Охраняемое сердце (ЛП) - Леблан Блэр

— Да, но мне плевать на Джеффа Голдблюма.

— Кассиан, я просто хочу тебя.

Я провел костяшками пальцев по ее раскрасневшимся щекам, удивляясь тому, как она любовалась моими шрамами. Другие девушки вздрагивали или делали вид, что не испытывают отвращения, но Рейн таяла от моего прикосновения, как воск от пламени. Она закрыла глаза и попыталась спрятать свою радость.

Я мог бы подыграть.

Может быть, мне это даже понравится.

Но скоро мне придется разбить ей сердце, и что-то подсказывало мне, что пострадает не только она.

========== Глава 16 ==========

Рейн

Пот пробивался сквозь макияж, который, как утверждала визажистка, был необходим для HD-камер. Еще пятнадцать минут под палящим калифорнийским солнцем, и все ее усилия сойдут на нет.

Мои губы растянулись в натянутой улыбке, когда Кассиан повел меня в толпу. Папа, сияя, помахал мне рукой.

Мы были там, чтобы открыть новое больничное крыло, которое мой отец помогал финансировать. Я задавалась вопросом о всяких фотосессиях, и теперь у меня был ответ. Каждая деталь была тщательно спланирована, часто на месяцы вперед. Помощники вручную выбирали детей позади нас. Больничная охрана стояла под навесом крыла, защищенная от резких лучей. Черный внедорожник был припаркован неподалеку, водитель обмахивал лицо, телохранитель стоял возле его двери. Папа заказал их несколько недель назад.

Меня нарядили кремовым платьем-туникой с рукавами. Это не мой стиль. Я бы никогда не надела его снова. Я похлопала себя по шее сложенным носовым платком, ругаясь, когда бежевый цвет тонального крема запятнал хлопок.

Моя визажистка фыркнула, открыла свой набор, ее щетка атаковала мою кожу. Я вдохнула пудру и чихнула. Боже, мне нужно выбраться отсюда, но я дала отцу слово.

Одетый в темно-синий блейзер, белую рубашку и угольно-черные брюки, мой отец кричал, готовясь к съемке. Он даже не вспотел. Папу ничто не смущало, когда его окружали сторонники. Он неодобрительно посмотрел на мои волосы. Его недовольство камнем лежало у меня в животе. Я сказала ему, что пересмотрела нашу сделку, но все еще хочу помочь ему.

Я так отчаянно нуждалась в его одобрении.

— Не пора ли произнести речь?

— Не совсем, — папа обнял меня за плечи, когда мужчины и женщины, привлеченные рекламными плакатами и разноцветными воздушными шарами, начали просачиваться на мероприятие. — Ты помнишь, что надо делать?

— Улыбаться. Смотреть на камеры. Хлопать, когда надо, — я пожала плечами. — Кажется, все достаточно просто.

— Хорошо.

Я чуть не прикусила губу.

— А ты не боишься, что люди увидят всё насквозь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что?

— Больных детей. Меня в этом костюме школьной учительницы, — я встретила его пристальный взгляд, стараясь не хмуриться. — Если хочешь привлечь молодежь, это нужно делать не так. Мы видим неискренность также, как и ты отличаешь Мерло от Шардоне.

— Рейн, мой менеджер по социальным сетям знает, что делает.

— Надеюсь, — вздохнула я, обмахивая шею руками. — А может быть мы потом сходим куда-нибудь?

Папа слегка улыбнулся мне.

— У меня назначены встречи с избирателями, но к обеду я буду дома.

Еще полчаса напряженного общения с мачехой? Нет, спасибо.

— Думаю, увидимся через неделю. Или тогда, когда тебе будет нужна фотография отца и дочери.

Он злобно посмотрел на меня.

— Сейчас не время.

Никогда не время.

— Хорошо, я подожду нашего двадцатиминутного разговора по душам, где мы неловко смотрим друг на друга.

— Рейн, серьезно. Я сейчас занят.

Все, что я хотела, это шанс восстановить наши разрушенные отношения, но он никогда не прилагал усилий. Два года назад он обещал начать стараться. Я поверила ему, но он сказал бы все, что угодно, лишь бы я отказалась от иска в суде.

Он относился к своим сторонникам как к членам семьи, чем к собственным родственникам. Он говорил о них, как рок-звезда о своих поклонниках, с блеском, который разжигал пламя моей ревности.

Папа сжал мой бок, прежде чем приблизиться к микрофонной стойке в окружении телохранителей. Его сторонники перестали бороться за его внимание и затихли. Я проглотила обиду и усмехнулась.

Раздались одобрительные возгласы, когда он перешел к списку «я сделаю это» и «я сделаю то». Пустые обещания.

Когда толпа захлопала, я сложила руки вместе, как кукла-марионетка. Речь отца закончилась взрывом фанфар из динамиков, а затем он смешался с толпой. Не в силах больше терпеть это, я повернулась лицом к детям.

Девочка с бантиком цвета фуксии поморщилась от яркого солнечного света.

— У тебя красивые волосы!

Я наклонилась к ней, улыбаясь.

— Спасибо. Меня зовут Рейн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как дождь? Круто. Меня зовут Эйла. Какого цвета у тебя волосы?

— Хм, — я схватила прядь волос и нахмурилась. — А ты как думаешь?

Она сморщила нос.