзьях? Шизофрения? Вот это диагноз как раз в пору мне. Скоро еще и отвечать себе наловчусь.

Фыркнув, я аккуратно прикрыла обе двери, закрыла входную и застыла. Откуда-то шел тихий-тихий плач. Вновь приоткрыв двери соседской квартиры, я гораздо тише спросила:

– Дядя Саша?

Да, пора учиться отвечать. Лой, ты глухая дура. Это Томасина ноет, заслышав родной голос. Опять, наверное, мама мало корма положила.

Я закрыла двери, открыла свою, и со шкафа на меня прыгнула кошка. За время ее полета я успела сделать плавный шаг в сторону и с интересом наблюдала, как радость на ее морде сменяется удивлением, а затем обидой. Да, нехорошо так поступать, но моя скотинушка весит почти восемь килограммов, а ее когтям позавидует любой манул. Я однажды уже познакомилась с ними спиной, больше не хочу. А вообще не впервой ей с таким вот грохотом приземляться со шкафа на пол, несмотря на то, что при малейшей возможности она пытается смягчить падение за счет наших с мамой тел.

Кошка у меня неуемная и периодически сдвинутая. Однажды, года полтора назад, я сидела за компьютером и то ли что-то писала, что ли просто бесцельно лазила по Интернету, об этом история умолчит, ибо я не помню. Краем глаза я видела, что Томасина что-то вытворяет в противоположном конце комнаты, но что именно – на это я не обратила внимания. А стоило бы – она забралась на высокий, 15 см от потолка, шкаф, и партизанила оттуда, посверкивая огромными глазищами. Потом ей это, видимо, надоело, и она решила спуститься, но просто так прыгать неинтересно, правда ведь? За неимением других мишеней, в виде посадочной полосы было избрано мое тело, к которому она и начала стремительно приближаться с диким мявом, взяв разгон, скорее всего, от стены. Увидев летящие на меня семь килограммов, вооруженные восемнадцатью когтями, я, сидящая на компьютерном кресле на колесиках, оттолкнулась ногами от полочки для системного блока и улетела спиной в книжный шкаф, а кошка продолжила свой путь уже без вариантов мягкого приземления. Я с интересом проследила траекторию ее полета, а потом вскочила и за локоть до ее носа захлопнула балконную дверь, справедливо рассудив, что лишь черт знает, докуда она долетит, а так как окно на лоджии было распахнуто ввиду жары, Томасина имеет все шансы именно в него и вылететь. Ох, дорого бы я дала за то, чтобы оказаться после закрытия по ту сторону двери – пушистая истеричка смачно впечаталась в толстое стекло и степенно сползла ко мне на руки. С содроганием представив, как она бы впаялась когтями в меня, я накормила Томасину лишней порцией Вискаса и с облегчением вздохнула, надеясь, что такого больше не повторится. Как оказалось, зря.