Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ) - Шолохова Ирина

— Как же Влад? Вы собирались пожениться, у вас были серьёзные планы.

— Что Влад! В его студии даже кроватка с трудом поместится! Выйти за него замуж, подсчитывать копейки, ограничивать себя во всём! Хоть он и считает, что неплохо зарабатывает. Но, это копейки, если раскидывать его заработок на семью из трёх человек. Он, наверняка, захочет своего ребёнка. Я в этом не сомневаюсь. От такой жизни, от безденежья, я быстро постарею, волосы станут сухими и ломкими, тусклыми из-за плохого питания, от некачественной пищи, которую придется есть мне и моему ребёнку. Из-за дешёвых косметических средств, моя кожа потеряет упругость и свежесть. Зачем мне это надо! Может быть, если бы я любила его, я бы смогла решиться на отчаянный шаг - порвать отношения с Леонидом, окунуться в семейные проблемы и жить скучной, однообразной, безрадостной семейной жизнью. Я выбираю праздник жизни для себя и для своего ребёнка, по крайней мере, до тех пор, пока Леонид будет поддерживать нас материально. Я понимаю, что это может прекратиться в любой момент, это мой выбор, и я его сделала окончательно.

— Окончательно? — Тревожно воскликнула мать

— Да, окончательно!

— А как же Влад, что скажешь ему? — мать ладошкой смахнула со стола несуществующие крошки, встала, нажала кнопку электрического чайника, нервно прошлась по кухне. Прошлась - это не об их крохотной кухоньке, точнее, протиснулась межу обеденным столом и кухонным гарнитуром. Плотно прикрыла дверь, чтобы разговор не разбудил Лёшика. Раздражённо зашумел чайник, словно живое существо - разбудили раным-рано и заставляют кипятить им воду. Мать заварила две чашки чая, достала сыр, хлеб, масло, сделала два бутерброда. Наташа почувствовала неимоверный голод - как мать догадалась, что она ужасно проголодалась?

— Миллионер твой не покормил тебя? — мать, подперев голову рукой, смотрела, как Наташа есть бутерброды, — что Владу-то скажешь? — повторила она вопрос.

— Какая разница! Скажу что-нибудь. Скажу правду, пусть не обольщается, а то думает, что облагодетельствовал женщину с ребёнком и всё - она его навеки! Ты бы видела какие глаза он вытаращил, когда увидел что я купила две бутылки дорогущего шампанского и миндаль. По-моему, он онемел на некоторое время.

На следующий день она пошла в квартиру Влада, пока тот был на работе, собрала свои немногочисленные вещички. Положила на стол записку, на клочке бумаги нацарапала нервным почерком: «Я ухожу, свадьба отменяется! Я ненавижу нищету и бедность. Та жизнь, которую ты можешь мне предложить не для меня. Прощай. Извини за резкость. Говорю как есть, без обиняков». Ключ от входной двери положила на записку. Осторожно прикрыла дверь, проверила, хорошо ли она закрыта, недолго постояла за закрытой дверью.

— Ну, вот и всё! — тихонько произнесла она, — свадьба отменяется и, слава богу! Не хочу! Не хочу! Не хочу! — она брезгливо потрясла руками, точно кошка дотронулась лапкой до воды и отряхивает её. Вышла на улицу, у подъезда её уже дожидалось такси. Она назвала адрес. Всё! Все пути были отрезаны, она сделала окончательный выбор. У неё не было сомнений и размышлений правильно она поступает или нет. Наташа знала: она не хочет той жизни, какую Влад может предложить ей. Пока она молода и красива, она будет пользоваться своими ресурсами. А, там как судьбе будет угодно. Если бы она вышла замуж за Влада, то для неё, кроме серой рутинной жизни, не было бы никаких перспектив. Сейчас перед ней раскрываются возможности лучшей жизни, праздника жизни, просто надо быть лояльной к Леониду, выполнять его условия вот и всё.

