Настоящая фантастика – 2016 (сборник) - Дмитрий Градинар

– Это вон та горища?..

– Угу.

Олимп нельзя было не заметить. Он возвышался над городом, заслонив львиную долю северо-восточной части близкого горизонта. Несмотря на совершенно ясное небо, конус его исполинской кальдеры скрывало облако испарений. Древний вулкан дышал, к счастью – это был всего лишь водяной пар, поднимающийся над бесчисленными озерцами, примостившимися на уступчатых склонах.

– Я объелась, и мне туда не вскарабкаться…

– Чудачка, я и не предлагаю тебе туда карабкаться… Тоже мне, альпинистка… Сейчас сядем в наш сиреневый глидер и подскочим до лифтовой площадки.

Такой вариант Таню вполне устраивал.

Глидер взмыл над Дворцом Аэлиты, и Таня попрощалась взглядом и с марсианской принцессой, и с «тетей Варей». Особенно – с «тетей Варей». Вадим, видимо, нарочно выбрал не прямой путь, а заложил пологую дугу над городом. Если Марс был Детской планетой, то Квардор, без всякого сомнения, был Детским городом. Городом-праздником. Городом-аттракционом. Обыкновенных домов, даже по меркам этого фантастического будущего, в нем не было. Дворцы, замки, пряничные домики, скрывающиеся в зарослях красени, гроты, водопады, качели-карусели, зоосады, песочницы, игровые площадки – над всем этим проносился сиреневый жук-глидер. А в вечереющем небе качались воздушные змеи, величаво плыли громадные шары-монгольфьеры, вспыхивали ослепительные гроздья фейерверков. Улицы были запружены народом. В основном – в возрасте от трех до шестнадцати. Таня вдруг подумала с горечью, что вот бы сюда Мишку с Колькой и всех ребятишек, что сейчас со страхом прислушиваются к разрывам бомб и снарядов. Настроение ее снова испортилось, и она перестала вертеться в кресле, угрюмо уставилась прямо перед собой.

Глидер приземлился в ряду себе подобных на широкой площадке на одном из нижних уступов подножия Олимпа. Таня и Вадим вышли, влились в не слишком полноводный ручеек туристов, желающих подняться на верхотуру. Вместе с ними втиснулись в широкий цилиндр лифтовой кабины. Вознеслись. Таня подумала, что на самую вершину, и боялась, что в своем легкомысленном платье замерзнет. А уж Вадим в своей майке – и подавно.

Серебристый ветер вздымал подол Таниного платья. Марсианские сумерки, столь же необычные, как и все здесь, чаровали, баюкали своими фиолетовыми переливами неземного – в прямом смысле – бархата. Вот уже с полчаса Таня и Вадим прогуливались по смотровой площадке, покоившейся на плече Олимпа. Каблуки комсомолки выбивали неторопливую дробь о матовое бирюзовое покрытие.

Площадка была огромна. Вознесенная на два километра над Квардором, она открывала куда более величественный вид на марсианский город, чем с орбиты. Но все же сюда больше приходили любоваться, как пояснил Вадим, звездами.

Невзирая на вечернюю прохладу, провожатый Тани, казалось, совсем не мерз в своем легкомысленном наряде. Хотя по площадке прогуливались люди, одетые куда более солидно и, по мнению Тани, богато. Много пожилых, а вот детей красоты ночного Марса или не прельщали, или им просто пора было спать.

– Чего озираешься? – прервал объяснения Вадим.

– Да вот… Смотрю, может, встретим, наконец, настоящих марсиан.

– Это вряд ли. Марсиане показываются только тем, кому сами захотят. Такие уж они чудаки.

– А вдруг они захотят показаться мне? – Таня остановилась. – Кстати, таким, как я, – они когда-нибудь показывались?

– Вот уж чего не знаю, – рассеянно бросил Вадим. – Да что ты все о пустяках… Смотри – Деймос!

