Мифы Ктулху - Брайан Ламли

— А не случится ли так, что после того, как я уеду отсюда, вас начнут преследовать навязчивые мысли? А ваши сны? Считаю своим долгом предупредить: вы сами приглашаете кошмары в свой дом.

— Я хочу знать, — твердо проговорила она. — Насчет кошмаров вы правы, мне они ни к чему. Но я все равно хочу знать. Я должна знать.

— Энн сказала мне, что после её отца остались какие-то книги, — продолжал ее отговаривать Джеймисон. — Возможно, ответы на ваши вопросы найдутся на их страницах?

— Книги Джорджа? — Джилли передернулась. — Эти мерзкие книжонки? Он все время сидел, зарывшись в них носом! Когда прошлым летом на пляже сгребали и жгли водоросли, я попросила Энн заодно бросить в огонь и эти книжки. — Она пожала плечами, словно извиняясь: мол, что поделаешь. — Да и вообще, что я могла в них вычитать? Ведь они были написаны не по-английски. Вообще не взялась бы утверждать, на каком языке… Но самое отвратительное, какие они были на ощупь. Мне от одного прикосновения к ним становилось дурно.

Старик прищурился, кивнул и повторил свой вопрос:

— Так вы по-прежнему настаиваете, чтобы я рассказал вам про Инсмут — если одно только воспоминание о стопке старых, подгнивших книг вызывает у вас тошноту? Вы ведь попросили Энн сжечь их, даже не проверив, о чем они и в чем их ценность… Знаете, мне почему-то кажется, что не зря я приехал в ваши места, Джилли. Да здесь и врачом быть не надо: вам явно что-то не дает покоя, преследуют какие-то навязчивые мысли… Если так будет продолжаться и дальше, это может развиться в самый настоящий психоз. Поэтому…

— …теперь вам все ясно, — закончила за него Джилли и откинулась на спинку кресла. — Я заболела от беспокойства — или «навязчивых мыслей», и помогать вы мне не желаете.

Старик взял ее руку в свою, легонько сжал и покачал головой.

— Джилли, — негромко произнес он. — Вы неправильно меня поняли. Возможно, психология и входит в число относительно новых разновидностей медицины, но я не настолько стар, чтобы полностью отвергать ее. Спешу заверить вас, мне кое-что известно о человеческой психике — более чем достаточно, чтобы с уверенностью сказать: с вашей все в порядке.

Она вопросительно посмотрела на него, отказываясь верить услышанному. Джеймисон продолжил:

— Моя дорогая, вы наконец стали раскрываться, вы уже сознательно повернулись лицом к вашей проблеме, в чем бы та ни состояла… а значит, уже сделали первый шаг к избавлению от нее. И поэтому я готов помочь вам.

Его собеседница облегченно вздохнула, а затем произнесла:

— Но если ради этого нужно рассказать мне про Инсмут?..

— Так тому и быть, — кивнул доктор. — Единственное, о чем я вас попрошу — не перебивать меня. Очень легко сбиваюсь.

Джилли, не раздумывая, кивнула в знак согласия. И Джеймисон начал свой рассказ…

— Во время врачебной практики в Инсмуте мне довелось столкнуться с рядом весьма странных случаев. Многие тамошние жители — дети близкородственных браков, так что кровь у них порченая. Я бы очень хотел выразиться по-другому, но не могу найти более точных слов. А главный симптом порчи — это так называемая инсмутская внешность, которая очень далека от обычной, человеческой.

Тем не менее, среди множества легенд об этом месте и его обитателях попадались мне и такие, в которых утверждалось, что на самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Что не близкородственные браки стали причиной болезни, а, наоборот, смешение крови, браки между черными и белыми. Когда-то белые моряки плавали в южные моря, где вели торговлю с местными племенами, и нередко брали в жены чернокожих островитянок. Более того, в тех же самых преданиях говорится, что опустившиеся морские волки общались не только с туземными женщинами, но и… ладно, не надо пока об этом, у такого рода слухов с реальностью мало общего.

Но откуда бы ни взялась эта болезнь, в чем бы ни состояла ее причина — я имею в виду подлинную причину, — нельзя, как мне кажется, исключать определенную связь со старыми моряками и тем, что они привозили из морских приключений. Несомненно, кое-кто из них вступал в брак и возвращался назад с чернокожей женой. В наше время никто не стал бы делать из этого события, но в середине девятнадцатого века на подобные вещи смотрели косо. Предполагаю также, что эти женщины привозили с собой кое-какие личные вещи, а также обычаи своей родины: безделушки, одежду, кулинарные привычки, разумеется… возможно, даже свою религию. Или же слово «религия» слишком сильное и не подходит для примитивных верований островитян?

В общем, больше мне о происхождении порчи выяснить ничего не удалось. Что же касается внешности местных жителей, того жуткого уродства, которое отличало наружность многих из них, — это, я склонен думать, все же была какая-то болезнь… не исключено даже, что не одна.

Относительно формы — или форм — этого заболевания (с этого места Джеймисон начал лгать или по крайней мере слегка отступать от истины) нужно знать следующее: не будь я осведомлен чуть лучше, сказал бы, что довольно типичный случай имеется у нас прямо под боком. Я имею в виду несчастного парня, которого приютили Фостеры и с которым дружит ваша дочь — молодого Джеффа. Разумеется, я не берусь утверждать, что существует какая-то связь — пока непонятно, откуда вообще ей быть. Но многое в наружности парня роднит его с жителями Инсмута, даже если это и разные заболевания. Судите сами…

Нездоровая кожа, которая шелушится даже сильнее, чем при самом тяжелом ихтиозе; странная, шаркающая походка; аномально крупные глаза — с возрастом больным становится все труднее закрывать веки. Речь — если это можно назвать речью, скорее гортанное хрюканье; отталкивающие наросты и складки, которые придают человеку сходство с лягушкой или рыбой. Как видите, все эти черты присутствуют во внешности нашего Джеффа. Даже Джон Тремейн, и тот как-то раз обмолвился, что-де юный Джефф напоминает ему выброшенную на берег рыбу. И если ему каким-то образом передалась инсмутская порча… стоит ли удивляться, что у людей возникают определенного рода фантазии? Думаю, не стоит.

Джеймисон на мгновение умолк и в упор посмотрел на Джилли. Пока он говорил, та еще сильнее побледнела и глубже вжалась в кресло. Пальцы, крепко стискивающие подлокотники, побелели от напряжения. И Джеймисон впервые заметил седину у нее в волосах, на висках. Правда, сейчас она сидела спокойно, не дергаясь и не ерзая, как то водилось за ней раньше, и все ее внимание было сосредоточено на нем — и том, что он ей рассказал.

Джеймисон ждал, какая же реакция последует на его рассказ. Спустя пару мгновений Джилли наконец обрела дар речи и произнесла: