Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке - Шапи Казиев

3. Шахбиев пишет: «…Существует также точка зрения, согласно которой ингушское слово - гъалгъай (то есть ингуш) происходит от слова «гала» - башня, крепость, город. И это действительно так, ибо наиболее богата средневековыми башнями, храмами, крепостями территория расселения ингушей. В связи с этим можно предположить, что под этим словом у вайнахов подразумевалось название тех населенных пунктов, где были очень широко распространены эти каменные сооружения, и даже людей звали так - гъалгъай - то есть жители башен, которые им служили и жильем, и защитой от врага».

Не менее монументальны жилые постройки в горной части Чечни. По свидетельству Н. Грабовского, «они состояли преимущественно из каменных старых башен в два-три яруса, сложенных без цемента и, как можно предполагать, без участия какого-либо орудия, употребляемого для отделки камня. Это предположение основывается на том, что камни в стенах башни вовсе не носят следов обработки и приложены один к другому так, как этого требовала натуральная форма их. Несмотря на это, башни чрезвычайно прочны, чем далеко превосходят новейшие постройки горцев… Характер местности, на которых обыкновенно красуются башни (они построены большей частью на выступах скал, на оконечностях гребней и вообще на таких местах, которые ни для чего другого применимы быть не могли), разъясняет догадку, что первоначальные обитатели, предпринимая эти громадные постройки, независимо от сбережения удобных для обрабатывания земель имели еще в виду и оборонительную цель.

Нынешние обитатели башен для жилищ занимают преимущественно верхние этажи, нижние же служат помещением для скота. В каждой башне встречается по нескольку семейств, которые, обитая в таком близком соседстве, нисколько не мешают друг другу, потому что живут на разных отделениях, перегороженных капитальными стенами; все имеют только общие коридоры.

Между такими просторными и служащими для жилья башнями встречаются довольно часто и другие - высокие, пирамидальные. Вид этих последних как нельзя более ясно говорит об их исключительно оборонительном назначении: от самого низу до верху стены имеют множество амбразур, расположенных причудливо рукою строителя в форме треугольников, крестов, звезд и других изображений. До сих пор на некоторых из них, в верхних больших амбразурах под крышею, виднеются груды покрытых мхом камней, которые, по всей вероятности, предназначались служить боевыми снарядами при обороне. Кроме того, башни эти попадаются всегда на самых неприступных возвышенностях, командующих над окружающей местностью, и рекомендуют не лишенными основания стратегические соображения бывших строителей их…».

С утверждением ислама традиции башенной архитектуры проявились и в строительстве мечетей. Некоторые минареты строились в виде башни и даже с бойницами (селение Эткала, XVI-XVII вв. и др.).

Своеобразием архитектурного стиля жилых построек отличался Дагестан, чему способствовали разность климатических условий и многонациональный состав населения.

Князь И. Орбелиани вспоминал: «Сакли лезгин (лезгинами Орбелиани называет всех жителей Дагестана - Авт.) - вроде замков; над многими устраиваются башни, иногда сакли обнесены стеною и в каждом доме, в каждой стене проделаны бойницы, а весь аул представляет особого рода крепость. Каменные, хорошо обороненные сакли плотно примыкаются одна к другой и сакля над саклею в несколько ярусов. Аулы лезгин или в ущельях, или на уступах гор; иногда примкнуты к скалам, иногда окружены кручею, часто доступ и самый въезд в них чрезвычайно труден. Улицы в аулах так узки, что часто трудно повернуться на коне; сверх того, некоторые сакли построены поперек улицы и оставлены только низкие ворота для проезда…»

Плоские крыши обычно были покрыты землей или глиной, их приходилось регулярно утрамбовывать. Для этого на краю крыши всегда лежал продолговатый каменный каток (у аварцев - михир).

Для дагестанских аулов равнин и предгорья характерны разреженное заселение (каждый дом имеет свой двор) и тяготение к рекам. Горная зона характеризуется скученностью домов, террасообразным расселением, тяготением к скальным склонам и гребням гор, некоторой отдаленностью от рек.

Дома, как правило, располагались впритык и налезали друг на друга, как ступени гигантской лестницы. По свидетельству современников, улицы дагестанского аула, этого «скопища саклей», были «узкие, кривые, шириною два-три аршина», а дома несколькими этажами стоят друг над другом или же «нагромождены одна сверх другой крепости-сакли».

