ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ. Том 1 - Владимир Ленин

«Бодрящее и вместе грустное впечатление производят эти сообщения, которые мы могли изложить только вкратце… Бодрящее – потому, что этот народ, обедневший, задолжавший, в значительной части обезлошадевший, не покладает рук, не предаётся отчаянию, не меняет занятия, а остаётся верен земле, понимая, что в ней, в надлежащем обращении с ней его будущее, его сила, его богатство. (Ну, конечно! Само собой разумеется, что ведь это именно обедневший и обезлошадевший мужик покупает фосфориты, сортировки, молотилки, семена клейдесдальского овса! O, sancta simplicitas![160] Но ведь пишет это не институтка, а профессор, доктор политической экономии!! Нет, как хотите, а одной святой простотой тут дела не объяснишь.) Лихорадочно ищет он способов этого надлежащего обращения, ищет новых путей, приёмов обработки, семян, орудий, удобрения, всего, что помогло бы оплодотворить его кормилицу-землю, которая воздаст ему рано или поздно за это сторицею[161]… Грустное впечатление производят приведённые сообщения потому (вы, может быть, думаете, что „друг народа“ хоть здесь-то упомянет о той массовой экспроприации крестьянства, которая сопровождает и вызывает концентрацию земли в руках хозяйственных мужичков, превращение её в капитал, в основание улучшенного хозяйства, – той экспроприации, которая именно и выбрасывает на рынок „свободные“ и „дешёвые“ „руки“, создающие успехи отечественной „предприимчивости“ на поприще всех этих молотилок, сортировок, веялок? – ничуть не бывало), потому, что… будить нужно именно нас самих. Где наша помощь этому стремлению мужика поднять своё хозяйство? Для нас есть наука, литература, музеи, склады, комиссионерские конторы. (Право, господа, так рядом и поставлено: „наука“ и „комиссионерские конторы“… „Друзей народа“ надо изучать не тогда, когда они воюют с социал-демократами, потому что они для такого случая надевают мундир, сшитый из лохмотьев „отцовских идеалов“, а в их будничной одежде, когда они обсуждают детально вопросы повседневной жизни. И тогда вы можете наблюдать этих идеологов мещанства со всем их цветом и запахом.) Есть ли что-нибудь подобное для мужика?

Есть, конечно, эмбрионы, да что-то они туго развиваются. Мужик хочет примера, – где наши опытные поля, образцовые хозяйства? Мужик ищет печатного слова, – где наша популярная агрономическая литература?.. Мужик ищет удобрения, орудий, семян, – где у нас земские склады всего этого, оптовая заготовка, удобства покупки, распространения?.. Где же вы, деятели частные и земские? Идите и работайте, время давно приспело, и

Спасибо вам скажет сердечноеРусский народ!»

Вот они, эти друзья мелких «народных» буржуев, во всём самоуслаждении своими мещанскими прогрессами!

Казалось бы, даже помимо анализа экономики нашей деревни, достаточно наблюдать этот бросающийся в глаза факт нашей новой экономической истории – констатируемые всеми прогрессы в крестьянском хозяйстве одновременно с гигантской экспроприацией крестьянства, – чтобы убедиться в нелепости представления о крестьянстве, как каком-то солидарном внутри себя и однородном целом, чтобы убедиться в буржуазности всех этих прогрессов! Но «друзья народа» остаются глухи ко всему этому. Утратив хорошие стороны старого русского социально-революционного народничества, они крепко ухватились за одну из крупных его ошибок – непонимание классового антагонизма внутри крестьянства.

«Народник 70-х годов, – очень метко говорит Гурвич, – не имел никакого представления о классовом антагонизме внутри самого крестьянства, ограничивая этот антагонизм исключительно отношениями между „эксплуататором“ – кулаком или мироедом – и его жертвой, крестьянином, пропитанным коммунистическим духом[162]. Глеб Успенский одиноко стоял со своим скептицизмом, отвечая иронической улыбкой на общую иллюзию. Со своим превосходным знанием крестьянства и со своим громадным артистическим талантом, проникавшим до самой сути явлений, он не мог не видеть, что индивидуализм сделался основой экономических отношений не только между ростовщиком и должником, но между крестьянами вообще. См. его статью „Равнение под од-но“[163] в „Русской Мысли“ 1882 г., № 1» (назв. соч., стр. 106).

