Развод и девичья фамилия - Татьяна Устинова

Глаза у нее налились слезами.

– За что вы меня мучаете? – спросила она Сергея. – Я ни в чем не виновата!

– Кого, Валентина? Вспомните. Вы должны.

– Сереж, вставай! – прокричала откуда-то Кира. – Тим, ты тоже вставай. Сейчас мы все опоздаем.

Ужас перед возможным опозданием был навязчивой идеей его жены. Она никогда и никуда не опаздывала.

Валентина оглянулась в ту сторону, откуда слышался Кирин голос, и на лице ее отобразилась тоска. Больше всего на свете ей хотелось мчаться туда и принимать участие в привычных и безопасных утренних хлопотах, и собирать ребенка в школу, и называть Киру Кирочкой, и декламировать из Бальмонта – как всегда.

– Валентина, кого вы видели?

– Никого, – мучительно выдавила она, – никого. На улице я не обратила внимания, потому что мне… У меня прострел…

– Какой прострел? – не понял Сергей, которому с некоторых пор везде начали мерещиться пистолеты.

Валентина всхлипнула и утерлась платочком, вынутым из рукава. На платочке были вышиты лютики и инициалы.

– Спина. Сергей Константинович, надо ли так меня терзать? Я ведь даже… – Тут она завсхлипывала быстрее. – Я ведь даже не знала бедного мальчика, а он… такой молодой…

– На улице тоже никого не видели?! – рявкнул Сергей, чувствуя себя фашистом из «Семнадцати мгновений», истязающим женщин и детей.

– Нет… Никого. Я… у меня прострел. Я шла медленно, и под ноги только смотрела, все боялась, что упаду.

– Господи, что тут происходит?! – изумилась Кира. – Валентина, почему вы плачете?! Сереж, ты что?

– Ничего.

– Кирочка! – возопила Валентина, потянулась и припала к ее груди. – Кирочка, он меня… допрашивает!

– Сергей!

– Ничего я не допрашиваю, – растерянно оправдывался он, – я пытаюсь выяснить, кто был на улице, когда она вышли из подъезда, только и всего.

Валентина бурно зарыдала.

– Мама! – фальцетом закричал Тим. – Мам, где мои черные штаны?!

– Не плачьте, Валентина, и не обращайте на него внимания, вы же знаете, что он у нас… бесчувственный и не умеет разговаривать с людьми. – Убийственный взгляд в сторону мужа.

– Мам, я не могу найти штаны!

– Тимочка, – провсхлипывала Валентина, – я вчера их постирала, мальчик. Посмотри в гардеробе на вешалке. С правой стороны. Правее куртки.

– Мам, чем это воняет?!

– Должно быть, это убежало молоко, – решила Кира и добавила: – Все из-за тебя, Сергей!

– Нет-нет, – неожиданно запричитала Валентина, – Сергей Константинович ни при чем, это я забыла о своих утренних обязанностях. Простите, простите меня!

Тут она подскочила, поцеловала Киру и тяжелой рысью побежала в сторону кухни.

– Ты ненормальный. Что ты к ней пристал?

– Я нормальный. Мне нужно знать, что здесь произошло. Я могу узнать это только одним способом – заставить всех отвечать на вопросы.

– Ты инквизитор, – в лицо ему выпалила Кира.

– Пап, привет, – сказал Тим. В голосе было удивление, как будто он не ожидал его увидеть.

– Штаны нашлись?

– Ясный перец.

– Нужно самому знать, где твои вещи, а не спрашивать у Валентины.

– Да ладно, мам.

– Не «да ладно», а нужно следить за своим барахлом!

– Я слежу!

– Я вижу, как ты следишь! Валентина постирала твои брюки, а ты знать не знаешь!

– Ясный перец, что не знаю, ведь не я стирал!

– И очень плохо!

– Брейк, – объявил Сергей, – счет по очкам равный. Окончание матча переносится на вечер.

– Мне надоела твоя убогая терминология, – отчеканила Кира и ушла.

Тим и Сергей переглянулись.

– Она чего? Злится, да, пап?

– Она расстроена из-за того, что убили Костика, а мы до сих пор не знаем, кто это сделал.

– Ах да, – вспомнил Тим, – ты говорил, что его Валентина замочила!

Страшный, ужасающий, неправдоподобный грохот грянул из кухни, что ясно свидетельствовало о том, что Валентина все слышала.

– Черт бы вас всех побрал! – завопила откуда-то Кира.

На работу ее повез Сергей.

Замок, вставленный в рулевое колесо ее «Фиата», отсырел и не проворачивался.

– Надо было масла капнуть! – заорал Сергей после нескольких потряхиваний, подергиваний и двух ударов кулаком. Ясный перец, что замок им не открыть.

– Ну и капнул бы! – тоже заорала Кира, позабыв, что они развелись и он не может и не должен капать ей в замок масло.

– Я сейчас опоздаю, – поддал жару Тим из Сергеевой машины, и Кира, подхватив портфель, перебежала в джип.

– Ключи где?!

– Какие ключи?

– От твоей машины!

– Откуда я знаю! Они были у тебя!

– Не было! Ты ее открывала, а не я!

Кира поняла, что вот-вот во всех окнах дома появятся любопытные физиономии. Представление они устроили на славу, играли вдохновенно и с огоньком.

Ключи нашлись в кармане ее куртки, и она швырнула их в окно, Сергей поймал, и запер машину, и включил сигнализацию.

– Вечером капнем масла, – пообещал он, сдавая назад в тесном переулке. Кира зажмурилась.

Ее муж всегда ездил так, что хотелось натянуть на голову одеяло, чтобы не видеть приближающуюся собственную ужасную кончину, которая могла приключиться в любую секунду. Бампер «Тойоты» замер в сантиметре от чьего-то чужого бампера, и Сергей нажал на газ.

В это утро он превзошел самого себя. Тим не опоздал в школу, но, когда Сергей привез Киру на Маросейку, к дверям родной редакции, спина у нее была постыдно мокрой – от страха.

– Не смей так ездить, – сказала Кира, – да еще с ребенком!

– Мы опаздывали, – хмуро заметил он.

– Ну и что?!

– Ты ненавидишь опаздывать.

– Еще больше я ненавижу, когда ты так гоняешь. Это лихачество в Москве…

– Кира, – перебил он, – выясни у своего Лени Шмыгуна, какие именно документы он привозил тебе на дачу. Выяснишь?

– Зачем?

– Ты вообще-то подписываешь финансовые бумаги?

– Вообще-то да. Когда нет Костика или Батурина.

– Костика не было, правильно?

– Правильно.

– А Батурин был, – напомнил Сергей, – ты ему статью по факсу отправляла, он в Малаховку приезжал и возле калитки стоял. Правильно?

Кира смотрела на него.

– Почему Шмыгун повез бумаги тебе в Малаховку, а не дал подписать Батурину в Москве?

Мобильный телефон затрезвонил, как водится, в самый неподходящий момент.

– Да, – сказала Кира, с трудом сообразив, что нужно нажать, чтобы ответить, – да, привет. Нет, мы у подъезда. Что-о?

Сергей быстро взглянул на нее и выключил приемник, в котором развлекались оживленные сверх всякой меры утренние ведущие «Русского радио».

Продолжая слушать, она вырвалась из ремня, распахнула дверь, чуть не вывалилась наружу и потянула за собой портфель.

– Кира!