Правда танкового аса. «Бронебойным, огонь!» - Василий Брюхов

Бригада вела тяжелые оборонительные бои в Соморе без нашего батальона, о существовании которого штаб знал только по редким, коротким сигналам о прохождении рубежей, предусмотрительно определенных комбригом при отходе. На долю нашего батальона выпала тяжелая участь с самого начала отхода. Прикрывая отход бригады, батальон закрепился на высотах юго-восточнее Дунаальмаша. Немецкие танки стали обходить нас с флангов: враг пытался сломить сопротивление батальона и перейти в преследование. Но лишь с выходом бригады на дорогу Шютте – Тардошбань майор Грищенко дал команду на отход.

Комбат передал все оставшиеся танки батальона мне и приказал прикрыть отход батальона по намеченным рубежам. Сам он свернул колесные машины в одну колонну и под прикрытием своего танка направился на Сомор. Я оставил три танка на занимаемом рубеже, помог Маркову организовать засаду на широком фронте и приказал ему удерживать участок до выхода основных сил моей роты на новый рубеж. После этого я свернул колонну и помчался вслед за колонной батальона. Ждать противника долго не пришлось. Проведя небольшую перегруппировку, он перешел в атаку с еще большим остервенением. Уже спускались сумерки, когда 7 немецких танков, при поддержке артиллерии и пехоты, атаковали оставленный в прикрытии взвод. Марков, Глива и Ткачев открыли огонь из-за укрытий. Немецкие танки построили свой боевой порядок «углом назад», стараясь охватить наши танки и уничтожить их, но удачная стрельба Ткачева и Гливы охладила их пыл: на флангах вспыхнули и загорелись сразу два вражеских танка, затем еще один. Боевой порядок противника расстроился, но два снаряда ударили в борт машины Маркова, танк закурился и вспыхнул. Экипаж успел выскочить и под прикрытием огня своих танков отполз к танку Гливы. Бой продолжался, но, когда совсем стемнело, противник, не добившись успеха, свернул в сторону и ушел.

Занявший место Гливы Марков доложил мне о выполнении задачи и помчался на новый рубеж за ротой. К рассвету следующего дня рота с танками Гливы и Ткачева заняла оборону на рубеже Шютте – Татабанья. На сей раз мы выбрали для танков удобные позиции, прикрытые местными укрытиями, успели накормить личный состав, пополнить боезапас и изготовиться к бою. Я занял место в центре боевого порядка, откуда хорошо просматривалось поле боя и было удобно управлять танками роты.

Рассветало. Солнце лениво пробивалось сквозь толстую пелену тумана, когда появился противник. Выдвигался он нехотя, с оглядкой. В первой линии шли 7 танков, вслед за ними 6 БТР с пехотой, а за ними еще 5 танков. Сила внушительная, но 12 танков против наших 7 в обороне – это не так много. Оценив расклад сил, я по радио приказал изготовиться к бою, но огня с дальних дистанций не открывать, а подпустить танки на 600–700 метров. Танкисты замерли в ожидании. Танки противника шли ходко, развернулись и дерзко атаковали нас. Огонь они открыли с дальних дистанций, видимо, пытаясь психически воздействовать на нас мощным огнем.

Подпустив врага ближе, я приказал вступить в бой. Темп стрельбы противника тут же возрос. Его пехота с криком «Ура!» (в атаку шли «власовцы») бросилась в атаку, но огонь взвода автоматчиков и лобовых пулеметов танков положил ее на землю. Один за другим загорелись три танка противника, но был подбит и танк Ярочкина; раненые члены экипажа с трудом выбрались из танка. Бой принимал все более ожесточенный характер. Противник пытался сбить наш заслон и продолжить наступление, для чего ввел в бой еще 5 танков на левом фланге. Три из них завязали бой с танком Бурцева. Экипаж отбивался с трудом. Ему удалось подбить один танк, еще по одному сожгли я и лейтенант Бикмулин. Противник не выдержал напряжение боя, стал пятиться, искать укрытия, а затем под прикрытием лесочка на высотке отвернул и ушел в сторону, оставив на поле боя 6 сгоревших и подбитых танков и 4 БТР.

