Трудно быть богом. Хищные вещи века - Стругацкий Аркадий Натанович

Теперь вот ему понадобился Будах.Снова нелепость.Снова какой-то дикий финт. Будах- книгочей. Книгочея- на кол. С шумом, с помпой, чтобы все знали. Но шума и помпы нет.Значит, нужен живой Будах. Зачем? Не настолько же Рэба глуп,чтобы надеяться заставить Будаха работать на себя?А может быть, глуп? А может быть,дон Рэба просто глупый и удачливый интриган, сам толком не знающий,чего он хочет,и с хитрым видом валяющий дурака у всех на виду? Смешно,я три года слежу за ним и так до сих пор и не понял, что он такое. Впрочем,если бы он следил за мной, он бы тоже не понял. Ведь все может быть, вот что забавно! Базисная теория конкретизирует лишь основные виды психологической целенаправленности, а на самом деле этих видов столько же, сколько людей, у власти может оказаться кто угодно! Например, человечек, всю жизнь занимавшийся уязвлением соседей. Плевал в чужие кастрюли с супом, подбрасывал толченое стекло в чужое сено.Его, конечно, сметут, но он успеет вдосталь наплеваться, нашкодить, натешиться… И ему нет дела, что в истории о нем не останется следа или что отдаленные потомки будут ломать голову, подгоняя его поведение под развитую теорию исторических последовательностей.

Мне теперь уже не до теории, одумал Румата. Я знаю только одно: человек есть объективный носитель разума,все,что мешает человеку развивать разум, — зло, и зло это надлежит устранять в кратчайшие сроки и любым путем. Любым? Любым ли?…Нет,наверное,не любым. Или любым?Слюнтяй!- подумал он про себя. — Надо решаться. Рано или поздно все равно придется решаться.

Он вдруг вспомнил про дону Окану.Вот и решайся,подумал он. Начни именно с этого.Если бог берется чистить нужник,пусть не думает,что у него будут чистые пальцы… Он ощутил дурноту при мысли о том, что ему предстоит. Но это лучше,чем убивать.Лучше грязь, чем кровь. Он на цыпочках, чтобы не разбудить Киру, прошел в кабинет и переоделся. Повертел в руках обруч с передатчиком, решительно сунул в ящик стола. Затем воткнул в волосы за правым ухом белое перо- символ любви страстной,прицепил мечи и накинул лучший плащ.Уже внизу, отодвигая засовы, подумал: а ведь если узнает дон Рэба- конец доне Окане. Но было уже поздно возвращаться.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Гости уже собрались, но дона Окана еще не выходила. У золоченого столика с закусками картинно выпивали,выгибая спины и отставляя поджарые зады, королевские гвардейцы,прославленные дуэлями и сексуальными похождениями. Возле камина хихикали худосочные дамочки на возрасте,ничем не примечательные и поэтому взятые доной Оканой в конфидентки. Они сидели рядышком на низких кушетках,а перед ними хлопотали трое старичков на тонких, непрерывно двигающихся ногах- знаменитые щеголи времен прошлого регентства, последние знатоки давно забытых анекдотов.Все знали, что без этих старичков салон не салон.Посередине зала стоял,расставив ноги в ботфортах, дон Рипат, верный и неглупый агент Руматы, лейтенант серой роты галантерейщиков,человек с великолепными усами и без каких бы то ни было принципов. Засунув большие красные руки за кожаный пояс, он слушал дона Тамэо, путано излагавшего новый проект ущемления мужиков в пользу торгового сословия, и время от времени поводил усом в сторону дона Сэра, который бродил от стены к стене, видимо, в поисках двери.В углу, бросая по сторонам предупредительные взгляды, доедали тушенного с черемшой крокодила двое знаменитых художников-портретистов,а рядом с ними сидела в оконной нише пожилая женщина в черном- нянька, приставленная доном Рэбой к доне Окане. Она строго смотрела перед собой неподвижным взглядом,иногда неожиданно ныряя всем телом вперед. В стороне от остальных развлекались картами особа королевской крови и секретарь соанского посольства.Особа передергивала,секретарь терпеливо улыбался. В гостиной это был единственный человек, занятый делом: он собирал материал для очередного посольского донесения.

