Гибель Императорской России - Павел Курлов

В это время освободился пост главного начальника Двинского военного округа, и генерал Данилов предложил его мне, пообещав испросить соизволение верховного главнокомандующего, приезд которого в Белосток ожидался в тот же день. Однако предположение генерала Данилова не осуществилось, так как великий князь на его доклад выразил сожаление, что не знал об этом проекте и накануне согласился, по ходатайству военного министра, на назначение члена Военного Совета, инженер-генерала князя Н. Е. Туманова. Верховный главнокомандующий находил, что гражданская часть в таком обширном округе должна сосредоточиться в руках опытного лица, а потому обещал по возвращении на ставку учредить должность помощника главного начальника округа по гражданской части и назначить меня на это место. Вскоре состоялся приказ, и через несколько дней я выехал в Вильно, где находился штаб этого округа.

Непродолжительная моя служба с князем Тумановым оставила во мне самые лучшие воспоминания. Он встретил меня выражением удовольствия, что я помогу ему в административном управлении, и поручил принять кроме того в мое заведование военную цензуру и контрразведку. В этот период германские войска начали наступать в пределах Привислинских губерний и дошли до м. Пясечно. Начальник округа командировал меня немедленно в Варшаву, где я узнал, что подоспевшие сибирские корпуса отразили неприятельское наступление, причем количество убитых с обеих сторон было так велико, что потребовались экстраординарные меры для их погребения. Вместе с помощником варшавского генерал-губернатора, генералом Утгофом, я посетил места боев и никогда не забуду того впечатления, которое произвели на меня покрывавшие всю местность груды трупов.

Во время отступления немцев от Варшавы высшее военное командование считало, что два германских корпуса попали в «мешок», а потому потребовало от князя Туманова назначения специальных поездов для перевозки пленных и салон-вагона для принца Иоахима Прусского, который был с этими корпусами в нескольких верстах от Варшавы. Но эта стратегическая операция не удалась, и германцы благополучно вышли из «мешка», что повлекло за собой увольнение от командования армиями генералов Шейдемана и Ренненкампфа.

В ноябре 1914 года князь Туманов, пригласив меня к себе, спросил, что означает только что полученная им телеграмма от начальника штаба 6-й армии, князя Енгалычева с просьбой командировать меня в Петроград для разрешения вопроса об образовании Прибалтийского генерал-губернаторства, на что я ответил, что ничего объяснить не могу, так как сам удивлен этой телеграммой. В Петрограде командующий 6-й армией генерал Фан дер Флит и его начальник штаба сообщили мне, что верховный главнокомандующий находил постановку гражданского управления Прибалтийских губерний совершенно неправильной. Эстляндская и Лифляндская губернии, кроме города Риги и Рижского уезда, входили в состав Петроградского военного округа, а во главе гражданского управления стоял комендант Ревельской крепости, адмирал Герасимов. Между тем город Рига с уездом и Курляндская губерния были включены в район Двинского округа, так что в административном отношении состояли в ведении начальника этого округа. Подобная двойственность власти в трех совершенно однородных губерниях вызывала массу недоразумений, ввиду различия во взглядах местных начальников. Поэтому великий князь желал объединить гражданское управление всего края, кроме Ревеля, как морской крепости, в руках одного лица, сохранив подчинение территории в военном отношении военным округам. При этом он не считал целесообразным восстановить прежнюю должность гражданского генерал-губернатора ввиду возможных трений с министерством внутренних дел, а решил назначить меня, в качестве помощника главного начальника Двинского военного округа, особоуполномоченным по гражданскому управлению Прибалтийского края и предоставить мне все права генерал-губернатора, независимо от прав командующего армией по административным и хозяйственным вопросам. Инструкция была уже выработана и подписана генералом Фан дер Флитом в отношении пределов его округа, а вторая, тожественная ей, князем Тумановым. Я телеграфировал моему начальнику результат наших переговоров и выехал в Ригу для исполнения возложенных на меня перед моим отъездом из Вильны особых поручений.