Но если позволительно и даже естественно было впадать в эту иллюзию в 60-х и 70-х годах, – когда ещё так мало было сравнительно точных сведений об экономике деревни, когда ещё не обнаруживалось так ярко разложение деревни, – то теперь ведь надо нарочно закрывать глаза, чтобы не видеть этого разложения. Чрезвычайно характерно, что именно в последнее время, когда разорение крестьянства достигло, кажется, своего апогея, отовсюду слышно о прогрессивных течениях в крестьянском хозяйстве. Г-н В. В. (тоже несомненнейший «друг народа») написал об этом предмете целую книгу. И вы не сможете упрекнуть его в фактической неверности. Напротив, факт не может подлежать сомнению, – факт технического, агрикультурного прогресса в крестьянстве, но точно так же несомненен и факт массовой экспроприации крестьянства. И вот, «друзья народа» сосредоточивают всё своё внимание на том, как «мужик» лихорадочно ищет новых приёмов обработки, которые помогли бы ему оплодотворить кормилицу-землю, опуская из виду обратную сторону медали, лихорадочное отделение «мужика» же от земли. Они как страусы прячут голову, чтобы не смотреть прямо на действительность, чтобы не видеть, что они присутствуют именно при процессе обращения в капитал той земли, от которой отрывается крестьянство, при процессе создания внутреннего рынка[164]. Попробуйте опровергнуть наличность в нашем общинном крестьянстве двух этих полярных процессов, попробуйте объяснить их иначе, как буржуазностью нашего общества! – Куда тут! Петь аллилуйя и разливаться в гуманно-доброжелательных фразах – вот альфа и омега всей их «науки», всей их политической «деятельности».

И это кротко-либеральное штопанье современных порядков возводят они даже в целую философию. «Маленькое живое дело, – глубокомысленно рассуждает г. Кривенко, – гораздо лучше большого безделья». – И ново и умно. И потом, продолжает он, – «маленькое дело вовсе не синоним маленькой цели». В пример такого «расширения деятельности», когда дело из маленького становится «правильным и хорошим», – приводится деятельность одной госпожи по устройству школ, – затем адвокатская деятельность в крестьянстве, вытесняющая кляузников, – предположение адвокатов ездить в провинцию с выездными сессиями окружных судов для защиты подсудимых, – наконец, уже знакомое нам устройство кустарных складов: расширение деятельности (до размеров большой цели) должно состоять здесь в устройстве складов «соединёнными силами земств в наиболее бойких пунктах».

Всё это, конечно, очень возвышенные, гуманные и либеральные дела – «либеральные» потому, что они очистят буржуазную систему хозяйства от всех её средневековых стеснений и тем облегчат рабочему борьбу против самой этой системы, которой, разумеется, подобные меры не только не затронут, а, напротив, усилят – и всё это мы давно уже читаем во всех русских либеральных изданиях. Против этого не стоило бы и выступать, если бы не принуждали к этому господа из «Р. Б-ва», которые принялись выдвигать эти «кроткие начатки либерализма» ПРОТИВ социал-демократов и в пример им, упрекая их притом в отречении от «идеалов отцов». И тогда мы не можем не сказать, что это, по меньшей мере, забавно – возражать против социал-демократов предложением и указанием такой умеренной и аккуратной либеральной (сиречь служащей буржуазии) деятельности. А по поводу отцов и их идеалов надо заметить, что как ни ошибочны, ни утопичны были старые теории русских народников, но уж во всяком случае они относились БЕЗУСЛОВНО отрицательно к подобным «кротким начаткам либерализма». Заимствую это последнее выражение из заметки г. Н. К. Михайловского: «По поводу русского издания книги К. Маркса» («Отечественные Записки», 1872 г., № 4) – заметки, очень живо, бодро и свеженаписанной (сравнительно с теперешними его писаниями) и бурно протестовавшей против предложения не обижать наших молодых либералов.

Но это было давно, так давно, что «друзья народа» успели основательно перезабыть всё это и своей тактикой наглядно показали, что при отсутствии материалистической критики политических учреждений, при непонимании классового характера современного государства, – от политического радикализма до политического оппортунизма один только шаг.

Несколько образчиков этого оппортунизма: