Агенты России - Юрий Удовенко

В 1926 году, окончив семилетку, Никанор поступил на агрономическое отделение Тюменского сельскохозяйственного техникума. Однако из-за смерти отца от туберкулёза вынужден был вернуться в родную деревню, а с 1927 года продолжил учёбу в Талицком лесном техникуме.

В «год великого перелома» комсомолец Кузнецов Н.И. личным примером агитировал за коллективизацию: в мае

1929 года его семья вступила в коммуну «Красный пахарь», передав в общее пользование весь сельскохозяйственный инвентарь, скот, надворные постройки. Однако секретарь комсомольской ячейки техникума Копейка инициировал исключение Кузнецова из ВЛКСМ «за сокрытие своего кулацкого происхождения». В этой связи 20 апреля

1930 года Никанора отчислили из техникума.

Незаслуженно униженный Ники вернулся домой, несколько месяцев поработал в коммуне «Красный пахарь» и подался в Кудымкар,[343] где трудоустроился на должность помощника таксатора[344] по устройству лесов в окружном земельном управлении, а по совместительству руководил кружком политграмоты.

2 декабре 1930 женился на Чугаевой Елене Петровне, 4 марта 1931 года развёлся и более себя семейными узами не обременял.

Тем временем челобитные Никанора достигли цели —19 ноября 1931 года президиум Уральской областной конфликтной комиссии ВЛКСМ (протокол № 35), учитывая, что предъявленное Кузнецову Н.И. обвинение опровергнуто (Ники представил документы о службе его отца в Красной Армии), восстановил его в комсомоле.

Как известно:

Жизнь для нас — что игра в орла и решку:

Смех и слезы вперемешку.

И порой не понять, за что мы любим

Ах, не надо зря портить нервы —

Вроде зебры жизнь, вроде зебры.

Черный цвет, а потом будет белый цвет -

Вот и весь секрет.

Этот незатейливый куплет «Полосатой жизни»[345] напоминает, что за чёрным цветом следует белый, а за белым…

Вот и жизнь Николая Ивановича шла по такому же сценарию…

В процессе работы в окружном земельном управлении Нике стало известно, что его непосредственный начальник и несколько сослуживцев расхищают денежные средства и товарно-материальные ценности путём составления подложных документов. Движимый гражданским долгом, комсомолец Кузнецов Н.И. сообщил об этом в милицию. Дело приняло такой оборот, что 4 июня 1932 года милиционеры произвели обыск в доме № 8 по улице Ленина в комнате, где проживал Кузнецов, затем его арестовали, а через неделю освободили под подписку о невыезде до суда.[346]

Как при этом взаимодействовали Кудымкарская милиция и Коми-Пермяцкий окружной отдел ОГПУ — сказать трудно, но, судя по всему, в период содержания Николая Ивановича под стражей родился документ следующего содержания:

«Я, нижеподписавшийся гр-н Кузнецов Николай Иванович, даю настоящую подписку Коми-Пермяцкому окр. отд. ОГПУ в том, что я добровольно обязуюсь сообщать о всех замеченных мной ненормальных случаях как политического и так же экономического характера. Явно направленных действий к подрыву устоев сов. власти от кого бы они не исходили.

О работе моей и связи с органами ОГПУ и данной мной подписке обязуюсь не кому не говорить, в том числе своим родственникам. В случае нарушения своей подписки подлежу к строгой ответственности внесудебном порядке по линии ОГПУ.

10 июня 1932 г.»[347]

Текст этой подписки — документа, закрепляющего вербовку агента, которому присвоен псевдоним «Кулик», я обнаружил в книге депутата Государственной Думы России журналиста Хинштейна Александра Евсеевича «Тайны Лубянки». Книга эта удостоена премии ФСБ России как лучшее произведение литературы и искусства о деятельности органов федеральной службы безопасности. Эти обстоятельства дают основания утверждать о подлинности документа.

17 ноября 1932 года руководитель лесоустроительной партии был осужден к 8 годам, трое его соучастников — к 4 годам лишения свободы каждый, а непричастный к хищениям Николай Иванович Кузнецов (он же агент Коми-Пермяцкого окружного отдела ОГПУ «Кулик») признан виновным в халатности (по утверждению других источников — в нарушении положений, регулирующих проведение в жизнь государственных монополий)[348] и приговорён к одному году исправительных работ по месту службы.

К слову сказать, эта судимость послужила основанием для исключения Кузнецова Н.И. из ВЛКСМ[349] уже на законном основании.

После ликвидации ОкрЗУ с 1 сентября1933 года Кузнецов работал статистиком-конъюктуристом и секретарем бюро цен при Коми-Пермяцком Многопромсоюзе, а с 1 января 1934 года — счетоводом Кудымкарской кустпромартели «Красный молот».

