Тигр скал. Мирон Хергиани - Мирон Хергиани

Что я мог ответить? Допустим, я понимал войну не только как борьбу с оружием  в  руках,— все  равно это ничего не меняло для Михаила. Дело было не в этом. Дело было в том, что Михаил выглядел грустным, был небрит и опять думал о таких вопросах, как жизнь и  смерть,  думал  о Михо  и  других  товарищах,  чь жизнь оказалась столь короткой.  В  последнее время он, по-видимому, много размышлял над этим, а такие мысли губительны для тех, кто избрал своим уделом борьбу с вершинами.

— Да ладно! — проговорил Михаил, уловив моё смущение.— Это пустое, я-то ведь не знаток поэзии, да и не время ломать голову над этим, тебе уже, кажется, пора в путь, верно?

Он положил мне руку на плечо. Мы обнялись, поцеловались.

Я уже сделал несколько шагов, как он меня окликнул:

— За тобой одни проводы, так и знай!

Я обернулся и помахал ему рукой. Он стоял лицом ко мне, улыбаясь, и тоже махал мне рукой. Потом повернулся и направился к альпклубу.

Я очнулся, только когда мой автобус после трех­часового путешествия остановился перед зданием сельского автовокзала. Поглощенный своими мысля­ми, я даже не заметил, как пробежали эти три часа. Неясные, но тягостные предчувствия томили меня.

Увы, к моему горю и несчастью, эта встреча с Мишей оказалась последней. Я так и не сумел отдать ему долг,   проводить  его  в  следующую  экспедицию: следующей не было.

Проводы были иные — проводы в вечность.

«25 июня. 1969 г. Италия.

Аэропорт Фьюмичино.

Лайнер   мягко  опустился  на   посадочную  полосу.

Нас тепло встречают представители Советского по­сольства, везут в Рим,— записывает в своем итальян­ском дневнике Михаил Хергиани.— Мы немного уста­лые от перелета. Мечтаем об отдыхе, о послеобеден­ном сне, но является представитель общества «Ита­лия — СССР» — очаровательная синьорита и предла­гает прогулку по городу. Мы не можем отказаться.

Осмотрели лишь небольшую часть города».

На следующий день с самого утра Михаил про­должает знакомство с Римом. Его восхищают старин­ные палаццо, храмы, площади и улицы Вечного го­рода.

Лазурное небо Италии, ограненное далекими снеж­ными горами, которые, подобно радуге, замыкали про­стор, напоминало Михаилу родную Грузию, вершины Сванэти. Как у каждого истинного грузина, образы ро­дины неотступно стояли у него перед глазами, и всякий раз, едва удалившись от нее, он ощущал в сердце лёгкую печаль по родным краям. «Интересно, что делает сейчас отец?..»

26 июня.

«С утра осматривали Рим. Посетили замечатель­ные монастыри. Море впечатлений... Вечером, в 11 ча­сов, простились с Римом и поездом отправились в Милан...»

В Милане альпинисты пробыли два дня. 28 июня из Милана они направляются к хижине Ваццолер. Уже совсем близко виднеются Доломиты Альп. Там, на этих вершинах, Михаил и его друзья должны проде­монстрировать высокий класс советского альпинизма. Сюда съедутся сильнейшие альпинисты мира. Кто окажется победителем?..

28 июня.

«Пришли в хижину Ваццолер. По дороге встречались деревни. Мне очень нравится здесь. Будто я дома: горы и холмы, камни, ручьи, трава,— все живо напоминает мне родину. Мы не встречались с местными жителями, но мне думается, что и они напомнят моих соотечественников. Вечером мы на месте. Нас встречают очень приветливо, гостеприимно».

29 июня.

«После завтрака выходим осматривать вершины. Они невысоки, но отличаются массивностью стен. Высота некоторых достигает 1100 метров.

Вечером проводим собрание. Начальником спор­тивной части выбрали меня. Установили завтрашние маршруты. Я и Слава Онищенко идем на башню Торре-Венеция по маршруту Тисси пятой-шестой категории трудности. Космачев, Кавуненко и Романов идут на Торре-Венеция — четвертой категории, по маршруту Кастильоне».

30 июня.

«Восхитительное утро рассвело сегодня в Доломи­тах. Темно-синее небо бросает на горы фиалковый плащ. Солнце восходит, и вот уже золотом залиты склоны, леса, поля. Вершины, кажется, насторожились в ожидании состязания, участники которого уже при­ближаются к ним.

Мы со Славой в семь утра выходим из хижины. В восемь мы уже на трассе. А через три часа — на вер­шине! Я вел связку. Мы шли очень быстро. За такое короткое время никто еще не проходил этот маршрут — маршрут Тисси. Это первое восхождение советских альпинистов в Доломитах Альп, и оно прошло блестя­ще! Посмотрим, как пойдет дело дальше...»

Между строк этой скупой дневниковой записи можно прочесть следующее: сложнейшую трассу, маршрут Тисси, который для многих был мечтой, связка Хергиани — Онищенко проходит за три часа. Это еще одно свидетельство тому, что советская школа альпи­низма — одна из самых сильнейших.

На следующий день они отдыхают. Хозяин хижины, Армандо да Ройта, который за это короткое время очень подружился с Михаилом, советует подняться на Банконг.

— Это одна из сложнейших вершин, шестой категории  трудности.   Ее   проходят  обычно  за   восемь — десять часов,— говорит он Михаилу.

— Пускай будет Банконг — в вашу честь,— дру­жески улыбаясь, соглашается Михаил.

ТРИ ГАБРИЭЛА

2 июля.

«Утром в семь часов двадцать минут мы уже в пути. Вертикаль стены Банконга — шестьсот метров. Она очень сложная, труднопроходима. Мы вниматель­но осмотрели стену, составили предполагаемый мар­шрут и приступили к штурму. Темп взяли довольно быстрый и не хотим его терять. Стена и вправду оказалась интересной, наверное, потому мы не чувст­вуем усталости. Спустя пять с половиной часов мы на вершине Банконга. Оттуда открывается великолепная панорама, которой мы полюбовались. Наше время отличное.

Снизу за нами наблюдали Ануфриков и Армандо... В тот вечер Армандо заявил, что мы замечательные горовосходители.

Космачев и Романов в тот же день с блеском поко­рили Торре-Венецию. Вечером Армандо и его дочери повезли нас в деревню Агордо. Там мы показали собрав­шимся фильм о восхождении 1962 года на пик Сталина (в этом восхождении участвовал и я).

Агордо мне очень понравилась. И опять мне каза­лось, что я в Сванэти. В разгаре был сенокос. Сено стожат, и женщины, одетые пестро, волокут стожки домой. Все как у нас. И здесь сено хранят в верхнем этаже дома, а скотину держат внизу. Как и у нас, сено носят с крутых, труднодоступных для непривычного человека мест. Носят его на спине. И грабли у мест­ных крестьян такие же, как наши «лушдики». За границей я бывал не раз, и во многих странах, но та­кого чувства родственности, какое владело мною здесь, не испытывал нигде.