Для Тани ее вопрос вовсе не был пустячным, но она послушно подняла голову к небу – и в который уж раз замерла в восхищении. На полнеба раскинулся Млечный Путь. Здесь он не выглядел трудноразличимой дымкой, а сиял, и казалось, всмотревшись, можно разглядеть в серебряной взвеси отдельные светила. А низко над горизонтом, торжественно и неторопливо, яростно сверкая, как и положено спутнику бога войны, навеки забытого здесь бога, плыл Деймос.

– Не отвлекайся, – говорил Вадим, – пропустишь явление Фобоса.

– Вадим, – Таня сама не знала, почему у нее вырвался этот вопрос, – а где на Марсе памятник товарищу Сталину?

– Кому? – не отрываясь от созерцания светил, небрежно переспросил Вадим. – А! Зачем? Кажется, Сталин – это же из великих деспотов древности, как Наполеон, Калигула… Смотри, вот он, Фобос!

– Ты! Да ты!.. Да как ты смеешь!

Испытатель хронокапсул перевел взгляд на спутницу и, будь он менее выдержан, отшатнулся бы: взгляд Татьяны обжигал. Милая белокурая девушка испарилась, перед Вадимом была… была… он не мог подобрать слово, с такой смесью ярости и презрения он за свои пятьдесят лет никогда не сталкивался. Настоящие ярость и презрение.

– Как ты, – слово «ты» девушка словно выплюнула в лицо, – смеешь судить! Да-а, я смотрю, неплохо вы тут устроились! Жируете на наших костях. На крови нашей, поте, смерти!

Прогуливающиеся пары проходили мимо, если и обращали внимание на разгорающийся скандал, то никак это не выказывали.

– Спасаете бедненьких, невинно убиенных! А всех спасти – слабо?! Слабо!

– Таня, успокойся, объясни, да что ж я такого, окаянный, сказал…

– Не ходи за мной!

Таня сбросила босоножки и бегом устремилась к лифту. Тот послушно принял ее в свои мягкие объятия, и через две минуты она уже мчалась, не разбирая дороги, через скверы и улицы такого прекрасного и такого чужого города – марсианского Квардора.

– Сталин… Сталин… – бормотал опешивший Вадим и вдруг хлопнул себя по лбу. – Ах я, идиот!

– Совершенно верно, – согласилось с ним женское лицо, возникшее из ничего в светящемся розовом облаке. – Уж завалил дело так завалил. Ты даже не видел, что девушка пребывает в крайне нестабильном психическом состоянии. Ты даже не заметил постоянных резких перепадов в ее настроении.

– Но я же не хронопсихолог, Эмма!

Хронопсихолог Эмма улыбнулась – чуть насмешливо.

– Ты прежде всего – мужчина. И должен был заметить. Хотя… – Эмма взяла паузу, несомненно, кокетливую, – прав твой отец, какой из тебя мужчина, так, дубина стоеросовая. В общем, с задания тебя Старшие по проекту снимают. Давай, можешь не скрывать облегченный вздох. О девушке позаботятся.

Вадим остался один. Хотя на обзорной площадке людей все прибывало и прибывало. И откуда они только берутся…

Таня неслась, не разбирая дороги – через какие-то скверы, мимо дворцов и скульптур. Ясно было, что она нарушила здешние правила, а за это, поди, по головке не погладят. Еще упекут в лагеря… ладно, лагерей у них наверняка нет, в психическую лечебницу какую, да и мало ли что еще найдется в этом дивном новом мире. Она же его совсем не знает! Бежалось удивительно легко – об уменьшенной силе тяжести комсомолка Климова как-то подзабыла. Но все же силы стали покидать, а ясность мышления – напротив, усиливаться. В конце концов она остановилась, хотела обуться, но вспомнила, что бросила босоножки на площадке… А-а, ладно! На такой гладкой и одновременно мягкой, словно ковер, мостовой, которая в Квардоре почти повсюду, ноги не собьешь. Осмотрелась: «Куда это меня занесло?»