Работу в указанных учреждениях Кузнецов совмещал с тайной службой в Коми-Пермяцком окружном отделе ОГПУ. Какая взаимосвязь между арестом и вербовкой Кузнецова — мы может только догадываться. В итоге это и не важно. Значение для нашего исследования имеют личностные качества, которыми располагал вновь завербованный агент «Кулик» двадцати одного годочка от роду.

Это был молодой мужчина, свято веривший в идеалы революции. не единожды безвинно пострадавший от всевластных комсомольских и милицейско-судебных органов. Это был никогда не вравший, даже по мелочам, человек, который едва свободою не поплатился за свою честность. А избавление пришло в лице завербовавшего его начальника Коми-Пермяцкого окружного отдела ОГПУ Тениса Иосифа Иосифовича,[350] ставшего для Никоши богом, царём и воинским начальником!!!

И всё было бы ничего, если бы сам товарищ Тенис имел холодную голову, горячее сердце и чистые руки.

Но случилось всё так, как случилось.

Иосиф Иосифович научал агента «Кулика»: «В общении осторожно выяснить классовое лицо собеседника, и если он кулак, и настроен антисоветски, то вычерпать из него все, что он знает. Для этого не нужно стесняться в контрреволюционных выражениях».

И «Кулик» не заставил долго ждать. Уже 01 сентября 1932 года он представил своё первое агентурное сообщение: «Настоящим заявляю, что осенью 1932 года зав. Юсьвинским РЛХ (райлесхозом — авт.) ВОГУЛКИН Николай Константинович,[351] приехав на совещание лесоводов при ОКРЗУ, остановился у меня на квартире… ВОГУЛКИН Н.К. сказал, что нынче летом из Москвы приезжал в гости его родственник БАТАЛОВ Сергей Тихонович,[352] который много беседовал с крестьянами Юсьвинского района, а также с бывшими красногвардейцами и с ним, ВОГУЛКИНЫМ. Беседовали о том, что Советская власть, руководимая партией, линию по отношению крестьянства ведет неправильно. Крестьян раскулачивают, душат непосильными налогами, отнимают хлеб, скот и т. д.».

Далее, сообщал «Кулик», «…отец Н.К. Вогулкина был раскулачен, однако С.Т. Баталов и приказал местным советским органам возвратить ему имущество! Вышеупомянутые лица, не раз говорили о том, что правильной является политика Троцкого, а не Сталина. Значит, они еще и троцкисты!»

В последующих сообщениях «Кулик» доносил о тайных сборищах националистов во главе с Федором Гавриловичем Таракановым (одним из авторов идеи присоединения Пермяцкого края к автономной области Коми-Зырян), Федором Антоновичем Тупицыным (зав. Коми-издательством в Кудымкаре) и другими.

На сообщения тов. Теннис реагировал резво: в сентябре 1933 года «контрреволюционная организация» в составе 49 участников была ликвидирована.

Одна беда: на следствии лишь Николай Вогулкин признал себя виновным в том, что, «являясь секретным сотрудником органов ОГПУ, скрыл антисоветские разговоры и расконспирировался перед братом — Вогулкиным Ф.К., хотя давал подписку о не разглашении»». Остальные арестованные напрочь отрицали предъявленное им обвинение. Однако это ровным счётом ничего не значило — 16 февраля 1934 года всех осудили к различным наказаниям, и только 30 мая 1956 года Молотовский областной суд постановил, что дело Баталова, Тараканова, Зубова, Дерябина, Тупицына и др. (всего 49 чел.) было сфабрикованным органами местного ОГПУ, и прекратил его «за отсутствием состава преступления».

2 июня 1934 года Кузнецов переехал в Свердловск, где 1 июля был зачислен учётчиком в трест «Свердлес».

Но вскоре Кудымкар напомнил былое.

Вероятно, товарищ Теннис шил дела белыми нитками. А посему Управление НКВД по Свердловской области приступило к проверке Коми-Пермяцкого окружного отдела ОГПУ по подозрению в фальсификации результатов оперативно-служебной деятельности.

3 октября 1934 года агент «Кулик» был арестован и помещен во внутреннюю тюрьму областного Управления НКВД за то, что он «сообщал провокационные сведения на ряд лиц, обвиняя их в контрреволюционной повстанческой деятельности против Советской власти»», то есть сознательно оговаривал невиновных, обрекая их на гибель.

Однако в процессе предварительного следствия Кузнецов Н.И. смог доказать, что совершал инкриминируемые ему деяния, выполняя установки руководства: