Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды - Пол Андерсон

Лицо исчезло, голос утих, тьма растаяла. Я, чуть дыша и обливаясь потом, глупо уставился на Мармиадона. Он сиял и потирал руки. До меня с трудом дошли его слова:

— Ну вот! Разве я не был прав? Вы рады? Разве он был не великолепен? На вашем месте я бы пал на колени и благодарил Господа за его милость!

— А-а-а?.. — вырвалось у меня.

— Ангел, ангел!

Я встряхнулся, чувствуя себя так, словно выскочил из-под водопада. Слова Мармиадона доносились до меня будто из неведомой дали. Но мозги мои работали, хотя как-то механически. И почти невольно я произнес:

— Наверное, я видел другую сторону явления… что произошло с вами?

— О, я видел голову, увенчанную короной, я видел сверкающие крылья! — почти запел он в экстазе. — Ваше дитя в безопасности. И будет возвращено вам, если вы покаетесь. И, будучи благословенной в своей земной жизни, она впоследствии станет одной из святых истинной церкви.

Да, пронеслось у меня в голове, это, пожалуй, первый случай, когда Враг использует в своих целях человека, искренне верящего, что он служит Богу…

— А вы что видели? — спросил Мармиадон.

Стоило ли рассказывать ему об увиденном? Пожалуй, нет. Какая могла быть в том польза?.. Но тут наше внимание привлекли звук приближающихся шагов, голоса…

— А если его здесь нет?

— Подождем несколько часов.

— В такой-то одежонке?

— С Божьей помощью, брат.

Я напрягся. К келье шли двое; судя по мягкому звуку шагов, это были монахи в сандалиях. Должно быть, адепт, встреченный мною наверху, всерьез проникся подозрениями; или же заклинания Мармиадона и вызванный ими эффект были где-то зафиксированы; или и то и другое вместе. Если меня поймают… но я уже был предупрежден. И мои знания не имели смысла, если я не сумею вырваться отсюда и донести домой информацию, благодаря которой можно спасти Вэл.

Я направил на себя магическую вспышку. Пока я обращался, Мармиадон жалобно хныкал. Хорошо, что я слишком спешил. В облике волка я обладал и волчьими страстями и вполне мог вцепиться ему в глотку. Но я выскользнул из кельи.

Двое монахов не видели меня в полумраке, пока я не очутился совсем рядом. Монахи оказались здоровенными мужиками. У одного в руках была палка, у другого — «сорок пятый калибр». Я метнулся в ноги тому, который держал пистолет, сбив его, как кеглю. Его приятель огрел меня по ребрам дубиной. От боли я на мгновение ослабел. Похоже, он сломал мне несколько костей. Но они срослись почти мгновенно, как у любого оборотня. Пистолет рявкнул несколько раз подряд. Пули просвистели до отвращения близко. Если среди них есть серебряная, ее удар мог остановить меня навсегда. Но я должен был уйти!

Я помчался вверх по ступеням. Монахи остались позади. Но в храме уже поднялась тревога, и сквозь хор слышались удары колоколов. Может, у моих преследователей был с собой переговорный шар? Продукция нашей корпорации? Я ворвался в коридор первого этажа. Где-то должен быть другой выход, кроме центрального, но где он — я не знал. Я мчался с бешеной скоростью. Прежде чем кто-либо из ночных дежурных успел выглянуть за дверь своего офиса, я уже был в комнате, где за занавеской висели стихари хористов.

Церковь бурлила. Я осторожно приоткрыл дверь и выглянул из гардеробной. Хор продолжал петь. Но по нефу бегали люди, что-то крича. Более того, двое монахов торопливо закрывали дверь в вестибюль. Я не мог выйти.

По коридору зашлепали чьи-то сандалии. Иоанниты не знали, какой из путей я выбрал в их лабиринте, и потому шарили вокруг наугад. И кто-то вполне мог заглянуть в эту комнату.

Наконец я инстинктивно нашел нужную тактику. Нажал передней лапой на выключатель магической вспышки. Слабое голубое освещение не помешало превращению в человека. Потом я схватил стихарь и натянул его через голову. Он оказался длинным, почти до пят. Правда, я был босиком, но вряд ли кто-то мог это заметить.

С рекордной скоростью взлетев по лестнице, ведущей на хоры, я остановился в арке входа, чтобы разобраться в обстановке. Мужчины и женщины располагались группами в соответствии с голосами. В руках они держали тексты гимнов. Запасные книжки лежали на столе у входа. Вид с хоров — на алтарь и на купол храма — открывался захватывающий, но я не стал им любоваться. Выбрав точку, где мне следовало встать, я взял книжку и торжественно шагнул вперед.

При нормальной обстановке ничего бы у меня не вышло. Но обстановка совсем не была нормальной. Хор тоже волновался, внимание певцов привлекала суета внизу. Я пристроился к группе баритонов и открыл книжку на той же странице, что и сосед.

«Мефноунос Чемиас Ароура Маридон Элисон», — пел человек, стоявший рядом со мной. Беда в том, что я-то никогда не бывал на репетициях, проводившихся для прихожан, желавших петь в хоре. И даже не мог произнести многие из тех слов, что видел на странице. Я лишь мычал, повторяя мелодию.

Сосед глянул в мою сторону. Это был толстый, важного вида священник. Я попытался изобразить улыбку. «Татис Этелелам Техео адосия Русар», — выразительно пропел он.

Я, ухватившись за знакомую мелодию, напоминавшую одну из старых песенок, рискнул. Как можно более нечетко выговаривая слова, я уставился в книгу и запел:

Моряк сказал мне, прежде чем умер:«Не знаю, где mom бастард лежит…»

В гуле хора и шуме, доносящемся снизу, это сошло. Клирик отвел от меня глаза и продолжил пение гимна, а я — старательно пел «Большое Красное Колесо».

В общем, целый час я изображал из себя хориста. Я решил, что этого времени достаточно для неопытного певца и он может потом уйти. Но и со своего места в хоре я прислушивался и присматривался к тому, как идут поиски, а точнее — охота на меня. Размеры и запутанность строения были мне на руку: я мог быть где угодно. Разумеется, при поисках использовались и чары. Но маги не могли узнать обо мне больше, чем рассказал им Мармиадон. А меня прикрывали защитные чары, наложенные Джинни, лучшей ведьмой в гильдии. Так что выследить и опознать меня было не так-то легко, даже для всемогущих адептов.

И все же это не могло тянуться слишком долго. Если я не выберусь в ближайшее время, меня убьют или сделают что еще похуже. Но часть моей души веселилась, видя опасность. Дело в том, что угроза пробуждала во мне все скрытые возможности, и теперь я просто отбросил от себя воспоминание о видении ада, посетившем меня в склепе Мармиадона. Главное — я был жив, и я был готов убить любого, кто встал бы между мной и моими любимыми.

Через какое-то время двери главного входа снова открылись, хотя возле них и остались на страже двое монахов. Наконец я решил, что мне делать дальше. Покинув хор и сняв стихарь, я вновь обернулся волком. Северный коридор был теперь пуст, к счастью для тех иоаннитов, которые могли бы мне там встретиться. Похоже, что, установив охрану у каждого из выходов, монахи слегка поостыли. Разумеется, охота продолжалась, но теперь она велась тихо и систематически, не нарушая религиозную атмосферу. Лишь благодаря звериному чутью я избежал встречи с патрулями, пока отыскивал окно, которым мог бы воспользоваться. На нижних этажах в комнатах были люди либо же двери оказывались запертыми. И только на шестом этаже я нашел окно в стене коридора. Чтобы выпрыгнуть в него, нужна была решимость — или отчаяние. Боль, которую причинили мне разбитые стекла, не шла ни в какое сравнение с той болью, которую я испытал, грохнувшись на бетонную площадку внизу.