Первое, что мне бросилось в глаза в Риге, это — вывески на немецком языке и господствовавший в городе немецкий говор. Некоторая часть прессы, задолго до моего приезда, открыла против этого оживленную кампанию, особенно ярко выражавшуюся в статьях «Нового Времени», за подписью Ренникова, которые были впоследствии изданы особой книгой, озаглавленной «В стране чудес». Наиболее резким нападкам подвергалась администрация Лифляндской и Курляндской губерний в лице губернаторов Н. А. Звегинцева и С. Д. Набокова. Мне пришлось сделать распоряжение об устранении немецких вывесок и недопущении разговоров на немецком языке. По приезде в Ригу я застал там члена Совета Министра внутренних дел Н. П. Харламова, командированного для расследования обвинений, взведенных на обоих упомянутых губернаторов. В бытность мою товарищем министра внутренних дел, Н. П. Харламов был вице-директором департамента полиции, а потому ознакомил меня со всем собранным материалом. Обвинения курляндского губернатора С. Д. Набокова не подтвердились, но зато документально были доказаны неправильности, допущенные Н. А. Звегинцевым при высылке германских подданных, которые квалифицировались Н. П. Харламовым как служебные подлоги. Сведения эти нашли подтверждение и при моем личном знакомстве с делами. Н. А. Звегинцева я давно знал и очень хорошо к нему относился, но счел себя вынужденным дать ему совет самому просить об увольнении от должности, дабы избежать отчисления по распоряжению военного начальства, этот совет губернатор исполнил на другой день после моего отъезда.

В это трехдневное пребывание в Риге я убедился, что настроение в городе крайне тяжелое: старинная вражда между местным немецким населением и латышами разгорелась до значительных размеров. Со стороны латышей сыпалась масса обвинений на своих противников не только за их чрезмерную любовь к германцам, но и за шпионство и даже за государственную измену. Во всем этом была масса преувеличений, которые в последующей моей службе в Риге создавали мне тяжелые недоразумения.

На первых порах мне самому пришлось произвести, по заявлению члена Государственной Думы князя Мансырева, два дознания, причем жалобы его оказались крайне преувеличенными. Некоторая вина падала на немецкое население, которое не учло обстановки момента и допускало ряд бестактных действий, послуживших причиной огульных обвинений. Оно не понимало, что в период войны с Германией необходимо было отказаться от многих проявлений, естественных при общности языка, национальности, религии. Так, например, мне доложили, что при первом прибытии в Ригу военнопленных германцев они были встречены с цветами. Желая предупредить повторение таких случаев, которые, конечно, могли вызвать репрессии со стороны военного начальства, я по телеграфу просил главного начальника округа впредь не направлять в Ригу пленных немцев.

Возвратившись в Вильно, для краткого личного доклада князю Туманову, я выехал затем в Варшаву, где в то время находился главный начальник снабжений генерал Данилов, стоявший во главе всего гражданского управления, с целью обсудить с ним различные вопросы, связанные с моим будущим назначением. Во время этого совещания были выработаны штаты моей канцелярии, и генерал Данилов указал мне то руководящее направление, которого придерживалась ставка и он сам по отношению к Прибалтийским губерниям. Пока инструкции и штаты были направлены на утверждение вместе с ходатайством генерала Данилова об отдаче соответствующего приказа о моем назначении, я вернулся в Вильно, чтобы сдать дела гражданского управления и откланяться главному начальнику военного округа. О воспоследовавшем по этому поводу повелении верховного главнокомандующего начальник округа был оповещен телеграммой, и я немедленно выехал в Ригу, захватив с собой все прежние, касавшиеся этого города и Курляндской губернии распоряжения по округу, а также обязательные постановления, которые необходимо было согласовать с приказами адмирала Герасимова и выработать их единогласие.

В Риге меня встретил вновь назначенный молодой вице-губернатор Подолинский, управлявший губернией за отставкой Н. А. Звегинцева и неприбытием нового губернатора А. И. Келеповского. Начальство над гарнизоном было в руках генерала Флуга, который был занят формированием заново 13-го корпуса, взятого в плен в битве под Сольдау. Он пробыл в Риге очень недолго, и за его отъездом и эти обязанности выпали всецело на мою долю. Я застал в Риге все дела по гражданскому управлению Эстляндской и Лифляндской губерний, присланные мне адмиралом Герасимовым, в том числе все его обязательные постановления и целую массу доносов по обвинениям местного немецкого населения в различных действиях, клонившихся во вред нашей армии и в пользу германцев. Эти доносы я отправил для производства расследования начальникам местных губернских жандармских управлений с приказанием по окончании дознаний представить их на мое рассмотрение.