Наш батальон привел себя в порядок и пошел на Байну. Следом пошла и ротная колонна танков. Налетела вражеская авиация, ставшая буквально терзать батальон. Отбомбившись, авиация улетела. Мы похоронили убитых, забрали раненых и вновь направились на Байну. На его западной окраине мы развернули танки, и под их прикрытием батальон пошел на Сомор для соединения с бригадой. Вскоре по дороге на Байну появилась колонна из 5 немецких танков и 4 БТР. Подпустив их поближе, мы открыли огонь. Головной танк колонны загорелся, а остальные на ходу развернулись и помчались прочь.

К исходу 4 января батальон прибыл в район обороны бригады, и майор Грищенко доложил комбригу о выполнении задачи. Чунихин с большой радостью встретил батальон, от души обнял комбата и приказал всех отличившихся представить к наградам. Батальон был выведен в резерв и сразу приступил к подготовке направлений и рубежей для контратак.

Бригада продолжала вести тяжелые, упорные бои. Люди устали и с трудом отбивались от превосходящих сил противника. Не успев передохнуть и привести себя в порядок, 1-й танковый батальон получил задачу контратаковать вклинившегося в нашу оборону врага и уничтожить его. Остатки танков в атаку повел майор Грищенко. Контратака удалась: не ожидавший ее противник дрогнул и отошел. Положение было восстановлено.

В ночь на 5 января бригада получила приказ отойти и занять оборону северо-западнее Фельше-Ереша. 1-й и 2-й танковые батальоны с двумя ротами автоматчиков заняли оборону в садах и по опушкам рощи севернее и западнее Фельше-Ереша. Выставив танковый взвод младшего лейтенанта Апушинского в засаду на опушке леса северо-западнее Фельше-Ереша, 3-й танковый батальон занял оборону, оседлав развилку дорог в 1 км восточнее Фельше-Ереша. На рассвете комбриг на местности уточнил рубежи обороны, и мы тут же приступили к оборудованию позиций. Машины подвозили горючее, боеприпасы, разгружались, забирали раненых и убывали в тыловой район. Заправлялись и загружали боеприпасы мы, не прекращая инженерных работ. Времени было в обрез, противник нажимал. Капитана Клаустина комбриг назначил заместителем командира батальона и приказал ему исполнять обязанности командира 1-го танкового батальона вместо раненного в бою Грищенко. Я был назначен начальником штаба батальона.

Погода испортилась. Подморозило, земля покрылась толстым слоем снега. Бездействовала авиация противника, но значительно усилила огонь его артиллерия, и особенно реактивные минометы. Под прикрытием их огня части противника развернулись и атаковали бригаду. Вновь развернулись ожесточенные бои. Противник упорно лез на нас, бросая в бой танки, штурмовые орудия, бронетранспортеры и пехоту. Он стремился захватить Жамбек – важный узел дорог на пути к Будапешту. Особенно упорные бои разгорелись во второй половине дня 6 января, когда противник бросил в бой большое количество бронетехники и пехоты. Артиллерия и реактивные минометы активно поддерживали атакующих. Бой был жестоким. На снегу перед обороной батальонов дымились и горели 7 танков и 6 БТР, распластались десятки трупов, но росло количество убитых и раненых и с нашей стороны. В разгар боя с боевым распоряжением во 2-й танковый батальон был направлен старший лейтенант Рязанцев. Перебежками от укрытия к укрытию, лесом и чистым полем он пробирался в батальон, но до цели не дошел. В это время противник вел сильный обстрел, и, видимо, Рязанцев попал под огневой налет. Произошедшее встревожило командование бригады. Была создана специальная розыскная группа, которая с разведчиками прочесала прилегающий лес и поля, но среди убитых Николая не обнаружили. Так погиб мужественный и отважный офицер. В конце марта 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно[16].