Гвардейцы у столика приветствовали Румату бодрыми возгласами.Румата дружески подмигнул им и произвел обход гостей. Он раскланялся со старичками-щеголями, отпустил несколько комплиментов конфиденткам, которые немедленно уставились на белое перо у него за ухом, потрепал особу королевской крови по жирной спине и направился к дону Рипату и дону Тамэо. Когда он проходил мимо оконной ниши,нянька снова сделала падающее движение, и от нее пахнуло густым винным перегаром.

При виде Руматы дон Рипат выпростал руки из-под ремня и щелкнул каблуками, а дон Тамэо вскричал вполголоса:

— Вы ли это,мой друг? Как хорошо, что вы пришли, я уже потерял надежду… «Как лебедь с подбитым крылом взывает тоскливо к звезде…» Я так скучал… Если бы не милейший дон Рипат, я бы умер с тоски!

Чувствовалось,что дон Тамэо протрезвился было к обеду, но остановиться так и не смог.

— Вот как?- удивился Румата.- Мы цитируем мятежника Цурэна?

Дон Рипат сразу подобрался и хищно посмотрел на дона Тамэо.

— Э-э…- произнес дон Тамэо,потерявшись.- Цурэна? Почему, собственно?… Ну да, я в ироническом смысле,уверяю вас,благородные доны! Ведь что есть Цурэн? Низкий, неблагодарный демагог. И я хотел лишь подчеркнуть…

— Что доны Оканы здесь нет, — подхватил Румата, — и вы заскучали без нее.

— Именно это я и хотел подчеркнуть.

— Кстати, где она?

— Ждем с минуты на минуту,- сказал дон Рипат и, поклонившись, отошел.

Конфидентки, одинаково раскрыв рты, не отрываясь смотрели на белое перо. Старички щеголи жеманно хихикали. Дон Тамэо, наконец, тоже заметил перо и затрепетал.

— Мой друг!- зашептал он.- Зачем это вам? Не ровен час, войдет дон Рэба… Правда, его не ждут сегодня, но все равно…

— Не будем об этом,-сказал Румата,нетерпеливо озираясь.Ему хотелось, чтобы все скорее кончилось.

Гвардейцы уже приближались с чашами.

— Вы так бледны… шептал дон Тамэо.- Я понимаю,любовь, страсть… Но святой Мика! Государство превыше… И это опасно, наконец… Оскорбление чувств…

В лице его что-то изменилось, и он стал пятиться, отступать, отходить, непрерывно кланяясь.Румату обступили гвардейцы. Кто-то протянул ему полную чашу.

— За честь и короля! — заявил один гвардеец.

— И за любовь, — добавил другой.

— Покажите ей,что такое гвардия, благородный Румата, — сказал третий.

Румата взял чашу и вдруг увидел дону Окану.Она стояла в дверях,обмахиваясь веером и томно покачивала плечами.Да,она была хороша! На расстоянии она была даже прекрасна. Она была совсем не во вкусе Руматы, но она была несомненно хороша, эта глупая, похотливая курица. Огромные синие глаза без тени мысли и теплоты, нежный многоопытный рот, роскошное, умело и старательно обнаженное тело… Гвардеец за спиной Руматы, видимо,не удержавшись, довольно громко чмокнул.Румата,не глядя,сунул ему кубок и длинными шагами направился к доне Окане. Все в гостиной отвели от них глаза и деятельно заговорили о пустяках.

— Вы ослепительны,- пробормотал Румата,глубоко кланяясь и лязгая мечами. — Позвольте мне быть у ваших ног…Подобно псу борзому лечь у ног красавицы нагой и равнодушной…

Дона Окана прикрылась веером и лукаво прищурилась.

— Вы очень смелы,благородный дон,-проговорила она.-Мы,бедные провинциалки, неспособны устоять против такого натиска…- У нее был низкий, с хрипотцой голос.- Увы, мне остается только открыть ворота крепости и впустить победителя…

Румата,скрипнув зубами от стыда и злости, поклонился еще глубже. Дона Окана опустила веер и крикнула:

— Благородные доны, развлекайтесь! Мы с доном Руматой сейчас вернемся! Я обещала ему показать мои новые ируканские ковры…

— Не покидайте нас надолго, очаровательница! — проблеял один из старичков.

— Прелестница!- сладко произнес другой старичок. — Фея!

Гвардейцы дружно громыхнули мечами. «Право, у него губа не дура…» — внятно сказала королевская особа.Дона Окана взяла Румату за рукав и потянула за собой.Уже в коридоре Румата услыхал,как дон Сэра с обидой в голосе провозгласил: «Не вижу, почему бы благородному дону не посмотреть на ируканские ковры…»