***

Вечером Влад, вернувшись с работы, увидел на столе записку, прочитал. Скомкал, снова развернул, почитал ещё раз. «Могла бы сказать прямо, а не так - украдкой, черкнула пару строк и привет!» Рука самостоятельно, как бы без его участия, потянулась к телефону - позвонить ей - Наташе. Он резко отдернул руку, словно боялся обжечься. «Зачем?» — произнес он вслух, отошёл к окну, распахнул его настежь, рванул ворот рубашки: ему казалось, что не хватает воздуха. Внизу, прямо под его окном, зелёным квадратом расстилался газон, посреди него клумба с разноцветными пёстрыми цветами, взлелеянными местными любительницам цветов. Маленькая девчушка, неуверенно топая ножками, направилась в сторону клумбы, не удержалась на ногах, упала и громко расплакалась, призывая на помощь. Молоденькая мать, подскочила, подняла ребенка, прижала к груди, утешая. «Наташа! — продолжил он вслух, точно она могла его услышать, — у нас с тобой могла бы быть такая же девчушка или мальчик! Неужели роскошная жизнь, шампанское, по цене недельной зарплаты, стоит того, чтобы лишить себя счастья? Он же не любит тебя, просто использует!» — Влад не сомневался, что причиной ухода Натальи стал её бывший. Всё ясно до мельчайших подробностей: карточка с кучей денег, её исчезновение и сейчас эта записка. «Ну, что же ты сделала свой выбор! Может быть, через какое-то время, когда ты надоешь ему, когда он лишит тебя всего, ты вспомнишь о парне, любившем тебя по-настоящему». Просто она не любила меня, если бы любила - не поступила бы так. Мысли путано метались: образ Наташи — темно-русые гладкие волосы, серые глаза, настойчиво снова и снова всплывал перед глазами. Мучительно ныло где-то в середине груди, он пытался отвлечься, переключить мысли - не получилось. Пришлось вернуться к старому, проверенному способу. Открыл холодильник: непочатая бутылка дорогущего шампанского загадочно поблескивала стеклянным боком, как бы приглашая попробовать. Он достал её, хотел открыть, но в голове мелькнула вкрадчивая мысль: «А, вдруг, она передумает?» Вот прямо сейчас, раздастся звонок в дверь. Он откроет, а за порогом она: «Прости, я не могу без тебя! Я только сейчас поняла, как сильно люблю тебя!» «Серьёзно? — он чуть отстранится, пропуская её в квартиру. Она войдёт, он сурово посмотрит на неё, — а, как же твой бывший? Ты же встречалась с ним на днях? У вас всё было?» Она крепко - крепко зажмурит глаза, отрицательно помотает головой: «Как ты мог подумать такое? Совсем уже! Я люблю только тебя и поэтому не могу встречаться с другим мужчиной, тем более лечь с ним в кровать!» — он заглянет в её, наполнившиеся слезами глаза, и скажет, — «Ну, что ты, Наташа, я верю тебе!» — они поцелуются страстным, торопливым, горячечным поцелуем… Потом он откроет шампанское и они выпьют за их любовь, за их будущую семью, за девочку, которая может у них родиться или за мальчика. Он поставил бутылку обратно в холодильник, снова подошёл к окну, выглянул, надеясь увидеть неуверенно топающую девчушку - её уже не было. Ветер раскачивал головки цветов, как бы подавая ему знак: верно, верно, всё так и будет! Он отошёл от окна, дёрнул ручку холодильника, бутылка шампанского жалобно звякнула, словно, заранее извиняясь, что не может соответствовать фантазиям своего обладателя. Он достал водку, налил полный стакан, залпом выпил, закусил тем, что нашел в холодильнике: «За нашу с тобой, не рождённую дочку, Наташенька! — вслух произнес он, — как бы я хотел, что бы у неё были такие же глаза как у тебя, волосы! Какая бы она могла быть красотка! Не судьба, — горько произнес он, — что же надо жить, несмотря ни на что». Влад потянулся налить ещё полстакана, но запретил сам себе: «Стоп! Хватит! Так и спиться недолго!» Он лёг, вытянулся на диване. Образы снова поплыли перед глазами, наслаиваясь один на другой: вот маленькая девочка тянула к нему ручонки: «Папа, папочка», — лепетала она. Он потянул руки ей навстречу, оказывается, это уже не его дочка, а чужая девочка та, которую он недавно видел у себя под окном. Вдруг, перед его глазами возник образ Наташи, она грустно смотрела на него, из глаз у неё лились слёзы. Захотелось прижать её крепко - крепко, ощутить шелковистость волос. Потом мысли начали ещё больше путаться и, наконец, он заснул. Наутро он проснулся почти здоровым, словно переболел долго и тяжело, и наконец, наступило долгожданное выздоровление: болезнь отступила, но не до конца, он ещё болен, но медленно продвигается в сторону выздоровления. Он запретил себе звонить ей и писать. Удалил номер её телефона, удалил её контакты в социальных сетях - первый этап выздоровления. Да, ныло в груди, точно там поселился некто, задачей которого было, как можно больше причинить ему страданий, но этот некто ослабевал, и страдания становились всё менее и менее болезненными. Пройдет время, и он полностью излечится.