Алло, Милиция? Часть 2 - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

— Ты, собственно, чего заходил? Меня прижучить?

— Нет, к слову пришлось. Мулявин велел забрать мне домой самопальный комбик и старую бас-гитару, репетировать.

Он что-то пометил.

— Бери… бизнесмен. Да… Пластинки покупай Ленинградского завода. Нагребёшь из Ташкента — их сразу в мусорку, продавать за десятку такие стыдно.

По окончании репетиции Егор упросил Валеру Дайнеко подкинуть «железо» к нему на Калиновского. Тот нехотя согласился, потом поставил условие:

— Возьми мой «Шарп» и купи пяток кассет, сделай копии, — когда уже ехали на Восток, добавил: — Не разменивайся на «Весну-306», дешёвое дерьмо. Если хочешь, я позвоню в ЦУМ заведующей секцией, сделает «Весну-202». Не «Шарп» и не «Сони», конечно, что ещё ждать от двухсотрублёвого советского, но потом хоть за те же деньги продашь. Дай ей пригласительный или пообещай на будущее.

«Сделает» или «достанет», значит, тот магнитофон — в дефиците.

А ещё надо учесть, что двести рублей — очень серьёзная сумма для студента или выпускника, по окончании вуза зачастую получавшего не больше девяноста, максимум — сто десять в месяц, очень редко — больше. Егор решил отложить покупку магнитофона до зарубежных гастролей. Тем более, в вентиляционном канале лежат двести долларов от Бекетова, вот им найдётся наилучшее применение.

— Хорошо. Поможешь занести комбик? Тяжёлый, а дома у меня только хрупкая девушка, сорок кэ-гэ с косметикой.

— Элеонора?! Вроде же крупнее была.

Егор поднял руки, мол — куда уж мне.

— Она будет польщена, что ты её помнишь. На самом деле, Эля — просто друг, завести с ней отношения мне не по карману. Дорогая девушка, избалованная. Работает заведующей комиссионным магазином в «Верасе» на Кедышко. Свойская, общительная, в компании с ней само то.

— Похоже, мне срочно понадобилось заехать в комиссионный магазин, — решил Дайнеко. — У неё когда рабочий день заканчивается?

— В восемнадцать.

— Впритык… Завозился с тобой. Ладно, завтра. Пусть потерпит!

Выгрузив аппаратуру и гитару в квартире, Егор начал быстро собираться на тренировку. Настя посмотрела выразительно в надежде, что сделает исключение и побудет с ней, он будто бы не заметил взгляда.

— Дорогая! Просьба есть. Извини, что нагружаю. Вот кассета, на ней испанская песня протеста. Нужно купить пять кассет, деньги сейчас дам, и переписать на них. Справишься? Будем её разучивать для гастролей по Латинской Америке. Целую!

Он вернулся ближе к десяти вечера, получивший нагоняй от тренера за потерю формы, даже не признался, что после двух следующих тренировок снова исчезнет на месяц. В общем, ожидал чего-то подобного, а вот Настя сумела удивить.

Она запустила L’Estaca и начала подпевать, но почему-то по-польски: «Он натхнёны и млоды был…», остановив, спросила:

— Егор! Ты в своём уме? Зачем «Муры» петь «Песнярам»?

— Дорогая… Какие «Муры»?

— Каталонскую песню L’Estaca Яцек Качмарский переделал на польский лад как Mury runą, она стала гимном профсоюза «Солидарность» Леха Валенсы. Как только в Польше ввели военное положение, фактически — военную диктатуру, «Муры» запрещены. За их публичное исполнение можно угодить в лагерь, туда брошены уже многие тысячи. Я знаю, вы далеки от этого… Но если споёте где-нибудь в Гродно, Бресте и Львове, народ там точно узнает, что это «Муры».

Она снова запустила плёнку и вместо томба-томба пропела: A mury runą, runą, runą I pogrzebią stary świat!

— В общем, стены диктатуры рухнут, рухнут, рухнут и погребут под своими обломками старый мир. Песня очень хорошая, но кто вам её подсунул?

— Не поверишь! Офицер КГБ, надзирающий за нашей благонадёжностью. Наверно, его самого развели как пацана.

— Учти, песня на каталонском. В Испании кое-как поймут, но не все. В Мексике — вообще никто. Тем более, летом там, мне кажется, сорок-пятьдесят в тени, мозги плавятся.

Вспомнив жаркий Таиланд зимой, Егор с ужасом признал её правоту. Про Пхукет, правда, не стал рассказывать.

— Что же теперь? За песню деньги уплачены. Кровные народные. Под патронажем нашей славной госбезопасности.

— Что бы ты без меня делал… Я за чистыми кассетами в «Культтовары» на Волгоградской ездила. Там рядом моя одноклассница живёт, тоже из Гродно. Она учится в Институте иностранных языков. В общем, дело, конечно, ваше, но я предложила бы перевести каталонский текст на русский, не обязательно близко по содержанию. А один куплет спеть по-испански, девочки переведут. За пригласительные на «Песняров», конечно.

— Похоже, это универсальная валюта, — заметил Егор.

— Знаешь, как по-испански будет «стены рухнут»? Muros caerán.

— Мурос кайра, кайра, кайра… — он попробовал слова на вкус.

— А старый мир — это el viejo mundo, никак не укладывается в стихотворный размер. Вдобавок, с вашим «испанским» произношением вы tomba споёте как tumba, то есть могила.

— Давай так… Сделайте «Мурос кайра», но только припев. Срок — апрель. Годится?

Вместо словесного согласия Настя ответила долгим поцелуем.

Конечно, Егор мог запросто стукануть на Волобуева его шефу Образцову. И что будет в итоге? Переговорами и приобретением прав наверняка занимался другой непризнанный гений разведки или контрразведки. Кому-то выпишут звездюлей, на чём дело и успокоится, а получивший по ушам Волобуев начнёт искать, кто его вложил.

Песню могут заставить выбросить из гастрольного репертуара, а жаль, музыкально она действительно прекрасна. И пропадут труды студенток-филологинь.

Пусть поётся на заокеанских гастролях. А при случае можно намекнуть Волобуеву, что он в собственных лапах принёс в государственный белорусский ансамбль песню антикоммунистической «Солидарности».

Имея на людей компромат, ими проще манипулировать. Юра знает, что он на крючке, с гэбистом предстоит сработать иначе…

[1] https://www.youtube.com/watch?v=cjnMQixxAFw

Глава 16

16

В оставшиеся пять дней до отъезда Егор был занят настолько, что очень мало уделял времени Насте. Да и ночами — тоже, после обязательной порции ласк быстро тянуло на сон.

Он обещал, что наверстает, до окончания госов никуда не уедет, а путешествие в Мексику и Никарагуа казалось Насте столь фантастическим путешествием, что она и не думала отговаривать. Командировка или туристический тур за рубеж для абсолютного большинства граждан СССР оставались несбыточной мечтой. Имея кучу родственников в Польше, она не смогла съездить даже туда.

За пять дней пронеслись три репетиции, два концерта, две тренировки на «Динамо», подписание договора на дом в «Сельхозпосёлке», Егор внёс первую тысячу оплаты. Пришлось также встретиться с Пантелеичем и договориться об оплате почтовыми переводами, поскольку квартире месяц стоять запертой.

В воскресенье Элеонора