В краю молчаливого эха - Александр Меньшиков

— Мне? — вот теперь Бобровский действительно удивился.

— В любом деле нужен стержень. Настанет тот момент, когда Белый Витязь, кем бы он ни был, сойдет с игровой доски. Навряд ли ему удастся удержаться на ней, уж коли в столице приняли соответствующие решения. И если выяснится его причастность к бунту в Орешке и прочим пакостным делам…

— Как я понимаю, никто не простил мятежа?

— Безусловно. Я думаю, вы слышали, что сделали с теми, кто попытался его продолжить в Новограде, сразу же после штурма крепости на мысе Дозорный?

— Кого-то казнили, кого-то сослали на рудники… А правда, что были некие списки дворян, так или иначе замешанных в этой крамоле?

— Так вышло, что эти списки были утрачены…

— То есть в Новограде не знают, кто из дворян Темноводья был причастен к бунту?

— Известно, что они хотели восстановления власти Валиров. А значит, к этому делу могут быть причастны те, кто ведёт свой род от императорского древа.

— Да тут любой дворянин — потомок Валиров! Даже я! Вы там, в столице ходите вокруг да около. Не видите самого главного! — Бобровский оскалился и вдруг стал покрываться пунцовыми пятнами. — Восстановление, как вы заметили, императорского рода — не более чем сказки для простого люда. Не более!

Бор сразу подумал о том, что тот нездоров и склонен к припадкам.

— Что же по-вашему главное? — чуть откашлявшись поинтересовался северянин.

— Спросите себя: кто те люди, которые попустительствуют делишкам Белого Витязя? — сощурившись, спрашивал Бобровский. — Попустительствует ни где-то далеко, а именно в столице!

— Что? — Бор по-детски наивно заклипал глазами.

— Да-да… Удивлён? Думаешь, эта личность, этот самопровозглашённый спаситель… Кании… кх-х… думал он единолично… кх-х…

— Но… но… То есть ваш посыл ко мне в том…

— …что Белый Витязь — это целая шайка! — закончил Иван вместо Бора. — Вы боритесь с призраками, как с реальными, так и с надуманными. Думаешь, никто в Новограде не знал, или не знает, что твориться в местных землях? Все эти бандиты в лесах. Все перекупки краденного… подпольный янтарь… кх-х…

Бобровский резко встал и прошёлся взад-вперёд. Он густо-густо покраснел и стал тяжело дышать.

— О, Тенсес! Как мне опротивело это болото! Этот гнидник! Просто остобрыдло!

— Темноводье?

— Кватох, мать их всех за ногу! Кватох! — взвизгнул «царевич».

Он вновь сел на своё место.

— Значит, мы ошиблись, — сощурился Бор. Он внимательно следил за эмоциями «царевича».

— Ты, Бор, слеп! — недовольно бросил тот. От волнения, он перешёл на «ты». — Слеп, как крот, который даже не знает, что его ждёт в одном лишь шаге…

— У крота отличный нюх. И не только.

— Однако, это не даёт ему шанса одолеть лису, тем более, коли он находится не в норе, а на поле, — ловко парировал Бобровский. — Ты полагаешь, что дело в каком-то Белом Витязе? А это лишь человек, и не думай, что стоит тебе его найти, как на этом всё и кончится! Дыма без огня не бывает!

— Ладно… ладно… я понял, что кое-что упускаю…

— Повторюсь: ты… вы все упускаете самое главное! А именно: тех, кто стоит за Белым Витязем.

— И снова спрошу: кто это? Вы их лично знаете?

— О! Попробуй, догадайся.

— Хватит играть в загадки-отгадки, — Бор вскочил на ноги. — Меня послали к вам в надежде найти сторонника… союзника…

Северянина раздражало то, что его начинали считать за недоумка. Хотя в голове всё же промелькнула мысль, что Бобровский прав: ведь Бор (что греха таить) иногда начинал тупить. И он сам это понимал. Однако досадовал, что сие так сильно бросается в глаза иным прочим.

— Дело — во всём этом, — Бобровский обвёл рукой комнату. Его речь стала мягче.

— В чём? — недоуменно вопрошал Бор.

— Всё это туман… дым… занавеска на окне… А за этим всем — истинные заказчики.

— Да кто же они?

— Если бы я точно знал…

Но было видно, что Бобровский имел какие-то намётки. Вот только делиться ими не хотел. Бор присел и примирительно проговорил:

— Мне кажется, мы с вами поняли друг друга. Я о союзе. Вы помогаете нам, а мы — вам. Верно?

— Возможно… Мне нужно время, чтобы подумать.

— Хорошо, но прошу вас не тянуть с ответом.

— Так что я получу взамен?

— Всё будет зависеть от того, что получит столица.

На самом деле Бор даже не представлял, что может получить Бобровский. Никаких договоров на этот счет у него не было. И если «царевич» согласиться… если так произойдёт…

«Надо написать Головнину… и Пьеру ди Ардеру, — решил Бор. — И написать так, чтобы обоим стало ясно: в этой партии одной из «фигур» следует повысить ранг. Иначе их дела пойдут прахом».

А Бобровский согласится, — в этом Бор был уверен. Он видел, как заблестели глазки «царевича». — Это не его отец, про которого в Новограде говорят не иначе, как о старом пердуне. Молодой, амбициозный, умный, богатый… Иван может оказаться той самой нужной «фигурой».

Кстати, будет весьма занимательно, если вдруг Белым Витязем окажется он сам. Хотя… хотя он навряд ли на такое потянет. А вот его отец…

«Н-да, Бор. Опасную ты игру затеял! — только теперь северянин понял, какой опрометчивый шаг он свершил. Этот «рывок» в мутных водах мог выйти ему боком. — Ладно, ладно… Не стоит пока паниковать».

7

Древний род Бобровских хоть и был связан династическими хитросплетениями с родом Валиров, но в своей знатности всё же поступался прочим фамилиям, ведущим непосредственное своё начало от императорской семьи. Далёкие предки Ивана в разное время роднились брачными узами с такими известными семьями как Краевские, Лизогубы, Тарнавские и даже Иверские. Однако это не дало каких-либо дополнительных преимуществ. Бобровские по-прежнему прозябали в Темноводье, даже не смотря на многочисленные старинные грамоты, в коих отмечались заслуги этой семьи.

Всё сии знания сейчас Бор и пытался как-то приспособить к собственной нужде.

Какое-то время оба человека молча ели. Каждый из них обдумывал услышанное друг от друга. Пауза затягивалась, потому Бор рискнул заговорить на вольные темы.

Так поначалу и пошло. Но в беседе невзначай зацепили женский пол.

— Отец спит и видит, чтобы окольцевать мою свободу, — смешно скривился «царевич». — Старшие братья уже давно с женами да детишками…

— Старшие братья? У вас есть старшие братья?

— Да… они в столице… Что вас так напугало? — возврат Бобровского к «вы», говорил о том, что он взял себя в руки. И та лёгкая паника, которую Бор наблюдал после разговора о помощи в борьбе с Белым Витязем, уже прошла, как дым, развеянный ветром.