Автор очерка «Кавказ в его настоящем и прошлом» Е. Марков писал: «Улицы нет в ауле; каменные двухъярусные бойницы, которые горец называет саклями, отступают друг от друга ровно настолько, чтобы человек с трудом мог протиснуться среди них… Над крышей одной бойницы торчит другая, над другой - третья, и получается щель, заменяющая улицу, вьется и лепится, как змея, по отвесной круче, у подножия всех этих без порядка насыпанных в кучу каменных редутов…»

Лишь с конца XIX века, когда вопросы обороны перестали играть существенную роль, стал распространяться принцип горизонтального строительства селений. Старая часть аула со скученным террасным поселением обстраивалась новыми кварталами с широкими озелененными улицами и площадями. Другие аулы разделили судьбу Цудахара, почти полностью разрушенного в ходе восстания 1877 года и перенесенного по распоряжению правительства на ровное место, чтобы в будущем он не мог, по словам исследователя Дагестана Ф, И. Гене, явиться «крепостью, представляющей весьма крепкую оборону».

Центром аула была площадь с годеканом (у чеченцев и ингушей - пхъегъа, пхегата, у осетин - нихас, у адыгов - хаса), где проходили сельские сходы, собирались мужчины и юноши для бесед, игр и т. д. Здесь же обычно находилась мечеть. Вокруг площади, особенно под деревьями (если они были), располагались места для сидения, сделанные из огромных камней или бревен. Устанавливали их отдельные члены общины, особенно хозяева близлежащих домов (это считалось богоугодным делом). Годекан не обязательно помещался в центре селения; он тяготел к месту, где имелась ровная площадка. Обычно здесь же проходили базары, хотя базар мог располагаться и на окраине, у развилки дорог.

В неспокойные времена джамаат предпочитал не иметь дороги, идущей напрямую через селение, и не оставлял для нее места. Если дорога все же проходила через аул, то дома были обращены к ней глухими стенами, а дворами и верандами внутрь. Остальные улицы аула отходили от главной, как ветви от ствола дерева. В селениях, расположенных амфитеатром на крутых горных склонах, две улицы, идущие по краям аула, являлись как бы дугами, заключающими его в рамку; между ними в меридиональном направлении шли другие улицы, пересекаясь в центре и образуя разнообразные сегменты-кварталы. Длина кварталов обычно колебалась от 20 до 50 м. Часто главная улица запиралась воротами, и по краям ее ставились сторожевые башни. Упоминавшийся выше Ф. И. Гене писал, что «обыкновенно имеют в селениях только два выхода, стараясь для сего избрать самые крепкие от природы места, кои нередко обороняются башнями или стенами». Таковы были знаменитые Гимры - родина имамов Гази-Магомеда и Шамиля, Гуниб, Мекеги, Урахи, Хаджалмахи и др. Даргинский аул Гапшима, расположенный в теснине, имел стены и ворота с обеих сторон. Вечером, когда стадо возвращалось в селение, ворота запирались и возле них ставились караульные. У северного выхода из аула, на скалах была крепость с высокой наблюдательной башней.

А. Омаров, описывая в своих воспоминаниях события 1848-1855 годов, отмечал: «Аул наш был защищен стенами и четырьмя башнями, и во всякое время года по ночам его охранял караул от жителей, расставленный в 7-8 местах по 3 человека. Сельский мангуш (глашатай) ходил по ночам смотреть, не спит ли где-нибудь караул, для чего тихо подкрадывался, чтобы вынуть из ружья спящего караульного шомпол или взять какой-нибудь другой знак, за что получал на другой день 1/3 часть сабы муки или хлеб».

В случаях, когда селение занимало несколько склонов, самые широкие улицы располагались у подошв и на их границах. Эти же улицы служили своеобразными канализационными отводами, так как остальные улицы и переулки в большинстве своем выходили к ним. На краю селения располагалось и кладбище. Четкой системы улиц, переулков, тупиков, кварталов не существовало, и посторонним лицам ориентироваться в ауле было очень трудно. Любопытно свидетельство В. А. Аедоницкого, посетившего в начале XX века Хаджалмахи: «Аул с плоскокрышими саклями, наполовину врытыми в скалу, узкими крутыми улочками, проходами, неожиданными тупиками, где нужно переваливать через крыши или двор, так что пройти в намеченное место без посторонней помощи совершенно невозможно».